«Осуждённые – такие же люди, как мы с вами»: ветеран УФСИН рассказал о работе в колониях Поморья

Почти 30 лет жизни отдал УФСИН по Архангельской области Валерий Яковлевич Вилков. В преддверии профессионального праздника «уфсиновцев» мы поговорили с ветераном о том, как работать с осуждёнными, как хорошо себя чувствовать в колонии, когда за тобой на множество замков закрываются двери, а среди местных постояльцев можно найти любую статью УК. Подкопы, побеги, протесты осужденных — работа в колонии, по признанию ветерана, никогда не была скучной.

Сейчас Валерий Яковлевич имеет звание подполковник в отставке. Он пришел на службу в ИК-14 начальником отряда в 1973 году. Затем работал в ЛТП-1, ЛТП-2 (ЛТП - лечебно-трудовой профилакторий), ИК-1. Позже был переведен в Управление старшим инспектором по кадрам политотдела. На пенсию Валерий Яковлевич вышел в 1997 году с должности заместителя начальника отдела безопасности. За годы службы неоднократно награждался ведомственными наградами и медалями. С 2010 года Вилков — член Совета ветеранов аппарата УИС Поморья. Это официальные данные, которые известны о нашем собеседнике. Нас же больше интересовали истории, которых накопилось великое множество за 30 лет службы.



Как говорит сам Валерий Яковлевич, в пенитенциарную систему он пришёл, что называется, «с улицы». По образованию Валерий Вилков — учитель. В вельской школе, где он оказался по распределению, Валерий Яковлевич проводил с детьми занятия физкультурой, а потом попал в УФСИН.

 — После всех проверок и комиссий я попал на службу в колонию № 14 в Вельске — это колония общего режима. Пришёл, понял, что ничего страшного тут нет, с людьми я работал. Первая должность — начальник отряда, а потом меня перевели в оперативные дежурные.

 — Расскажите о начале своей работы. Было ли страшно или сложно?

 — Нет, страшно не было. И меня они быстро поняли, и я их. Когда работаешь начальником отряда, то общаешься с каждым осуждённым. В одном отряде находятся 80–100 человек. Так получилось, что в первый год службы я переходил из отряда в отряд — работал на месте уходивших в отпуск начальников. Там у каждого есть своя кличка, придумывают их отбывающие наказание. Осуждённые меня сразу прозвали «Учителем». После того, как прошёл все отряды, меня отправили во Львов на первоначальную подготовку, на три месяца. Там меня уже научили заполнять документы, вести отчётность. Когда вернулся, меня поставили на самый отстающий отряд. Задача за год была «поднять его из болота». Наш отряд стал вторым — план выполнялся, нарушений было не так много. В работе больше всего помогает знание, что я работаю с людьми. Никогда нельзя забывать, что осуждённые — это такие же люди, как мы с вами. Как ты к ним относишься, так и они к тебе.

 — А что главное в вашей работе?

 — Самое главное — это не врать и не обманывать. Если ты что-то пообещал, то сделай. И всегда будь честен. Это касается работы на любой должности в УФСИН.

 — Расскажите какой-нибудь случай из вашей работы в вельской колонии?

 — Был случай, когда осуждённые нашли нашу форменную рубашку, и с помощью этой рубашки на замначальника по оперативной работе натравили всех собак. На осуждённых собаки — ноль внимания, а когда идёт подполковник — на него кидаются. Это было после того, как вышло распоряжение, разрешающее осуждённым держать животных.

После службы в колонии Вельска Валерия Яковлевича перевели в Архангельск. Там он продолжил службу в колонии строгого режима № 1.

 — Этой колонии я отдал 10 лет. Сначала был начальником отряда. Потом меня перевели в ЛТП замполитом.



 — Отличаются там люди от тех, кто отбывает наказание в Вельске?

 — Да. В Вельске общий режим, там по сравнению со строгим — «детский сад». Люди абсолютно разные. Из бытности в колонии № 1 вспоминается такой случай. Освободился один товарищ, и их с женой пригласили на ужин друзья. Когда вернулись домой, жена стала ему делать замечания, а он её выбросил с 7 этажа. Она осталась жива, но он покалечил её на всю оставшуюся жизнь. Это уже человек, который мыслит другими категориями. Он не смог вытерпеть, что ему кто-то слово против сказал.

В колонии любой человек становится хорошим психологом, знает за какие ниточки дёргать, чтобы добиться того, что ему нужно. Если с ним поболтать с глазу на глаз, то через полчаса у вас сложится ощущение, что он «сидит по ошибке», он — «жертва системы», а на самом деле всё совсем по-другому.



 — Сейчас очень много телефонного и интернет-мошенничества. Когда некоторые дела раскрываются, то узнаётся, что такие звонки как раз совершают люди, уже отбывающие наказание. То есть, они могут разговорить человека, войти в доверие…

 — Да, они могут. И это касается не только мошенничества. Помню, приезжает женщина и говорит: «Хочу замуж за него выйти» (за осуждённого — ред.). Она приехала в колонию строгого режима — там люди, которые судимы два и более раз. Говорит: «Я его люблю». Я объяснял девушке, что она нужна ему только для того, чтобы было кому писать «душещипательные» письма и для длительных свиданий. Причем, он пачку чая даст, и для него напишут такое письмо. Для всего есть разные люди — кто-то хорошо пишет, кто-то рисует… В итоге, не могли отговорить. Они расписались, а после того, как он освободился, переехали в Крым. Спустя несколько месяцев она пишет нам письмо, что он её начал бить уже через неделю совместной жизни.

Как-то иду, смотрю - играют в карты. Это строго запрещено. Я положил руку на карты, осуждённые сразу разошлись от стола. Я один, их сто человек в отряде. У них тоже свои законы. Если я рукой карты закрыл — никто не посмеет, слово не скажет против. Но, чтобы так сделать, нужно осознавать свою правоту и быть морально и психически устойчивым. Если человек, который с ними работает, морально неустойчив — это не дело. К нам пришёл один капитан, его хватило на две недели. Осуждённые его припугнули, и он ушёл. Для работы в колонии нужно быть сильным духом. Если люди почувствуют, что ты боишься их, то нужно сразу уходить. Легко можно попасть под влияние осуждённых. Просят отправить открытку, принять или отправить деньги куда-нибудь. Если поддаться этому, то можно в такое болото попасть.

 — Расскажите о случаях, когда за время вашей службы пытались что-то перебросить или передать в колонию

 — У меня очень много таких историй. Особенно часто это случалось, когда в ИК № 1 шла стройка. Штаб там начинали строить ещё при мне. Стройку отдельно не охраняют. Вот тут и началось — перебросы из рогатки, какие-то катапульты. Но самая сложная схема при мне раскрылась. Вывозит трактор мусор из колонии, а в скрепере они вырезают «окна», заматывают в тряпку водку, а потом снова заваривают. Чтобы при проверке свежую сварку было не видно, это место замазывали землёй. А на территории стройки снова разрезают, достают.

 — Трудозатратная схема. А какой у вас был самый большой «улов»?

 — Я изымал девять бутылок водки за раз. Пришёл ко мне осуждённый, говорит, что там будет переброс. И показывает определённое место в колонии. Я отправил туда прапорщика, а осуждённый на такое не рассчитывал, думал я сам туда побегу. А он уже договорился через забор эти бутылки принять с промзоны. А на промзону их уже перебросили. Их передают — а я принимаю. Эти бутылки я специально при них в туалет вылил. Пьяные на гражданке — непонятно как могут себя повести, а уж в колонии тем более

 — А были попытки побега? И как-то осуждённые протестовали, бунтовали?

 — Не бунтовали, но был однажды невыход на работу — когда целая зона не пошла работать. Против чего они протестовали, я уже точно не помню, врать не буду. Я в то время был оперативным дежурным. Время — зима, котельная стоит. На улице мороз, надо было сделать всё, чтобы не разморозить колонию. Я попросил представителя-переговорщика. Мне нужно было сделать так, чтобы котельная заработала. Я обратился к представителям, объяснил ситуацию. А они, в свою очередь, мне и говорят, что магазин закрыт, ну и им, соответственно, нечего курить. Тут мы договорились, что если они выйдут на работу, то сигареты будут. Всё было по-честному.
  
Ещё бывают проблемы, когда в колонии одновременно много людей. У нас было много осуждённых из Москвы, Санкт-Петербурга, Дальнего Востока. Там в колониях они себя зарекомендовали крайне отрицательно, поэтому идёт обмен осуждёнными по всей стране. Мы своих «двоечников» туда — а они своих. Когда-то к нам привезли 18 человек из Ленинграда. Они зашили себе рты и требовали позвать генерала. А у нас даже в руководстве генерала не было, только полковник. Они в штабе в Вельске устроили нападение. И их уже пришлось переводить в разные колонии. Ещё был случай в ИК-1, когда в 90-м году осуждённые взяли в заложники медсестру. К сожалению, в ходе спецоперации она была убита.

 — А про попытки побега?

 — В колонии побега не было, а вот тут в Архангельске, в СИЗО № 4 был. Шесть человек ушли. Одного из них так и не нашли. Его судьба неизвестна. Пятый был обнаружен уже на польской границе. Ещё при мне уже в ИК № 1 осуждённый делал подкоп. Но у нас подкоп невозможен, потому что болотистая местность. Но они всё по-умному делают — как в шахте стойки ставят. А ещё ведь и землю нужно куда-то деть. Сбежать ему, конечно, не удалось.

 — А можете какой-нибудь положительный пример вспомнить, есть ведь люди, у которых всё сложилось, после отбывания наказания?

 — Что мы хорошее делали — это специальность давали. Мне однажды потребовался токарь. Ко мне пришли в кабинет люди, стали хвастаться, какие у них разряды, а один из осужденных честно сказал, что не умеет, но очень хочет научиться. Я его и взял, привел к токарю с Красной Кузницы. Он отбывал наказание в вельской колонии. Его с завода уволили за пьянку, и потом не заладилось у него что-то, и он к нам попал. Через полгода у меня был прекрасно обученный токарь. Потому что он сам хотел получить специальность. Потом также получилось и с экскаваторщиком, но такой специальности у нас не было, поэтому он сначала выучился на тракториста, а потом на гражданке уже получил специальность. Прислал письмо с благодарностью, написал, что работает экскаваторщиком. Всё у него сложилось. Взяли на работу, хотя он и вышел из колонии строгого режима, то есть неоднократно судимый. Но иногда как получается — в подростковом возрасте за драку осудили, а потом три бутылки пива украл. Вот уже и две судимости.

 — Отбывали в колонии наказание какие-то известные люди?

 — Был у нас главный инженер со «Звёздочки». В то время там были очень хорошие зарплаты. Если нужно было что-то для завода сделать, то он просил у рабочих, а расплачивался не деньгами, а спиртом. И как-то казённого спирта не досчитались. Не хватало три литра, а в то время литр стоил три копейки. Вот за это и попал в вельскую колонию.

 — Были ли у осуждённых какие-то ссоры по религиозным вопросам или из-за национальности?

 — В каждой колонии, когда я работал, были молельные комнаты. Можно было принести иконы — это не возбранялось, осуждённые или приносили, или сами рисовали. Ярко выраженного протеста не было. Между собой они, может быть и говорили что-то, но при нас на религиозной почве или из-за национальности не было вражды.

 — Как не принести в семью все эти проблемы с такой работы?

— Могу сказать, что разные были ситуации, но мне повезло — у меня отличная семья. А это главное, когда у тебя сильный тыл дома.

Беседовала Анна Морозова