Cоздатель армии Южной Осетии: «Как пацаны спасли Цхинвал»

В постсоветском кровавом хаосе, перемоловшем миллионы жизней в войнах на окраинах рухнувшей империи, выживал тот, кто мог за себя постоять. Возникший новый мир не был миром права, международного или еще какого-то – это был мир силы. Карабах, Приднестровье, Осетия – все это разные случаи, но объединяют их – воля и дух в народе и его лидерах. Эти воля и дух стали залогом суверенитета малых народов, каждый из которых попал в свою лавину смутного времени.

Бывший командующий вооруженными силами (1991-1993 гг.), премьер-министр (1992-1993 гг.) Республики Южная Осетия Олег Тезиев в рекордные сроки создал вооруженные силы Южной Осетии. Он показывал западным журналистам муляж ядерного заряда, чтобы выиграть время для спасения республики от разгрома в 1992 г. Забирал оружие с воинских складов – для югоосетинской армии. Послушав Тезиева и посмотрев вместе с ним на тяжелые последние югоосетинские десятилетия, начинаешь думать: в мире, где кто-то заявил о конце истории, эта история обустраивается в горячих точках. В непосредственности жизни и борьбы малых народов. А в этом случае тем более необходимо всматриваться в эту борьбу и ее участников.

Корр.: Ситуация Донецкой Народной Республики, которая у всех перед глазами, показала, как это непросто — создавать армию. Мобилизованность, мобилизация, организация... Нечего и спрашивать, было ли вам в Осетии трудно. Но что все-таки помогло с этим «трудно» совладать?

Олег Тезиев: Трудно было – не то слово. В первой половине 1991 г. руководство РСФСР вместе с руководством Грузии при участии руководства Северной Осетии приняли решение разоружить неформальные вооруженные формирования Южной Осетии, которые в общем-то единственные противостояли нашествию «звиядистов» (президент Грузии Звиад Гамсахурдиа начал противостояние с Южной Осетией еще в 1989 г. – прим. ИА КВ).

Мы думали, что с приходом Шеварднадзе у нас что-то улучшится. Вы знаете, что на Новый год 1991-1992 г. в Грузии произошел переворот, Звиада Гамсахурдиа свергли, к власти пришел Эдуард Шеварнадзе. У осетин тогда появилась надежда: вроде опытный руководитель. Но стало еще хуже.

В конце 1991 г. мои военные и политические коллеги из Южной Осетии приехали ко мне и заявили: если не поедешь, то в течение двух-трех месяцев все мы будем здесь, то бишь в Северной Осетии. Я в ту же ночь собрался и приехал. В Южной Осетии до тех пор не был ни разу. Я не был большим специалистом в создании вооруженных сил и практически никого не знал, за исключением одного-двух, трех, может быть, человек. Создавать вооруженные силы с нуля – это очень тяжело. Мы кучу ошибок наделали, естественно, которые, с одной стороны, простительны, но в нашем случае это были непростительные ошибки. От них мы не были застрахованы.

Корр.: Какие?

О.Т.: Основные ошибки были кадровые. Я мало кого знал. Во многом эти ошибки и предопределили дальнейшее развитие событий в республике. Когда пришли миротворцы и потекли деньги, эти деньги уходили не по назначению.

В 1991 году противник не давал нам возможности ничего строить планово и как-то целенаправленно. У нас постоянно случались какие-нибудь? Временами мы теряли до 20-25 человек в день.

Но когда началось открытое противостояние, мы уже никого не спрашивали. Мы занимались созданием оргструктур, государственных и силовых. И получить «государственный комплект» нам худо-бедно удалось. Потому удалось довести дело и до Дагомысской конференции, на которой было достигнуто соглашение о прекращении огня с очень серьезным гарантом – российскими миротворцами.

Корр.: Есть хрестоматийный пример создания Советской армии. Когда была Гражданская война, была армия, привыкшая действовать в условиях партизанщины. Но пришло время всё это структурировать. И люди на эту структуризацию не всегда соглашались, нелегко соглашались. В каком-то смысле у вас, наверное, происходило то же самое. Как этот процесс шел?

О.Т.: Я хотел переформатировать полевые группы и ввести их в состав ОМОНа, потому что это единственная легальная при любой власти, при любой ситуации структура министерства внутренних дел. Но, к сожалению, многие отказались пойти туда, заявив: «Мы в менты не пойдем».

Вообще, я думаю, что специально создавать осетинские вооруженные группы не надо. Надо просто дать осетинам оружие, они сами в эти группы сойдутся. Так и в начале 90-х годов люди сами выбирали себе командиров. С участием групп, собравшихся вокруг этих командиров, была выстроена районированная оборона.

В октябре-ноябре того же 1992 года произошел конфликт с соседней республикой – Ингушетией. Он не по нашей вине был развязан. Мы не хотели ссориться с соседями. Но у любой нации есть экстремистски настроенные слои. Они сеют рознь, которую трудно загасить даже по прошествии достаточного количества времени. Но в любом случае стараться надо это сделать.


Вы помните этот период времени, когда Ельцин дал нашим соседям, чеченцам, вольную, так сказать, и передал им все вооружение, находящееся на территории Чечено-Ингушетии. Им дали, они начали его продавать. Осетинам такого подарка от центра не досталось, так что пришлось оружие покупать. Мы проводили баллистическую экспертизу каждого ствола, чтобы его потом можно было определить. Опасались, что оружие попадет в криминальные руки, но этого не произошло. Фактически осадное положение не очень располагает к преступным действиям.

Корр.: 7 августа 2008 года, когда началось нападение со стороны Грузии, российская армия подключилась не сразу. Первый удар приняло на себя организованное югоосетинское ополчение. Как оно показало себя?

О.Т.: Фраза есть: «в очередной раз пацаны спасли Цхинвал». В первые два с половиной – три дня войны отстаивать территорию мог, по сути, только югоосетинский молодняк. Российские части уже находились на территории Южной Осетии, но не имели возможности продвигаться. Это было связано с большим количеством ограничений, наложенных на Россию на международной арене. Помните дефолт восьмого года: кризис был и экономический и политический. Россия получила по самые шлемы, как говорится, и я понимаю, это из-за нас всё было. Но тем не менее, она это сделала. Но эти два дня нам пришлось отбиваться самим. Сожгли 11 танков, которые зашли в город. Бывший наш министр обороны, председатель Совета безопасности Южной Осетии Анатолий Баранкевич, очень достойный человек, уничтожил первый танк.

Кстати, всего на его счету два танка: второй взорвался, сдетонировав от первого. Они находились рядом. Башня этого второго танка улетела – мы ее как памятник оставили – она улетела, пробила стволом козырек университета и воткнулась в бетонное основание. Тяжелая была, потому основание пробила. Ее оставили как памятник, не тронули.

Корр.: Грузины сильно дрались, когда вошли?

О.Т.: Грузины... вы знаете, мне как-то нехорошо говорить слово «грузины», потому что у меня и друзья грузины есть и я много хороших грузин знаю. Я называю их звиадистами, хотя это были уже не звиадисты – саакашвиловцы.

Они обучены были американскими специалистами. Американцы как воюют: они сначала дают очень мощную бомбежку, а когда все смешают, тогда начинают входить. Известная тактика. То же самое было и здесь. Как будто салют был на всем Цхинвалом. Впервые на моей памяти реактивной системой залпового огня (РСЗО) обстреливали город. Я такого не видел никогда. И я думаю, с нами они бы справились, вне всякого сомнения, потому что мобилизационный потенциал у Осетии несравнено более низкий, чем у Грузии. Тут помогла Россия. Но наши тоже сделали очень много. Они дали возможность российским частям войти в уже освобожденный город. Войдя, российские части выбивали грузин со всей территории Осетии. С югоосетинской помощью, конечно.


Югоосетинское самоходное орудие САУ-152. Август 2008 г.Югоосетинское самоходное орудие САУ-152. Август 2008 г.

Корр.: То есть пока России не было, дрались за каждый дом?

О.Т.: Я бы не сказал, что это был Сталинград, но так оно было. Грузинская армия действовала атакующими группами. Представьте себе улицу, территорию или площадь – группа заходит и начинает прочесывать. При поддержке бронемашин, танков и так далее. Но им не дали такой возможности. Они что-то захватят – их выбивают обратно. Они опять захватывают – их опять выбивают.

Корр.: То есть это не взрослые мужчины, которые могли еще в советской армии служить, а ребята, которые просто во дворе стрелять научились?

О.Т.: Видимо, так, скорее всего так, да. Некоторые из них даже еще и не научились стрелять. Молодняк, от 16 до 20 лет, понимаете? А были и еще моложе! Некоторые из них даже еще и не научились стрелять. Но если бы еще у народа было оружие... К этому времени произошло расформирование частей и так далее... были внутренние неурядицы, которые помешали лучше подготовиться к войне. Не дремала и грузинская агентура. Очень мощно работала.

Корр.: Кого бы вы отметили в тех событиях, кроме героического министра обороны?

О.Т.:Эти имена вам ничего не скажут. Это только молодняк. Они мобильно передвигались. Под постоянными выстрелами далеко не убежишь, если плохо бегаешь.
ИА Красная Весна