Байкальская экспедиция: «Мы заполняем пробелы в изучении Байкала»
Экологический общественно-научный проект «Байкальская экспедиция» подводит итоги и разрабатывает план на 2018 год. 27 ноября в областной библиотеке им. Молчанова-Сибирского впервые собрались участники экспедиции из Иркутска, Москвы, Новосибирска, Северобайкальска, Улан-Удэ, Хужира и других населенных пунктов страны, чтобы оценить положение дел и выбрать направления деятельности на предстоящий период.
Все разные — все вместе
Открывая заседание, руководитель проекта Марина Рихванова представила гостям две компании, которые активно поддерживают экспедицию — «Сибирское здоровье» работает с общественниками и учеными с 2012 года, En+ Group оказывает финансовую, информационную и организационную помощь второй год подряд. Марина Рихванова напомнила, с чего начиналась экспедиция: в 2012 году поступил всего один звонок от жителей байкальского побережья о большом количестве водорослей, выброшенных штормом на берег — и с этого момента название водоросли «спирогира» звучит в речах политиков, выступлениях ученых и беседах общественников.
— Мне очень нравится, что у нас все равны, нет «экспертов» и всех остальных — мы все в равной степени эксперты. Мне нравится, что никто не ушел, наоборот — нас становится все больше, мы все вместе и продолжаем работать, — сказала Марина Рихванова.
Действительно, в 2012 году в проекте принимали участие всего 30 человек, которые смогли проверить 30 участков байкальского побережья в южной и средней его частях. В 2013-м удалось обследовать дельту реки Голоустной и остров Ольхон, в 2014 году работали уже 85 волонтеров, а территория проекта расширилась на все Приольхонье. 2015-й принес качественные изменения: более 180 участников проекта приступили к экспериментам с биомассой водорослей, а параллельно заложили сад на Ольхоне и провели учет популяции нескольких ольхонских эндемиков. В 2017 году «Байкальская экспедиция» уже организовала 412 мероприятий в 9 населенных пунктах с участием 2,5 тыс. человек. Партнерами экспедиции стали 16 общественных организаций — каждая взяла на себя часть работы по исследованиям, мастер-классам, обследованию прибрежной полосы озера, учету эндемичных растений и решению других экологических задач.
Фото: ИА «БайкалПост»
Проект начинался более чем скромно, но сегодня это, видимо, крупнейший общественно-научный проект на Байкале. Участники проекта доказали, что проблема эвтрофикации существует и дополняется загрязнением цинком, медью и свинцом. Для местных жителей организованы три просветительских проекта — в том числе на практике показано, как можно использовать спирогиру в сельском хозяйстве и для производства дизайнерских материалов. Продолжается изучение неэндемичных водорослей: идет анализ проб воды и растений, полученных на разных участках берега; активисты изучают аэрофотоснимки и мультиспектральные спутниковые съемки сверхвысокого разрешения. Участники проекта полагают, что в сумме накопленная информация позволит объективно оценить положение дел и создать систему дистанционного мониторинга цветения воды.
Первый час работы форума посвятили анализу двух тем: что экспедиция уже дала — и что она может дать участнику в 2018 году. Если говорить совсем уж обобщенно, то большинство участников просто были рады, что хоть кто-то занимается проблемами Байкала и готов пригласить к участию в общей работе практически всех желающих. Понятно, что научные экспедиции не могут себе позволить ничего подобного, а государственные проекты (будь то берегоукрепление, ликвидация накопленных отходов или строительство очистных) требуют скорее тяжелой техники, чем рабочих рук — но желание помогать Байкалу у людей все равно не отнять. «Байкальская экспедиция» дает такой шанс и уже за это нужно быть благодарными ее организаторам. В будущем году экспедиция без особых финансовых затрат может стать «мозговым центром» для всех людей, обеспокоенных проблемами Байкала — просто собирая информацию о нарушениях природоохранного законодательства и обобщая ее по месяцам. Эта идея повторялась в выступлениях представителей разных групп, что подтверждает две гипотезы — такого центра в Иркутской области нет, но центр для координации природоохранной деятельности очень нужен. Есть и совершенно конкретные проекты по переработке той же спирогиры в биогумус — участники экспедиции готовы предоставить технологии, объяснить, как построить станции для сбора водорослей, и где потом использовать полученный продукт.
Ничейное мелководье
О научной части Байкальской экспедиции 2017 года рассказал Михаил Колобов, кандидат биологических наук, сотрудник Московского государственного университета.
— Мы прошли на лодках и сняли с квадрокоптеров практически все побережье Байкала от Листвянки до Ушканьих островов. Сделано это было для того, чтобы оценить происходящее на небольшой глубине. Были взяты пробы грунта и различных организмов для генетического анализа. Сейчас с коллегами из Московского физико-технического института и НИИ генетики мы проводим эти анализы. Вместе с нами в экспедиции участвовали коллеги из Главного контрольно-испытательного центра питьевой воды (ЗАО «ГИЦ ПВ»), которые взяли на себя работу по анализу проб воды. По предварительным результатам можно сказать, что на восточном побережье, в районе впадения реки Селенги, есть превышения по содержанию меди, цинка и свинца. Это приводит к тому, что от одного компонента байкальская эпишура просто погибает, а от второго — медленней развивается. Есть превышения по содержанию силикатов и это означает, что где-то на Селенге или ее притоках на территории Бурятии что-то происходит: силикаты попадают в воду из почвы, то есть где-то размываются берега. Это загрязнение идет не из Монголии — на таком расстоянии все бы уже осело, проблему нужно искать в Бурятии, — рассказал Михаил Колобов.
— Так получилось, что на Байкале работают многие ученые из различных НИИ, — отметила один из руководителей «Байкальской экспедиции» Елена Творогова. — Но кто-то изучает биологию, кто-то геологию, у лимнологов объем исследований вообще космический. А вот эта прибрежная полоса, мелководье, то самое, где растут водоросли и на что больше всего обращают внимание местные жители и туристы — вне поля зрения ученых, никто этим специально, как оказалось, не занимается. Байкальская экспедиция по мере своих сил заполняет этот пробел.
— Байкал в целом — очень чистый водоем, — поддержал коллегу по проекту Михаил Колобов. — Несмотря на все известные проблемы, несмотря на спирогиру — в центральной акватории вода остается чистой. Прибрежную зону нужно изучать, мы бы очень хотели в следующем году пройти от дельты Селенги на север, изучить течения и состав воды.
Более подробно о положении дел на озере Михаил Колобов рассказал 28 ноября. Ученые брали пробы воды, которые позднее в лабораторных условиях проверяли на силикаты, фосфаты, ртуть, свинец, рН (уровень кислотности), альфа- и бета-активность, впервые на Байкале было организовано исследование на микропластик.
— Мы сделали 300 замеров планктонными сетями с размером ячеи 300 на 300 микрон. У нас было три сети, делали по три повторения на каждом замере. Были основные пробы с глубины 15 см и контрольная проба с глубины 60 м. На берегу тоже брали пробы грунта на микропластик — 200 полевых измерений на 33 станциях вдоль берега, — рассказал Михаил Колобов.
Микропластик собирали и изучали простейшим фильтром уже в 2016 году. Данных пока недостаточно для каких-либо обобщений, потому что пластик собирается там, куда дует ветер и несут течения, результаты колеблются от нуля до 5–6 частиц на литр — это очень немного, в Тихом океане есть места, где собирают до 500 частиц. Результаты Байкала можно сравнить с данными озера Мичиган, которое подвержено сильной антропогенной нагрузке. Изучение пластика на предмет обрастания живыми организмами подтвердило все ожидания: пластик стал домом для организмов, которые обычно жили на дне. Микроскопические обитатели озера стали путешественниками, освоили новую экологическую нишу, и биомасса озера начинает расти. Пластик частично разлагается, включается в пищевую цепь, и это уже серьезный повод для того, чтобы изучать его и пытаться оценить последствия. Участники научной экспедиции обнаружили в некоторых районах десятки брошенных сетей длиной 200–300 м. Рыбаки сами признавали, что китайская сеть стоит всего 700 рублей, и в такой брошенной сети может гибнуть рыба и нерпа, на ней разрастаются водоросли и вообще сети становятся едва ли не главным мусором в озере.
Пробы на силикаты (ПДК здесь и далее для рыбохозяйственных водоемов 1 мг/л, для Байкала норма 2,6 мг/л) дали незначительное превышение норм — Посольская — 3,4 мг/л, дельта Селенги — 5,8 мг/л, Турка — 0,86 мг/л. По мнению Михаила Колобова, высокое содержание меди в Байкале нельзя объяснить антропогенным фактором — для этого жителям Хужира, например, пришлось бы лить какие-то растворы сотнями литров, значит речь идет о пока неустановленном природном выносе. Ситуация с содержанием цинка (ПДК 0,01 мг/л) не такая сложная: найдены два превышения возле поселка Танхой и в дельте Селенги — 0,017 мг/л. С особым вниманием ученые проверяли пробы на железо: в небольших концентрациях оно способствует росту водорослей, при высоких — становится токсикантом и приводит к гибели. Для железа ПДК равен 0,1 мг/л, норма для Байкала — 0,03 мг/л, реальная ситуация говорит о превышении всех норм в десятки раз, например в районе поселка Турка — 0,38 мг/л.
— Вероятно, источником цинка, железа и свинца являются места разработки полиметаллических руд, но в 2017 году по свинцу превышений вообще не было, — отметил Михаил Колобов. — Другое дело исследования на аммоний. Это продукт разложения белков, его присутствие в воде говорит, что где-то что-то недавно погибло и разлагается, а экосистема не успевает переработать этот продукт. Яркий пример, выявленный в 2017 году — район Усть-Баргузина. Предельно-допустимые концентрации не превышены просто потому, что в Байкале его просто не должно быть, в озере нет бактерий, способных его переварить, и именно поэтому аммоний является для ученых маркером, свидетельствующим о какой-то аномалии.
В этом выводе нет ничего нового: общественники говорят о наличии аномалии с 2012 года, ученые не отрицают ее с 2013 года, власть сквозь зубы признает уже года три — но нет главного. Никто не знает, что со всем этим делать? То ли принять точку зрения тех ученых, кто считает эвтрофикацию временным явлением, которое нужно просто пережить — то ли уже начинать что-то делать. Каждому выбирать самому, но тем, кто хочет помочь Байкалу и живет в Прибайкалье, уже проще: можно принять участие в акциях «Байкальской экспедиции».