Отдых на износ: как предприниматели превращаются в первооткрывателей
Путешествие на багги сравнимо с ездой на старом советском автомобиле -- холодно и некомфортно. Зато такой транспорт привлекает вниманиеФото DR«Это хобби максимально далеко от бизнеса»
Максим Захаренко, сооснователь и генеральный директор компании «Облакотека»:
На нашем сленге эти путешествия называются поездками на точки или «охотой за конфлюенциями» (конфлюенции — точки пересечения параллелей и меридианов, в которых широта и долгота выражается целым числом градусов). Взять точку — значит приехать на место пересечения, сфотографировать место со всех сторон и потом выложить на общем сайте — Confluence.org. Этот сайт с картой мира возник еще на заре развития интернета, в начале 1990-х. Проект предлагает описать Землю c помощью четкой методологии. Точки довольно равномерно покрывают Землю, а значит, получается достаточно реалистичная картина. Всего на Земле 64 000 точек, из них на суше лишь 22 000, а описаны лишь 7000.
Я увлекся конфлюенциями в 2004 году, когда друг позвал меня в путешествие по Русскому Северу и мы взяли там первую точку. В юности я ходил в походы, а когда эта эпоха закончилась, захотелось как-то удовлетворить эту жажду познаний. Точки оказались идеальным хобби.
Для чего все это? Наверное, главное — желание стать первооткрывателем.
Все географические открытия в глобальном масштабе уже сделаны, а вот небольшие еще возможны.
Во многих конфлюенциях на планете никто не был.
Конечно, в большинстве случаев в самих точках нет ничего особенного. Так, все пересечения в пустыне Сахара — барханы, песок и больше ничего. В центральной части России точки в районе 60 градусов северной широты и севернее почти все в лесу.
Но для нас это всегда большое путешествие и возможность узнать свою страну. Мы бываем только в неизведанных местах, это не раскрученный Байкал или Сочи. В наше первое путешествие по Русскому Северу мы поездили по Вологодской и Архангельской областям, были в Вологде, Каргополе, Пудоже. Места удивительные, где много заброшенных красивейших деревянных церквей, пустых деревень. В Каргополе есть церковь, крест которой смотрит не на Восток, а на дорогу из Петербурга. Оказалось, что так его поставили, потому что императрица Екатерина II должна была проехать мимо. В 2001 году в крест ударила молния и разрушила шпиль.
Одно из самых необычных мест — газопровод Ухта — Торжок в Архангельской области (его координаты 61n 46e), мы там брали несколько точек прошлым летом. Это широченная труба через тайгу, параллельно ей идет служебная дорога, по которой мы ехали на велосипеде. Этот был, пожалуй, самый долгий наш маршрут до точки, 80 км, он занял в общей сложности почти сутки.
Вообще у нас страна для подобных путешествий не очень простая. Плохие дороги, мало информации, многих дорог нет на картах, а те, что есть, давно заброшены. Летом можно проехать, только если сухо. Зимой тоже не всегда получается нормально передвигаться на машине. Из-за этого наши поиски сильно затягиваются. Так, последнюю точку в Вологодской области мы взяли в прошлом году, а всего там 22 точки. Получается, что на Вологодскую область у нас ушло почти 10 лет.
Само путешествие — это настоящий поход в лес, мы едем на внедорожнике, пока еще можно проехать. Потом пересаживаемся на велосипеды, идем пешком или на лодке или встаем на лыжи, в зависимости от сезона. Иногда, чтобы попасть на точку, приходится форсировать реки, ехать на тракторе.
Это все дикие, сложно проходимые места. Мы несколько раз видели медведей, но, к счастью, были в этот момент в машине, зимой видели следы волков и кабанов, но самих животных никогда не встречали.
На крайний случай у нас с собой всегда электрошокер, петарды.
Моя самая сложная точка была 61n 44e в Вологодской области. Если смотреть из космоса, к ней ведут три дороги — с севера, запада и юга. Но одна оказалась завалена соснами, вторая — заброшенная узкоколейка, мы туда не смогли проехать. И только с запада удалось попасть — на лыжах мы прошли 12 км по дороге, которую оставил снегоход, а потом 3 км по целине. Я чуть в этом мягком снегу не утонул, глубина была около метра.
За все время я взял около 80 точек, никак не могу подойти к сотне. Но есть рекордсмены, которые берут очень сложные точки. Я знаю компанию людей, которые сплавлялись по реке Колыме вместе со своими машинами (ставили их на плоты), чтобы потом проехать до точек. Есть один знаменитый американец, который все пытается попасть в Северную Корею, там 18 точек. Другой американец в отпуск уезжает на три недели в Китай и там на велосипеде берет по 10–20 точек. У самого активного участника — около 500 точек. Все это достижения, может, и небольшие, но для нас в них есть и амбициозные задачи, и приключение.
Главное для меня в таких походах — новые впечатления, ощущения. Кто-то любит отдыхать пассивно или предсказуемо, а мне в путешествиях всегда хотелось чего-то дикого, но не совсем экстремального. Наши походы отчасти спорт, движение, активный отдых. Мы видим достопримечательности, о которых нигде не пишут. И встречаем необычных людей. В такой глуши очень много добрых, великодушных людей. Местные нам много раз помогали. Это нестандартные впечатления, которые по-другому не получишь.
Еще мне нравится, что это похоже на математику, а я окончил факультет ВМК в МГУ: мы все время что-то высчитываем, прикидываем, изучаем карты, данные спутников, смотрим расстояние, скорость, время — это все важно и близко мне по складу от ума.
И главное, это хобби максимально далеко от бизнеса. Мой бизнес связан с сидением за компьютером, я сооснователь и генеральный директор растущей IT-компании. А здесь вся активность связана с движением и природой.
Да и специфика бизнеса позволяет работать удаленно. Мы в этом смысле очень современная компания, больше половины даже штатных сотрудников работает не в офисе, некоторые в других городах, вся IT-инфраструктура у нас в облаке. Кстати, в путешествиях сейчас тоже очень много облачных сервисов используется.
В ближайших планах — большое путешествие по Западной Сибири, там много точек и много дорог вокруг газопроводов и важных месторождений. Сейчас мы пытаемся выяснить, с кем нужно договариваться и насколько эти дороги доступны или нужно получать разрешения. В России не очень много людей занимаются охотой за конфлюенциями. Нас, наверное, человек сто. А взятых точек лишь 634 из 3000. Значит, есть куда стремиться. Приятно осознавать, что есть еще места на Земле, где никто до тебя не бывал.
«Министерство дурацких поездок»
Артем Киракозов и Александр Панов, руководитель департамента операционного маркетинга компании Tele2 и арт-директор рекламного агентства A-Promotion:
Артем Киракозов (А. К.): Все закрутилось случайно в ноябре, когда мы с друзьями стали думать, куда отправиться на Новый год. Хотелось драйва, удовольствия и адреналина. В импровизированном мозговом штурме родилась идея поехать в Гоа на багги через Афганистан и Пакистан, и возник виртуальный бренд «Министерство дурацких поездок».
Александр Панов (А. П.): До этого мы на багги никогда не ездили и вообще не знали, что он мало приспособлен к передвижениям на дальние расстояния, особенно зимой. В Москве была в доступной продаже одна подходящая машина, Fun Cruiser, которая развивала более-менее приемлемую скорость — 100 км/ч. Через пару дней мы его купили за 400 000 рублей, потом заказали доработку в подмосковной мастерской еще за 200 000 рублей и стали готовиться к поездке. Сделали права трактористов (именно они нужны для багги). Консульства Афганистана и Пакистана со скрипом, но дали визы. Единственное, нам не удалось за месяц получить важный таможенный документ Карнет де Пассаж, который нужен для пересечения границы Пакистана и Индии на автомобиле.
Риск делает поездку перченой.
Я не экстремал, я за продолжительный обдуманный риск, который можно прочувствовать без моментального физического экстрима.
А. П.: Получилось максимально некомфортное путешествие. Багги рассчитан на экстремальные, но короткие маршруты. Нам все время было холодно. Отвратительный обзор: на шлемы постоянно летела грязь с дороги, и приходилось вытирать их каждую минуту, чтобы хоть что-то видеть, при этом нещадно царапался визор, а запасных мы взять не догадались.
А. К.: На границе Казахстана и Узбекистана у нас родилась легенда, что мы именитые российские звезды автоспорта и спешим на ралли-рейд в Индии. Благодаря этому нас пропустили без очереди (люди обычно стоят на этой границе по 2–3 дня). Два человека на странной машине в шлемах и комбинезонах, все покрытые дорожной грязью, привлекали внимание. Часто нас это выручало. На границе Узбекистана и Афганистана нас провожали и фотографировали улыбчивые солдаты и офицеры. А дальше мы попали на мост — границу с Афганистаном — и уперлись в большой бетонный забор с колючей проволокой. Когда ворота открылись, мы увидели бородатых мужчин, замотанных в платки и пулеметные ленты.
Ты понимаешь, что въезжаешь на территорию войны, в этом тире длиной 1000 км мишень — ты.
А. П.: Был еще один, более неприятный момент. Мы ехали из города Мазари-Шариф в Кабул через перевал и мрачный тоннель Саланг. Это тоннель длиной 2,8 км, в котором погибли, задохнувшись, 180 советских солдат. Вентиляции нет, мы прихватили с собой флаконы с кислородом. Надо было добраться до Кабула засветло, потому что ночью в Афганистане особенно опасно. Но на одном из огромных «лежачих полицейских», которые остановят даже БТР, сломался амортизатор. И мы поняли, что до темноты вряд ли успеем. Солнце село сразу, как только мы спустились с перевала, а до Кабула оставалось еще 100 км. И тут нас остановили вооруженные люди. Говорили только на фарси, никто не понимал ни английского, ни русского. Привезли к командиру — и тогда мы с облегчением поняли, что это полиция, а не Талибан. После обстоятельного допроса он сказал, что дальше ночью ехать опасно и нам придется переночевать в штабе. Мы отказались, наша цель была добраться поскорее до Кабула. В итоге два конвойных джипа сопровождали нас до границы провинции Парван. На прощание афганский офицер очень жестко нам велел не тормозить ни при каких обстоятельствах, кто бы ни останавливал нас. На максимальной скорости мы домчались до Кабула, где на светофоре попросили отвезти нас в лучший отель, и это был подарок — лучший отель за всю нашу поездку с wi-fi, горячей водой, $200 за ночь.
А. К.: И вот 31 декабря мы оказались в Джелалабаде, в единственной гостинице, здорово напоминающей обшарпанный отель «Гранд Будапешт». Так и встретили Новый год, без телефона (его у меня украли в Мазари-Шарифе), без интернета, еды и, конечно, алкоголя. На следующее утро мы направились к границе Афганистана и Пакистана, где произвели настоящий фурор. Пакистанцы так удивились, что мы проехали через Афганистан на этой странной машине и выжили, что пропустили нас без необходимого Карнет де Пассаж и даже выделили машины охраны с автоматчиками, которые сопровождали нас от поста до поста после границы.
А. П.: А вот по индийской земле нам удалось проехать не больше километра. На границе индийцы, принципиальные бюрократы, арестовали машину и оставили ее на штрафстоянке. После этого мы взяли только самые необходимые вещи и поехали на автобусе в Дели.
Отдохнуть физически не то что не удалось — это, скорее, был «отдых на износ», когда были мобилизованы все резервы организма. Но все три недели поездки были настолько наполнены новыми впечатлениями, что никакие московские проблемы даже в голову не приходили. Вся поездка обошлась в 1 млн рублей, включая стоимость багги, который мы, забрав из Индии, собираемся продать.
Мы не смотрели достопримечательности, зато видели всю правду, нетуристическую жизнь этих стран.
И получили прививку от страха, потому что после этого уже ничего не страшно.
А. К.: Самое главное, что дала наша поездка, — точное знание, что «невозможное возможно». Еще мы забыли, что значит «слабо». Стиль моей жизни и работы сильно не поменялись. Правда, сейчас я время от времени себя спрашиваю: «А последнюю неделю я прожил так же круто, как неделю в дороге? Или она просто прошла мимо?»