Колонки: Евгений Крутиков: Важнее амбиций

Люди, занимающиеся Абхазией и Южной Осетией профессионально, быстро становятся похожими на ученых-социопатов, ищущих лекарство от лихорадки Эбола. Над ними смеются, пока болезнь не становится «слабым звеном».

Президентские выборы в Республике Абхазия проходят для российского общества катастрофически незамеченными. Индикатор внимания – СМИ – обходятся дежурными текстами и столь же дежурными телевизионными репортажами с ярко выраженным пляжным оттенком.

Абхазы обижаются, когда на встречу с кандидатами в президенты московские корреспонденты приходят в шортах и цветастых гавайских рубашках.

Абхазских кандидатов можно понять – это их страна, их народ и тут вообще все всерьез. А для создателей московского общественного мнения – это командировка на курорт. Естественно, что и значение для России этих выборов, их исход – теряется в этнографической мишуре и хрестоматийных интервью с таксистами.

1

В Москве люди, занимающиеся Абхазией и Южной Осетией профессионально и по велению сердца, быстро становятся похожими на ученых-социопатов, ищущих лекарство от лихорадки Эбола, мучая белых мышек на виду у сумасшедших экологов.

Над ними посмеиваются, но только до тех пор, пока Эбола не долетит до первого европейского аэропорта. Тут их начинают примучивать государственные органы, чтобы избавили от напасти. Но уже слишком поздно – аэропорт надо оцеплять и обеззараживать. А это уже работа совсем других ведомств, которые привычно передергивают затворы. Вовремя с их точки зрения, но поздно с точки зрения профессионалов.

Слишком много сейчас других проблем космического масштаба, чтобы уделять усиленное внимание выборам в маленькой стране, целиком зависимой от России. Про космический масштаб – не преувеличение, а чистая правда на фоне жестокой войны на западной границе, грозящей перерасти в нечто еще большее. И вечно проблемная периферия империи, в результате, в очередной раз предоставлена сама себе.

В нашем случае эта самая периферия – Абхазия – слишком встроена в несколько принципиально важных российских схем. И такое вторичное и пренебрежительное отношение к наступающим президентским выборам безответственно для российской политики. Тем более что Абхазия по результатам выборов вполне может оказаться тем самым «слабым звеном», которого только вот и не хватало на наши головы.

2

Начнем с того, что после войны августа 2008 года обе республики – Абхазия и Южная Осетия – после признания их независимости Россией обрели (сами того не ожидая) особое положение в рамках общей структуры внешнеполитической стратегии России. С обывательской точки зрения это не слишком заметно, но на дипломатическом и стратегическом уровнях для РФ они занимают непропорционально большое место.

Дело в том, что РА и РЮО – первые государства и народы с 1991 года, получившие реальную физическую защиту и поддержку Российской Федерации. А их признание, да и вообще результаты войны «080808» стали одним из последних гвоздей, забитых в крышку хилого гроба Хельсинкской и даже Потсдамской систем миропорядка. Туда же рядом уложили и остатки противоречивых компонентов международного права, каким мы его помним, и каким его до сих пор пытаются преподавать либеральные профессора Дипломатической академии.

Абхазия и Южная Осетия обрели неформальный статус «витрины обязательств» Москвы. Их защита и поддержка со стороны России в глазах бывшего так называемого «третьего мира» стали индикатором самой способности РФ быть эффективным союзником. Это показал, например, кризис в Сирии, которая на пике противостояния с США была готова признать независимость РА и РЮО. Да, независимость этих государств и их половинчатый международный статус – не аргумент для, например, Лукашенко. 

Но аргумент для руководства Египта. Для Ирака (как суннитов, так и курдов). Для Венесуэлы.

3

Понятно, что военная и внешнеполитическая поддержка со стороны России РА и РЮО – это навсегда. Отказ от нее будет означать отказ доверившемуся, а это катастрофически скажется на всей внешней политике России. На нас не то что перестанут ориентироваться, с нами просто перестанут иметь дело. На нас можно будет не обращать внимания ровно в той же степени, как на Гамбию.

И, кстати, примерно то же самое произойдет с внешней политикой России при обратном сценарии – любой форме поглощения независимых государств. Поэтому стабильное и прочное существование независимой Абхазии – один из приоритетов внешней политики России не только на постсоветском пространстве, но и в целом в обитаемой Вселенной. Очень важный «кирпичик» в этой «Стене Плача».

Так что уж будьте любезны, но президентские выборы в этом «кирпичике» обязаны привлечь внимание Москвы не только на «курортном» уровне анализа. Тем более что эти выборы внеочередные, последовавшие за де-факто свержением президента Александра Анкваба в обстановке резкого обострения внутриполитических конфликтов в Сухуме и множества социально-экономических неурядиц.

4

А ведь есть еще одна причина для пристального внимания к этой кампании. Москва до сих пор рассматривает Абхазию и Южную Осетию как возможность продемонстрировать свою способность обеспечивать устойчивое демократическое и экономическое развитие за пределами своих границ. Как своего рода витрину, если хотите.

Причем речь идет не просто о вливании чудовищных денежных сумм с непредсказуемыми последствиями. А о реальном проведении экономических, социальных и политических реформ, способных представить РО и РЮО как самостоятельные демократические государства с экономикой, которая через некоторое обозримое время сможет выйти из-под пока тотальной опеки Москвы.

Да, Крым – то же «витринный проект», но Крым не может быть конкурентом Абхазии, поскольку сам он часть Российской Федерации. А Сухум – субъект международного права, пусть пока и не до конца полноценный. 

И подлинное восстановление этого права исключительно демократическими методами сработало бы на пользу имиджа России больше, чем недостижимая победа на Чемпионате мира по футболу.

5

Есть и чисто практическая составляющая. Выход Абхазии и Южной Осетии из экономического тупика будет означать и снижение доли нагрузки на российский бюджет, который пока обеспечивает львиную долю обоих республиканских бюджетов.

При этом Абхазия и Южная Осетия с их специфическими экономическими укладами могут стать своеобразным полигоном (в хорошем смысле этого слова) для проведения тех элементов реформ, которые по тем или иным причинам не проводились или проводились ошибочно в самой России. Например, более радикальная реформа правоохранительных органов с учетом местной специфики, которая привела бы куда более масштабным изменением, чем замена вывесок и надписей на патрульных машинах.

Для всего этого нужна политическая воля и перспектива по крайней мере лет на десять вперед бесконфликтного развития внутри абхазского общества. А такое допустимо только при спокойном и успешном проведении внеочередных президентских выборов. При этом не может идти и речи о каком-то вмешательстве в выборный процесс, поскольку это не только нарушит искомый демократический имидж РФ, но и может откровенно навредить результатам.

6

И в Абхазии, и в Южной Осетии открытая поддержка Россией кандидата на президентских выборах уже дважды давала совершенно обратный эффект. Местный менталитет формировался во времена, когда поддержка со стороны России полностью отсутствовала и выживать приходилось самостоятельно. А неуклюжие действия отдельных командированных туда личностей уже после войны 2008 года, а порой и откровенная коррупция, привели к тому, что грубые указки из Москвы не работают вовсе.

Уже сейчас есть данные, что штаб одного из фаворитов гонки – Рауля Хаджимба – готов провозгласить победу с результатом 52%, не дожидаясь данных ЦИК. Это автоматически приведет к несогласию со стороны его конкурентов, поскольку никаких объективных предпосылок для этого нет, если не считать таковыми странные результаты пары социологических опоросов московских институтов и данных «голосовалок» на местных сайтах.

Рауль Хаджимба уже выступал в роли «кандидата Москвы» – и ничем хорошим это не закончилось. Он уже десять лет пребывает в глухой оппозиции и настолько сжился с этой ролью, что и предвыборную кампанию строил, в основном, на критике. Для него и его окружения эта предвыборная кампания – последний шанс остаться в большой политике, а для этого хороши практически любые методы и союзники. В «группе поддержки» Хаджимба замечены персонажи, которые никак не могут быть привлекательны для имиджа демократической республики, поддержанной Москвой.

Есть серьезная опасность того, что в случае победы этой группы на выборах Москва вдруг обнаружит, что разговаривать там практически не с кем. А это надолго затормозит проекты развития республики, какая бы внешняя словесная риторика ни была.

Кроме того, мотивация, основанная только на амбициях, еще никогда не доводила ни одного политика до добра. Уже сама потенциальная готовность поставить страну вновь на грань гражданских потрясений, заявив о победе в первом туре, говорит сама за себя. И при всем внешнем лоске Москве будет крайне сложно впоследствии (уже месяца через два) находить общий язык со столь непредсказуемым партнером.

7

Второй еще недавний фаворит президентской гонки – бывший глава службы безопасности Аслан Бжания – резко потерял очки, особенно в последние недели. Он подвергался критике практически со всех сторон, и не только потому, что воспринимается обществом как «продолжение» изгнанного президента Александра Анкваба.

Сам Бжания практически этого не скрывает, в конце концов, «анквабисты» – тоже стабильный и устойчивый электорат. Но его оппоненты говорят о подкупах избирателей, попытках перекупить работников штабов-конкурентов, найме частной охраны, использовании прослушивающих устройств и прочих неприятных действиях.

У Бжания действительно самый крупный бюджет кампании, крупный даже по российским меркам. Есть основания полагать, что эта фантастическая для Абхазии сумма сформирована частными спонсорами, среди которых есть и те, чьи финансовые интересы в Абхазии не везде совпадают с политическими интересами России. А «темные пятна» в биографии Бжания и так уже стали достоянием общественности.

***

Долгосрочные интересы РФ в Абхазии требуют сбалансированности и стабильности во внутренней политике республики. В этом контексте трудно спокойно воспринимать разговоры о тотальной смене правящих элит в случае победы Хаджимба или Бжания.

Если первый просто расставит на посты людей из своего окружения, то второй вернет команду прежнего президента, а это автоматически приведет к новому взрыву недовольства. Более естественной кажется позиция «третьей силы» – министра обороны Мираба Кишмария, демонстративно не оглашающего пофамильно списки потенциального правительства, хотя от него этого и требуют.

Также привлекательно выглядит и ставка Кишмария на омоложение руководства страны через вовлечение в политику молодежи, получившей образование в России. Возможно, это именно тот ресурс, который может «выстрелить» в долгосрочной перспективе, зафиксировав отношения между Москвой и Сухумом как стратегическими партнерами. Россия заинтересована не в том, чтобы каждые четыре-пять лет судорожно и в новых условиях разбираться в хитросплетениях местных взаимоотношений, а в том, чтобы эти отношения остались стабильными.

А стабильность (или нестабильность) начинается с первого тура выборов, который покажет, как бы банально это ни прозвучало, степень политической ответственности всех кандидатов. Москве придется иметь дело с тем, что из всего этого получится.

Не хотелось бы, чтобы вновь пришлось ехидно напоминать о чужих ошибках и невнимании к событиям, развивавшимся практически под носом.

Ответственность важнее амбиций.

Теги:  Абхазия, Россия, политика, выборы президента