О покаянии
«Покаяние — это заповедь. Покайтесь и веруйте в Евангелие (Мк 1:15). Заповедь же даётся на всю жизнь. Сказано: “Примите, ядите; сие есть Тело Мое” (1 Кор 11:24). Значит, не один раз надо причаститься, но причащаться всю жизнь: или доколе Господь отсюда призовет, или доколе Он придёт (1 Кор 11:26). Нельзя сказать: “Я однажды выполнил заповедь”. Заповедь должна исполняться постоянно. Поэтому нельзя сказать: “Я однажды покаялся. Больше каяться не в чем”. Но нужно говорить: “Я обратился и покаянием вошёл в Церковь. Продолжать же каяться буду всегда, ибо есть в чём.”
К покаянию понуждает испорченная наша природа, и сам грех — это не столько нарушение данных правил, сколько гной, текущий из отравленного источника. Чтобы грех не мучил и не собирал с человека дань в виде “мертвых дел”, нужно совершенно преобразиться. Поэтому Преображение — самый важный праздник после Пасхи и Рождества. Поэтому всякий может повторить вслед за Апостолом: “не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Не я делаю то, но живущий во мне грех” (Рим 7:15, 20).
Грехом и смертью поражена и заражена вся природа человеческая. Отдельный человек, будучи неповторимой личностью, есть также и носитель общей природы. Пока хотя бы один представитель человечества болен грехом, никто, будучи человеком, не может быть вполне от греха свободен. Грех — общий враг и общая беда. И не только люди, но и вся тварь совокупно стенает и мучится доныне (Рим 8:22).
Без Христа мы совершенно беспомощны в этой борьбе. “Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим” (Рим 7:24–25). Покаянные труды — есть усвоение плодов Христовой победы.
Грехи различаются тяжестью и количеством, но не нам, грешникам, их измерять. Любые наши долги неоплатны. У одного заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят (Лк 7:41). Но платить обоим было нечем, и прощать нужно было обоих. Условно говоря, один торговал наркотиками, а другой обвешивал на базаре, торгуя черешней. Но ни тому, ни другому платить нечем. В милости нуждаются оба. Покаяние — всечеловеческое занятие.
Входить ли в точное и подробное перечисление грехов? Классифицировать или анализировать их? Этот вопрос тревожит не одну христианскую совесть. Истинное покаяние чувствительно к тончайшим действиям греха, но чуждо мелочности. Вытирая пыль, мы не считаем пылинки. Математическая точность в перечислении грехов не равна покаянию. Покаяние — это, скорее, слёзы без слов, чем много слов без слёз. Блудница, омывшая ноги Христа слезами и вытершая волосами головы, услышала: “Прощаются тебе грехи твои”, — хотя подробного исповедания она не принесла.
У воцерковлённого человека есть соблазн заменить борьбу с собой, искоренение гордыни и самолюбия на своеобразное “отцеживание комаров”. Оставаясь тяжёлым и вздорным, или ленивым, или склочным человеком, христианин, оставив свою первую любовь (Откр 2:4), то есть первую радость о Господе и первые слёзы, заменяет христианскую жизнь на псевдохристианскую мелочность. Жить с ним рядом легче не становится, но сам себя он может мнить подвижником.
Бог знает о нас всё. Если мы не до конца облысели, то, причесываясь, снимаем с расчески некую часть оставшихся на ней волос. Мы не считаем их и почли бы за глупость заниматься таким подсчётом. Но Бог посчитал то, что мы не посчитали, ибо у Него власы главы нашей исчислены (Мф 10:30). То же касается и грехов. Вряд ли нужно знать о себе всё, что знает о нас Бог. Это невместимо и непереносимо. Мы идём на покаяние, движимые внутренней болью. Идём к Тому, Кто больше сердца нашего и знает всё (1 Ин 3:20).»