Пусть будут лёгкими пути
Римма Ханинова
Родилась в 1955 году. Поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед. Кандидат филологических наук, доцент, заведующий кафедрой русской и зарубежной литературы КалмГУ. Автор многих печатных работ по истории русской литературы XIX–XXI вв., по литературе народов России, в частности по творчеству своего отца – писателя Михаила Хонинова. Член Союза писателей России, лауреат литературной премии Республики Калмыкия им. Д.Н. Кугультинова. Автор сборников стихов и поэм «Зимний дождь», «Взлететь над мира суетой», «Час речи», «На перекрёстках Софии и Веры…» и др.
Баллада о родном языке
Полночь. Пробили часы на стене.
Тени крадутся… Не спится лишь мне…
Зимнею ночью луна в пол-лица,
Прячется в небе. А ночь без конца…
Шорохи. Звуки невнятные. Всхлип.
Кто-то здесь в комнате… К полу прилип?..
Лампу на тумбочке надо включить.
Но не включается! Как же включить?!
Щёлкает кнопка в сплошной темноте.
Где тут смартфон? Посветить бы… Ну где?
Шарю в постели. И тут его нет!
Сердце стучит! Страшно! Выхода нет?
Под одеяло нырнуть с головой?
Вдруг кто-то сдёрнет?.. Ну хоть волком вой!
Кто испугается?.. Рот взаперти.
Звуку откуда наружу идти?..
В руки буквально себя я взяла,
Стиснула руки, себя обняла.
Нет, я не дамся! Чужой здесь черёд.
Мне же идти ещё только вперед.
…Кто-то присел на кровати в ногах?
Ужас сковал! Так бывает лишь в снах!
– Спишь? – прозвучал чей-то голос в тиши.
Сон или нет? Показалось? Ищи
Чёртов смартфон! Но бездвижно лежу.
Что это – сон? Или всё наяву?
– Знаю, не спишь, – чей-то голос сказал.
Звуком на явь что ли так указал?
Или играет со мной Паркинсон?
Так расшифрован таинственный сон?
– Вырвать тебе бы твой грешный язык,
Тот, что не знает теперь здесь калмык, –
Мне пригрозил мой загадочный гость,
Будто засунул мне в горло всю кость.
– Ты же поэт! Ты в ответе за всё! –
Гость уже в гневе. – Ты слышишь? За всё!
…Суд над поэтом? А судьи здесь кто?
Сам же по-русски вещает! Никто
Здесь не навяжет поэту приказ:
Знает – не знает! Такой тебе сказ.
– Сам-то ты кто? Если тоже калмык,
Чем же отличен, скажи, твой язык?
Ты мне по-русски грозишь здесь судом!
Тоже пророк мне! Не суд, а дурдом!
…Страх отступает. Обида берёт.
Кто здесь виновен? Другого поймёт?
– Хватит призывов – язык свой учи!
А для кого он? А ты научи!
Стал тот калмыцкий латынью для нас.
Где же латынь пригодится тотчас?
Стал тот калмыцкий изгоем в семье.
Он непонятен ни мне, ни тебе.
…Ёрзает гость на кровати в ногах.
Пойман в ловушку, как птица в силках.
Что он мне скажет? Как вырвет язык?
Сам же к родному небось не привык!
Тоже мне пушкинский здесь серафим –
Сам же без крыльев. Пойдёт кто за ним?
– Что же как призрак явился ко мне,
Прячась от женщины здесь в темноте?
Знаешь ты хоть по-калмыцки «менде»?
Эй, серафим! Что молчишь? Эй, ты где?
Встал серафим. Крылья шумно сложил –
Так дал послушать, что он ещё жив.
– К Пушкину я прилетал. И не раз, –
Строго сказал ночной гость. – Напоказ
Я не являюсь. А если пришёл,
Значит, посланник. И долго я шёл.
Внятен любой мне под небом язык,
В том числе тот, что не знает калмык.
…Гость зашагал, в тёмной спальне шурша…
Крылья сломает?.. Томится душа…
– Ладно, мне в путь ещё дальний лететь, –
Вдруг гость промолвил. – Ведь завтра же день
Международный для всех языков,
Всех посетить надо – важен любой!
…Тихо вновь в спальне… Ушёл?.. Не ушёл?..
– Эй, серафим! Дверь входную нашёл?..
…Чу, вот сквозняк по кровати пошёл.
Значит, крылатый из дому ушёл.
Скажешь кому – не поверят, ей-ей.
Скажут, что сбрендила тут без затей:
На карантине привидится чёрт,
Тот, что ковидный, заразный он вот.
…Утром перо на пороге нашла.
Выпало, верно, оно из крыла…
Омографы
Есть омографы «зaмок» – «замoк».
Кому знания эти нужны?
Кому зaмок, кому и замoк –
На роду эти знаки важны?
На мосту все замочки висят:
Все влюблённые верят в обряд,
А ключи от замочков тех в ряд
Потеряют иль спрячут опять.
Пусть замoк, если зaмка нет,
Пусть без имени или имён,
Кому верить, кому-то и нет…
Символ символом – смыслы есть в нём.
Пусть замок заржавел на мосту,
Пусть союза-то прежнего нет,
Память гаснет на стылом ветру,
А перила пустеют…
Но есть
Что-то в мире помимо замкa
Или зaмка – кому повезёт:
Ударение в слове замкa
Станет с возрастом новым ключом…
Подношение
В индийской лавке много снеди.
Буддийский ученик шёл следом,
Ребёнок увидал конфеты –
Но где же деньги взять на это?
Мы замерли: «Как грустно видеть…
Как угостить и не обидеть?
Дадим ему мы подношенье,
Вот и нашлось оно, решенье».
Пусть будут лёгкими пути,
Когда по ним с добром идти…
Зелёная палочка
Памяти Льва Толстого
Как в детстве тайна будоражит,
Как память цепко сохранит
Легенду муравейных братьев,
Зелёной палочкой манит.
Та палочка давно зарыта
На дне оврага, там, в лесу,
И, может быть, она отрыта
Тем, кто поищет наяву.
И Лёвочка поверил брату,
Что палочка откроет та,
Как счастье дать людскому братству,
Что истина – не делать зла.
И до конца земной юдоли
Писатель верил в мощь добра,
Сам став частицей этой доли,
Зелёной палочкой тогда.
Его могила на том месте,
Где в детстве палочку искал,
Где он мечтал: быть людям вместе –
На тайну братства указал.
Ясная Поляна – Элиста
Чичирдык
Старинный танец чичирдык
Хранит в крови своей калмык.
Он словно скачет на коне,
Трясётся тело вновь в седле,
Вот соскочил танцор с коня –
Мала становится земля,
И руки, будто два крыла,
Несут калмыка в небеса:
То набирает высоту
Степной орёл в синь-синеву,
То жаворонок тут летит,
Трепещут крылья, весь дрожит,
То он застыл – парит вверху,
А конь торопится внизу.
И степь, как сцена, – с океан,
И гулкий топот-барабан,
И каблуки сапог в пыли –
Калмык танцует, погляди!
– Хадрис, хадрис! – кричит земля,
– Хадрис, хадрис! – зовёт трава.
– Хадрис! – синеют небеса.
Калмык танцует! Чудеса!
Ситцевая свадьба
Годовщина свадьбы вся из ситца –
Можно петь, и танцевать, и веселиться!
Первый год как первый класс для дошколят –
Можно многое узнать, понять, принять.
В этой грамоте супружества без двоек
Пусть совместный путь продлится, будет долог,
Чтобы праздновать потом его с бумагой,
С кожей, льном и с деревом – с отвагой,
Чтоб чугун, и медь, и жесть, и сталь
Прибавляли годовщин семейных вдаль,
Чтобы кружева, агат, хрусталь и бронза
Приближали звук серебряный для гонга.
Двадцать пять совместных лет в любви:
Вот где счастье – только позови,
И за ним вновь годы-годовщины
Без вражды, и ссор, и чертовщины,
Если помнить самый лучший год –
Самый первый, ситцевый тот год!
Был он пёстрым, ярким и нарядным –
Пусть останется таким тот год и свадьба!
Снег в веснушках
Снег в веснушках, снег в веснушках –
Это листья ноября.
Снег как будто в конопушках –
Осень ярко их зажгла.
Листья топчут под ногами
Все прохожие спеша:
Осень ведь уже не с нами –
Прошуршала и ушла.