Русские партизаны 1812 года. «Летучие отряды» регулярных войск

Мы все по истории знаем , что была в том числе и «народная война», которую в 1812 г. вели с Великой армией Наполеона крестьянские отряды. Вот сегодня и немного узнаем о сформированных по приказу российского командования «летучих отрядах» регулярных войск, которые в то время и считались (и назывались) партизанскими.

Эта идея возникла не на пустом месте. В России было прекрасно известно об успешности испанской герильи, из-за которой, как говорили, с 1808 года «Наполеон мог сражаться только одной рукой». Дело в том, что с того времени значительная часть его сил всегда оставалась в Испании. По данным Е. Тарле, в 1812 году по своей численности французские войска, размещённые в Испании, почти в 2 раза превосходили соединения Великой армии, принявших непосредственное участие в Бородинском сражении.

Многие считают «пионером» партизанской войны осени 1812 года Дениса Давыдова: об этом бравый гусар лично сообщил читателям своих мемуаров и статьи «О партизанской войне».
На самом деле Давыдов не был ни инициатором таких действий, ни самым успешным командиром летучего отряда, ни самым предприимчивым и лихим из них. Но грамотный пиар торжествовал и в те времена. У желавшего рассказать всем о своих подвигах Давыдова имелись некоторые (не слишком большие) литературные способности. И этого оказалось достаточно, чтобы именно он остался в памяти потомков главным партизаном той войны (а также – самым знаменитым гусаром Российской империи).

Но о Давыдове мы поговорим немного позже, пока же определимся с истинными авторами идеи партизанской войны.

«Патриотические мысли»

О возможности и целесообразности использования соединений регулярной армии в тылу противника высказывался ещё Карл Фуль – тот самый, что построил для российской армии абсолютно негодный Дрисский лагерь. Но письменное обоснование этой идеи дал подполковник Петр Чуйкевич, который в апреле 1812 года составил документ, озаглавленный как «Патриотические мысли». Чуйкевич тогда служил в Особенной канцелярии военного министерства, которая занималась не бумажным делопроизводством и не политическим сыском, а выполняла функции армейской разведки.Петр Андреевич Чуйкевич

Инициатором её создания был военный министр М. Б. Барклай де Толли. Ему и адресовал свою записку Чуйкевич. Он предлагал в случае начала новой войны с Наполеоном, не вступая до времени в большие сражения, ослабить неприятельскую армию, постоянно беспокоя её на пути движения. С этой целью, по его мнению, следовало наносить удары по её тылам, отрезая от источников снабжения, отсекать и уничтожать отдельные вражеские отряды. Эти действия и были названы Чуйкевичем партизанской войной, вести которую должны были «партии» – отряды лёгкой кавалерии регулярных войск с приданными им казачьими и егерскими частями. Командовать такими отрядами должны были толковые кадровые офицеры, в прежних кампаниях доказавшие свою смелость, распорядительность и способность к самостоятельным действиям.

Первый партизан

Первый партизанский отряд численностью в 1300 человек был создан по приказу Барклая де Толли 2 августа 1812 года (ещё до начала Смоленского сражения). Его командиром стал Фердинанд Федорович Винцингероде. Одним из офицеров этого отряда был небезызвестный А. Х. Бенкендорф. Да-да, тот самый. Задача была поставлена следующая:


Этот отряд атаковал французов в Велиже, затем захватил Усвят, который стал его временной базой. Наконец, он фактически блокировал Витебск, уничтожая все высылаемые из него фуражирные команды, а затем совершил рейд к Полоцку. Только пленных было захвачено более 2-х тысяч человек.

Но эта «партия» не слишком известна в нашей стране. Вероятно, на отношение к ней повлияли и немецкая фамилия её командира, и личность Бенкендорфа, который позже стал шефом жандармов и начальником знаменитого Третьего управления императорской канцелярии. Бенкендорф к тому же был ещё и масоном – мастером Ложи «Соединённые друзья», в которую входили, правда, и люди с более положительной репутацией: Вяземский, Чаадаев, Грибоедов, Пестель, Муравьев-Апостол. После ухода наполеоновской армии из Москвы, Бенкендорф стал первым комендантом этого города.Александр Христофорович Бенкендорф по рисунку Орлова литография Мошаровского. 1830- е г.из собрания портретов Главной Императорской квартиры.

А 7 ноября 1824 г. благодаря его решительным действиям удалось спасти много людей во время катастрофического наводнения в Петербурге, о котором рассказывается в поэме А. С. Пушкина «Медный всадник»:


Всё это не помешало «лондонскому сидельцу» А. Герцену пренебрежительно заявить о Бенкендорфе:

Винцингероде тоже не был паркетным шаркуном, прибывшим в Россию «на ловлю счастья и чинов», а честным и опытным боевым офицером.

Свой боевой путь он начинал в австрийской армии, куда поступил в 1790 году. В 1797 г. перешёл на русскую службу. Он участвовал в Швейцарском походе Суворова, находясь в его армии в качестве адъютанта Великого князя Константина Павловича. Во время несчастной кампании 1805 года ловко вёл переговоры с Мюратом, выиграв драгоценное время для отступления российской армии, попавшей в тяжёлое положение после капитуляции Мака и сдачи австрийцами (тому же Мюрату) мостов через Дунай. 
После этого он принял участие в сражении при Аустерлице.Триумф Наполеона. Аустерлиц. Художник Сергей Присекин

В 1809 году Винцингероде снова оказался в австрийской армии и был тяжело ранен в сражении у Асперна. В русскую армию вернулся в 1812 году.

После Бородинского сражения Винцингероде расположился между Можайском и Волоколамском. Согласно инструкции, он вёл разведку, перехватывал фуражиров, атаковал небольшие вражеские отряды. Узнав о начале движения французов из Москвы, по своей инициативе попытался вступить в переговоры. Позже он утверждал, что, узнав о приказе Наполеона взорвать Кремль, надеялся отговорить французов от выполнения столь преступного приказа. Однако Винцингероде не учёл, что его родной город Гессен в то время входил в состав вассального Франции Вестфальского королевства. И потому французы решили, что он, будучи подданным Вестфалии, во время войны не имел права находиться на российской службе, и объявили его изменником. Винцингероде был арестован и отправлен для суда в Вестфалию. Так он упустил возможность первым сообщить в штаб Кутузова о движении Великой армии.

Между Минском и Вильно его освободил «летучий отряд» А. Чернышева, который позже будет возведён в княжеское достоинство, станет военным министром и председателем Государственного совета. Прославится Чернышев и личным арестом Пестеля в 1825 году, а также приказом, вопреки традиции, повторно вешать сорвавшихся с перекладины декабристов («дважды повешенными» стали К. Рылеев, П. Каховский и С. Муравьёв-Апостол). Неудивительно, что партизанская деятельность Чернышева мало известна в нашей стране.

Но вернёмся к освобождённому Ф. Винцингероде, который потом в ранге командующего корпусом участвовал в Заграничном походе русской армии. И даже отрешил от командования Дениса Давыдова, который нарушил приказ не вступать в переговоры с гарнизоном Дрездена (об этом будет рассказано в следующей статье).

Человек, изменивший историю

Пожалуй, наиболее значимый вклад в победу русской армии в 1812 году из всех командиров партизан той войны внёс Александр Никитич Сеславин. В первый раз он столкнулся с французами во время сражения под Гейльсбергом в Восточной Пруссии (29 мая 1807 г.): был ранен в грудь и награждён орденом святого Владимира 4-й степени. В 1810-1811 гг. принимал участие в войне с Турцией. Был награждён орденом святой Анны 2-й степени, получил звание капитана. После ранения в плечо вынужден был лечиться около 6 месяцев.

Отечественную войну начинал в должности адъютанта командующего 1-й русской армии М. Барклая-де-Толли. За бои у Смоленска был награждён золотой шпагой с надписью «За храбрость». Сражался при Бородино: получил ранение в бою у Шевардино, но остался в строю, был награждён орденом святого Георгия 4-й степени.

30 сентября 1812 года капитан Сеславин был назначен командиром партизанского (летучего) отряда (250 донских казаков и эскадрон Сумского гусарского полка). С ним он и отправился «на промысел».

Выйти в тыл Великой армии в 1812 году было совсем нетрудно, поскольку не существовало единой линии фронта. Избегая столкновений с частями противника, небольшой отряд легко мог дойти хоть до Польши. Но Сеславину туда было не нужно, его отряд действовал в местности между Москвой и Боровском.

Интересно, что у Сеславина имелась собственная артиллерия: её роль выполняли своеобразные тачанки – сани с установленными на них орудиями. И несколько раз преследовавшие этих партизан крупные соединения противника отходили, попав под залп этих «батарей».

В качестве командира партизанского отряда и совершил Сеславин главный подвиг в своей жизни.

Первыми части вышедшей из Москвы армии Наполеона увидели партизаны Дорохова (речь о котором впереди). Но именно Александр Сеславин понял, что вперёд идёт ВСЯ Великая армия, и сумел определить направление её движения. Доставленные им сведения имели поистине стратегическое значение. Благодаря им корпус Дохтурова сумел вовремя подойти к Малоярославцу и завязать сражение, после которого обе армии откатились от этого города.Александр Юрьевич Аверьянов. Сражение за Малоярославец 12 (24) октября 1812 года. 1998

Наполеон не рискнул дать новое генеральное сражение: его войска пошли на запад по разорённой Старой Смоленской дороге.

После битвы у Малоярославца Кутузов утратил контакт с неприятельской армией и не знал, где она находится до 22 октября. И снова французов у Вязьмы нашёл именно Сеславин.
Петер фон Гесс. Битва под Вязьмой
Затем «партии» Сеславина, Фигнера и Давыдова (общая численность партизан – 1300 человек) и рейдовый кавалерийский отряд героя Тарутинского сражения Орлова-Денисова (2000 человек) под Ляховым окружили и взяли в плен от полутора до двух тысяч солдат бригады генерала Ожеро. За эту операцию Сеславин получил звание полковника.

16 ноября отряд Сеславина захватил город Борисов, в котором партизанам сдались 3000 французов. После этого штаб главной армии установил связь с войсками Витгенштейна и Чичагова. Эту замечательную и имеющую такое большое значение победу долгое время приписывали Давыдову, а потом – Платову.

Наконец, 23 ноября у Сеславина был шанс взять в плен самого Наполеона. Он решил сжечь склад Великой армии в небольшом городке Ошмяны (сейчас находится в составе в Гродненской области Белоруссии). И действительно сжёг его – несмотря на необычайно сильное (и уже непривычное) сопротивление французов. Как раз во время этого боя в город въехал оставивший свою армию Наполеон. Его эскорт и кавалеристов Сеславина разделяли всего несколько десятков метров, но лишь позже Сеславин узнал, сколь крупная добыча ускользнула от его партизан, воспользовавшись ночной темнотой. И понял причину столь отчаянного сопротивления французов.Важное открытие партизана Сеславина. Неизвестный художник. 1820-е годы.

Наконец, 29 ноября его отряд захватил Вильно. Сам Сеславин во время этого боя был ранен в руку.

Выздоровев, он принял участие в Заграничном походе. В 1813 году после Лейпцигского сражения получил звание генерал-майора. В 1814 году отряд Сеславина осуществлял связь российской армии с войсками Блюхера.

Заслуги Сеславина не были оценены в должной мере при дворе, и в 1820 году он ушёл в отставку, получив напоследок звание генерал-лейтенанта.

Среди других командиров летучих отрядов Сеславин выделялся гуманным отношением к пленным.

«Сеславин лучше меня, на нём нет столько крови», – признавал другой великий партизан той войны – Александр Фигнер. Именно Сеславина считал он своим единственным соперником (а Дениса Давыдова «большим партизаном» не признавали ни тот, ни другой). О Фигнере мы сейчас и поговорим.

«Был человек тот авантюрист»

Капитан Александр Самойлович Фигнер, который стал прототипом бретера Долохова в романе Л. Н. Толстого «Война и мир», вне всякого сомнения был самым лихим и самым ярким партизаном 1812 года. Даже странно, что до сих пор он не стал героем авантюрного романа или остросюжетного исторического фильма, в котором и особенно выдумывать ничего не пришлось бы. Рассказывая о нём, невольно вспоминаешь строки С. Есенина из поэмы «Чёрный человек»:


При этом его фамилию в русской армии почему-то переиначили. В рассказах и донесениях порой фигурировали некие «капитан Вагнер» и «капитан Финкен», которые отобрали у нашего героя часть его подвигов. Но позже всё-таки разобрались.

Отец Александра Фигнера был заведующим Императорскими стекольными заводами и вице-губернатором Псковской губернии. К своему сыну он был суров и строг, и учиться его отдал во 2-й кадетский корпус, который считался менее престижным, чем 1-й. В нём учились в основном дети небогатых дворян. В 1805 г. Фигнер оказался в Италии, где русский корпус должен был действовать против французов в союзе с англичанами. Здесь он между делом в совершенстве выучил итальянский язык, что очень помогло ему партизанить в 1812 году.

В 1810 году Фигнер воевал против османов и участвовал в штурме крепости Рущук, получив за боевые заслуги орден святого Георгия 4-й степени. Отечественную войну встретил в чине штабс-капитана 3-й лёгкой роты 11-й артиллерийской бригады. Хорошо проявил себя в сражении за Смоленск. После Бородинской битвы уговорил Кутузова отправить его на разведку в занятую французами Москву. В этой «партии» было всего 8 человек (вместе с командиром), но Фигнер присоединил к ней некоторое количество найденных в Москве и её окрестностях добровольцев. Его миссия оказалась весьма успешной: прекрасно говоривший на французском, итальянском, немецком, голландском и польском языках, офицер, переодеваясь в форму разных полков, а также парикмахером, либо даже простым крестьянином, добыл немало ценной информации. Но позже Фигнер признался, что главной целью тогда он ставил убийство Наполеона, и потому своим визитом в Первопрестольную остался недоволен.

После того, как Великая армия Наполеона ушла из Москвы, Фигнер возглавил один из летучих отрядов. Кутузов оценивал действия партизан Фигнера чрезвычайно высоко. В его приказе по армии от 26 сентября 1812 г. говорилось:


Своей жене Кутузов так писал о Фигнере:


Но прославился Фигнер не только многочисленными дерзкими и удачными операциями против французов (за которые получил звание подполковника с переводом в гвардию), но и «алчностью к смертоубийству» (жестокостью по отношению к пленным).

Особенно ненавидел Фигнер французов и поляков, шансов выжить у попавших к нему в плен солдат и офицеров этих национальностей не было. К итальянцам, голландцам и немцам он относился гораздо лучше, часто оставляя их в живых. Причины этой дикой ненависти к французам так и остались неизвестны. Бискупский подозревал, что тому есть какие-то личные резоны, но Фигнер "уклонялся молчанием". Офицер мог только строить догадки в мемуарах: "Я и сегодня помню свою подозрительную тогда мысль. Странно, подумал я. Отчего бы не сказать этой причины. Быть может, один какой-нибудь француз в России, не в войне где-нибудь жестоко оскорбил его или его семейство, из родных близкого или близкую, до такой степени, что он готов всех вырезать в отмщение".

 И тот же племянник Фигнера вспоминал:
На это дядя обратно прислал рапорт такого же лаконического содержания:

Денис Давыдов даже рассказывал, будто Фигнер однажды попросил у него выдать пленных французов, чтобы их могли убить пришедшие с пополнением казаки, которые были ещё «не натравлены». Впрочем, к данному свидетельству следует относиться с осторожностью, потому что явно ревновавший к славе Фигнера Давыдов мог эту историю и сочинить.

Под стать командиру были и его бойцы, которых в армии, намекая на пёстрый состав отряда Фигнера, называли «разнокалиберными удальцами», «разноцветной шайкой» и даже «дурацкой ратью». А. П. Ермолов говорил, что с приходом отряда Фигнера его штаб становится похожим на «вертеп разбойников». А командир другой «партии» – Петр Граббе (будущий декабрист) называл Фигнера «разбойничьим атаманом». Но действия этой «банды» были настолько полезными и эффективными, что приходилось терпеть.

Легенды о находчивости Фигнера вдохновляли армию. Однажды французам удалось прижать партизанский отряд к непроходимым болотам. Врагов — семь тысяч, фигнеровцев — горстка. Положение безвыходное! Ночью французы не смыкали глаз, сторожили партизан в западне, чтобы утром расправиться с ними. Но, когда рассвело, оказалось, что болотистый перелесок пуст. Русских и след простыл. Что за чудесное спасение? Никакого чуда не было, просто в очередной раз сработала военная хитрость. В темноте Фигнер, рискуя жизнью, по кочкам переправился через болото. В двух вёрстах от болота стояла тихая деревушка. Фигнер собрал крестьян, рассказал им, что к чему, и они сообща нашли выход. В два счёта (каждая минута дорога!) к берегу принесли доски и солому, расстелили дорогу в болоте. Командир первым проверил прочность настила, вернулся в отряд. Он приказал осторожно перевести в безопасное место лошадей — французские часовые подозрительных звуков не расслышали. Потом по цепочке пошли люди. Последние снимали за собой доски и передавали вперёд. Даже раненым удалось выбраться из западни, от дороги не осталось и следа. Есть ли в этой истории доля преувеличения? В боевой биографии Александра Фигнера, Дениса Давыдова, Александра Сеславина было немало невероятных эпизодов — ни один фантазёр такого не придумает. Сам Фигнер (как и Долохов) любил эффектную позу, умел, что называется, произвести впечатление. В одном из донесений он признавался: «Вчера я узнал, что вы беспокоитесь узнать о силах и движении неприятеля, чего ради вчера же был у французов один, а сегодня посещал их вооруженною рукою. После чего опять имел с ними переговоры. О всем случившемся посланный мною к вам господин ротмистр Алексеев лучше расскажет, ибо я боюсь расхвастаться».

В отряде Фигнера прославился некий корнет Фёдор Орлов, который пришёл к нему после неудачной попытки самоубийства (дуло пистолета разорвалось, ранив руку). Корнет, видимо, решил, что при таком лихом и отчаянном командире он долго не заживётся. Однако, несмотря на все старания, погибнуть за Россию ему не удалось, пришлось мучиться на этом белом свете ещё целых 23 года.

Во время знаменитого боя у деревни Ляхово, о котором было рассказано выше, Фигнер отправился к Ожеро в качестве парламентёра. «На голубом глазу» он сообщил ему, что и его бригада, и дивизия Барагэ д’Илльера окружены 15-тысячным русским корпусом, и сопротивление бесполезно – если, конечно, Ожеро не хочет геройски помереть во славу Франции в этой унылой российской деревне. Ожеро, как вы знаете, становиться мёртвым героем не захотел.

Полиглот Фигнер и во время партизанских операций пользовался своими актёрскими способностями. Порой он, выдавая себя за офицера Великой армии, брал под командование какое-нибудь подразделение, либо брал на себя функции проводника. И приводил этот отряд к заранее устроенной засаде. Для этого у него имелась целая коллекция мундиров разных полков.
Такой же фокус он попытался провернуть в 1813 году во время осады Данцига. Он проник туда под видом ограбленного казаками итальянца, чтобы попытаться организовать восстание. Но бдительные французы подозрительного итальянца арестовали. Впрочем, свою роль Фигнер играл безукоризненно и скоро был освобождён за недостатком улик. После этого он до такой степени очаровал исполнявшего должность коменданта генерала Раппа, что тот отправил его с письмом к... Наполеону Бонапарту. Как вы, вероятно, догадались, донесения Раппа французский император так и не дождался. Сведения о состоянии крепости и её гарнизоне показались русскому командованию такими ценными, что Фигнер получил звание полковника. Затем он, собрав «мстительный легион», состоявший из 326 русских (гусары и казаки) и 270 пленных испанских и итальянских пехотинцев, стал «проказничать» во французском тылу. 1 (12) октября 1813 года близ Дессау Фигнер попал в окружение и был предан своими иностранными подчинёнными.
В следующей статье будет рассказ о командирах летучих партизанских отрядов и поговорим о И. Дорохове, Д. Давыдове и В. Дибиче.