Откуда в нас столько грязи? Жизненная история

Мила стояла в храме и плакала. Уже минут пятнадцать. Для меня это было удивительно. «Что делает здесь эта фифа?» – думала я. Кого-кого, а её я здесь встретить точно не ожидала.

С Милой мы не были знакомы, но видела я её часто. Мы живём в одном доме и гуляем в одном парке. Я – со своими четырьмя детьми, а она – со своими тремя собаками.

Мы все её всегда осуждали. Мы – это я, другие мамы с отпрысками, бабульки на лавочках, соседи и, подозреваю, даже прохожие.

Мила была очень хороша собой, всегда модно одета и, похоже, легкомысленна и самоуверенна.

– Ишь, опять мужика сменила, – ворчала ей вслед баба Нина, сидя на лавочке у подъезда

– Уже третьего.

– Может себе позволить, денег-то навалОм, – поддакивала её товарка баба Шура, с завистью глядя, как Мила с очередным хахалем садится в свою недешевую иномарку.

Сын бабы Шуры, 45-летний Вадик не заработал пока даже на подержанный «Жигуль».

– Лучше бы детей рожала, часики-то тикают, – поддерживал бабушек их вечный оппонент, дед Толя. Но в вопросе осуждения Милы они были единодушны.

Позже вся лавка злорадно обсуждала, что и этот Милкин хахаль смылся. И делала глубокомысленный вывод: «А потому что потаскуха! И вообще, у неё дома, наверное, воняет псиной!»

Но больше всех Милу не любили мы – мамы с детьми.

Пока мы из последних сил носились за нашими чадами по горкам, качелям, кустам, помойкам и просто туда, куда у ребёнка глаза глядят (а глядеть они могут куда угодно), она вальяжно прогуливалась со своими «шавками» и в ус не дула. И даже с какой-то ухмылкой посматривала в нашу сторону. Мол, понарожали, теперь покоя не знаете. То ли дело я. Живу в своё удовольствие. А вы судорожно высчитываете, хватит ли денег Машеньке на курточку и ботиночки, или ботиночки могут подождать.

– Сразу видно – чайлдфри. Они все такие, – говорила моя подруга Наташа, мама троих мальчишек.

– У богатых свои причуды – собачки, кошечки, хомячки, – кивала беременная двойней Людка, пытаясь достать с дерева старшую дочь-оторву.

– Да эгоистка просто, не хочет заморачиваться, а только по заграницам кататься. Это я уже седьмой год моря не вижу, – вздыхала пятидетная Марина.

– Да-да-да, – соглашалась я сразу со всеми, включая тех бабок во дворе. И мчалась поднимать с земли разбившую коленку и орущую на весь парк Тоню.

– Развела тут псарню, лучше бы ребёнка родила, – неожиданно громко произнесла однажды какая-то бабушка с внуком.

– Не ваше дело! – резко обернулась Мила. Хотела ещё что-то сказать, но сдержалась и пошла дальше со своими противными собаками.

– Хамка, – крикнула ей в след та бабуля.

…Я ещё несколько секунд смотрела на плачущую Милу и вышла из храма.

– Подождите, – услышала я вдруг. – Постойте.

Мила шла за мной по церковному дворику.

– Это же вы всегда гуляете в парке с четырьмя девочками?

– Я… А вы с тремя собаками.

– Да. А… А можно с Вами поговорить?..Вы знаете, я всегда смотрю на вас с дочками, на других мам, и прямо любуюсь, – сказала она… И покраснела.

– Вы?!? – удивилась я. И едва не добавила: «Вы же чайлдфри, эгоистка и фифа!» И вспомнила её «ехидные» взгляды в нашу сторону…

Так мы познакомились. Сели на лавочку. Мила говорила… говорила. И плакала. Видно было, что ей просто очень нужно с кем-то поделиться…

… Что там тогда прошамкала баба Нина? «Опять мужика сменила, потаскуха».

…Мила росла в хорошей дружной семье. И сколько себя помнила, сама хотела много детей. Вышла замуж по большой любви. Но после двух замерших беременностей и приговора врачей «бесплодие» любимый муж быстро испарился.

По той же причине исчез и второй. Но до этого Мила долго лечилась. А в итоге чуть не умерла от внематочной беременности.

Потом был третий «хахаль». И опять внематочная. Но этот сбежал, когда ещё просто услышал о возможном ребёнке. Ему нравилась машина Милы, то, что она много зарабатывает, а обуза в виде детей в его планы не входила.

– А я была готова отдать всё, лишь бы у меня был малыш!

– Я думала, вы любите собак, – как-то глупо сказала я.

– Да, я люблю собак, – улыбнулась Мила. – Но это не значит, что я не люблю детей.

Чтобы было не так одиноко, Мила завела себе Тепу. А потом её попросили подержать у себя Майка, пока хозяева делали ремонт. Так и оставили. А Феню Мила подобрала зимой щенком на улице.

Жалко стало.

«Развела псарню, лучше бы ребёнка родила», – вспомнила я ту бабушку с внуком.

«Часики-то тикают…», – шипел тогда Миле в след дед Толя.

Часики тикали… Миле был уже сорок один год. Хотя она выглядела от силы на тридцать.

Она решила взять ребёнка из детского дома. Маленького, большого – не важно. Ей очень понравился шестилетний Коля. Точнее, сначала она ему понравилась. Он подошёл к Миле и спросил: «Ты будешь моей мамой?» «Буду!» – ответила она.

«Эгоистка просто, не хочет заморачиваться», – вспомнила я вздыхающую Марину.

Но Колю Миле не отдали. Оказалось, что его мама, больная шизофренией, не лишена родительских прав.

– Для меня это был удар, – вспоминала она. – Я не понимала, как так… Ребёнок страдает, ему нужна семья, а ничего нельзя сделать.

А потом появилась четырёхлетняя Леночка. Девочку уже два раза брали и оба раза возвращали. Слишком резвый у неё был характер.

Кто-то в детдоме рассказывал, что когда вторая «мама» тащила её обратно, Леночка ползла за ней на коленях, хватала за юбку и кричала: «Мамочка, не отдавай меня, пожалуйста! Я больше не буду!»

Когда Мила с ней познакомилась, Лена сразу спросила: «А ты меня тоже вернёшь?» «Не верну!» – еле выговорила сквозь слезы Мила.

Но с удочерением Лены тоже случились какие-то сложности. Мила не стала уточнять. «Но это моя дочь, и я буду за неё бороться!»

В тот день Мила пришла в храм впервые в жизни. «Мне просто некуда больше идти!» – сказала она.

Появился батюшка, и Мила пошла к нему. Они долго о чем-то говорили, и она даже что-то записывала.

– Все будет хорошо! С Богом! – услышала я его слова. И Мила заулыбалась…

Мы шли домой вместе.

– Вы, наверное, думаете, что я заносчивая и гордая, – произнесла Мила. – А я просто устала всем все объяснять. Да и столько уже наслушалась…

Я промолчала.

Мила пригласила меня с девчонками как-нибудь зайти в гости – поиграть с собаками. Я согласилась. И обязательно приду. Но чуть позже.

А пока мне просто очень стыдно.

И я все думаю: «Откуда в нас столько грязи? Откуда во мне столько грязи? Почему мы так легко думаем о человеке все самое плохое?»

И я очень хочу, чтобы у Милы, у этой удивительной женщины, которую мы все осуждали, все в конце концов стало хорошо. Чтобы Леночка обняла её, прижалась к ней и сказала: «Мамочка!» И знала, что её больше никто никогда не отдаст. И чтобы рядом радостно скакали чудесные добрые собаки –

Тепа, Майк и Феня….

А быть может, случится чудо, и у Милы будет хороший настоящий муж. А у Леночки появится братик или сестричка. Так бывает, ведь правда?

И чтобы никто никогда не сказал им больше ни одного дурного слова!

Автор неизвестен