19 апреля 1943 года в СССР была создана новая структура военной контрразведки. Эффективность её была столь высока, что, даже спустя десятилетия после реорганизации, западных обывателей пугали грозной аббревиатурой СМЕРШ.


Конечно, говорить о том, что до 19 апреля 1943 года военной контрразведкой никто не занимался, не приходится. Особые отделы, ведавшие такой работой, были созданы ещё в годы Гражданской войны, когда основная спецслужба молодой Страны Советов носила своё первое имя – ВЧК.

ВЧК сменило ОГПУ, ему на смену пришло ГУГБ (Главное управление государственной безопасности) при Наркомате Внутренних дел (НКВД), но Особые отделы всё так же оставались в армии и на флоте, имея своих представителей от уровня батальона и выше.

Переподчинение особистов Наркомату обороны в 1943 году было вторым по счёту. Первый раз это случилось в феврале 1941 года, когда прежний наркомат безопасности (НКВД) разделили на три новые службы. Тогда был создан отдельный Наркомат госбезопасности (руководить которым стали прежние начальники ГУГБ), Особые отделы были переданы в подчинение армии и флоту, а собственно НКВД стал ведать в основном милицией, внутренними войсками и частью других структур, прямо с госбезопасностью не связанных.

Можно заметить, что сама идея такого разукрупнения была вполне здравой. И в те годы, и сейчас во многих странах имеется несколько специальных служб по тому или иному направлению. Во Франции, например, только разведкой занимаются 8 таких структур, находящихся в ведении Минобороны, МВД и даже Министерства финансов.

В связи с начавшейся Великой Отечественной войной, особенно трудной для страны в первые её месяцы, реформу спецслужб уже летом 41-го пришлось повернуть обратно, воссоздав прежний единый НКВД во главе с Лаврентием Берией, в который снова вошли на правах отдельных управлений и ГУГБ, и Особые отделы.

СМЕРШ в апреле 1943 г. тоже был создан не изолированно, а в рамках фактического возвращения руководства страны к реформе спецслужб февраля 1941 года с образованием также отдельного Наркомата государственной безопасности.

В первоначальном варианте реформы 43-го года особисты должны были подчиняться восстановленному НКГБ. Однако Верховный главнокомандующий забраковал два первых варианта, остановившись на третьем, согласно которому военная контрразведка выводилась в отдельную структуру.

Хотя СМЕРШ формально и не был единым органом (соответствующие структуры на флоте и в НКВД подчинялись их наркомам – Кузнецову и Берии), большая часть военных контрразведчиков находились в ведении РККА. И их глава, генерал Абакумов, по должности являлся заместителем наркома обороны, которым тогда был Сталин.

Эту немаловажную деталь отчего-то упускают те, кто ныне ратуют за немедленное воссоздание СМЕРШа. Но всё дело в том, что органы с контролирующими функциями по определению лучше работают тогда, когда не входят в состав контролируемого ими ведомства. Во всяком случае, не подчиняются его руководству хотя бы на местах. Подобно, например, службам внутренней безопасности при МВД и советских, и нынешних времён, которыми руководят обычно начальники высших звеньев, а то и лично министр.

После того, как пост наркома обороны занял сам Верховный главнокомандующий, ситуация вокруг подчинения Особых отделов армии резко изменилась. Исчез посредник в лице наркома, который мог, стремясь выставить своё ведомство в более выигрышном свете, чуть изменить, приуменьшить, приукрасить информацию, получаемую от армейских контрразведчиков.

Теперь СМЕРШевцы докладывали свои данные напрямую не просто наркому, а первому лицу государства, Верховному Главнокомандующему. Видимо, поэтому с появлением СМЕРШа изменилось не только формальное подчинение службы, но немало возросли и её обязанности. Это повлекло за собой и серьёзное усиление организационно-штатной структуры.

На местах изменилось немногое. Но вот в головных структурах армейской контрразведки выросло и число отделов, и количество их сотрудников. В центральном аппарате штат составлял 646 человек, на уровне отдельных фронтов – 120-130, существовали и отдельные подразделения спецназначения.

Теперь прежние особисты, ставшие СМЕРШевцами, не просто выявляли вражеских шпионов и потенциальных предателей в войсках. Один из отделов, например, занимался работой за линией фронта, в частности, внедрением своих сотрудников в гитлеровские структуры, готовящие заброску агентов на нашу сторону.

Были подразделения, отвечавшие за наружное наблюдение, шифровки и т.д. То есть, теперь Особые отделы превратились в фактически полноценную и самостоятельную спецслужбу, обладающую практически всем необходимым для своей деятельности без обращения за помощью к коллегам из того же НКГБ. Хотя такое сотрудничество, конечно, тоже имело место и поощрялось руководством страны.

Грозное название «Смерть шпионам!», как считается, взятое из статьи-воззвания, написанной Лениным и Дзержинским в 1919 году, отнюдь не отражало основную цель армейских контрразведчиков.

Высшим достижением для новой структуры было не расстрелять изобличённого засланного гитлеровца или завербованного из числа советских граждан предателя, а заставить его работать под своим контролем.

Как, например, больше года удавалось водить Абвер за нос со снабжением подготовки якобы антисоветского восстания в Калмыкии, под программу которого немецкие самолёты прилежно сбрасывали в район расположения мифических повстанцев оружие, боеприпасы и прочее дорогостоящее снаряжение. И таких операций насчитывались сотни.

Мягко говоря, преувеличены оголтелыми критиками «зверства СМЕРШа» и цифры якобы миллионов отправляемых прямо после освобождения из Германии в ГУЛАГ советских пленных и угнанных на принудительные работы. На самом деле на 1 марта 1946 года на родину вернулись 4 199 488 советских граждан, в том числе 2 660 013 гражданских и 1 539 475 военнопленных. В лагеря из этого числа попали 46 740 гражданских и 226 127 военнослужащих, или, в общей сложности, чуть больше шести процентов, в отношении которых был доказан добровольный переход на сторону врага или иное сотрудничество с ним.

Даже изобличённые и наказанные коллаборанты были осуждены не СМЕРШем, а судами или трибуналами. Арестовывать из числа красноармейцев лишь по собственной инициативе (да и то, с последующим утверждением командованием и военной прокуратурой) СМЕРШевцы могли заподозренных в работе на врага или антисоветской деятельности лишь рядовых бойцов и младших командиров. Для задержания средних и старших офицеров требовалось уже согласие прокурора и командира части, повыше – членов Военного совета, а высшие военачальники могли быть арестованы с санкции лишь высшего руководства страны.

Об эффективности работы армейской контрразведки, безусловно, можно говорить много. Но, пожалуй, лучше любых формальных цифр (было поймано 30 тысяч вражеских агентов и диверсантов) характеризует успех тот факт, что с момента создания новой спецслужбы и до конца войны практически ни одна серьёзная операция Красной Армии не была сорвана по причине успеха деятельности вражеской разведки. В отличие от 41-го года, когда, увы, диверсионные подразделения Абвера, вроде «Бранденбург-800», внесли очень серьёзный вклад в тяжёлые неудачи наших армий в западных округах СССР.

СМЕРШ официально просуществовал до мая 1946 года, после чего был реорганизован в более привычные Особые отделы с переподчинением Наркомату государственной безопасности. Впрочем, связано это даже не с тем, что Сталин перестал быть руководителем Наркомата Обороны; после слияния с Наркоматом флота ведомство стало называться Наркомат Вооружённых сил, его новым главой в 1947 году стал Булганин.

Судя по всему, причиной реорганизации стало назначение в мае 1946 г. главы СМЕРШа Абакумова на пост наркома НКГБ. Новый нарком попросил главу государства оставить в его подчинении проверенных и лично назначенных сотрудников – так СМЕРШевцы снова стали особистами в подчинении единого ведомства госбезопасности.

Но всё это, конечно, ничуть не умаляет огромные заслуги и грозную славу службы советской армейской контрразведки времён Великой Отечественной войны, несшей ужас всем врагам нашей страны – и открытым, и замаскировавшимся.

Николай Вознесенский, Молдова