России изуверные сыны

Что такое красноярский опыт и след в биографии и анамнезе? Красноярские зоны на языке сидельцев — «красные», в отличие, например, от соседних «черных» иркутских зон. Красное и черное — не противоположности, как можно было бы подумать, коли в одних — власть закона и государства, а в других — воровских понятий и уголовных авторитетов. Но что страшнее — вопрос, и власть вертухаев от власти отрицалова для основной массы з/к различается непринципиально.

Понимание этого демонстрируют даже медиа государства или СМИ, работающие на него. Например, цитирую по РИА Новости бывшего з/к, одного из организаторов «Русских маршей» Дмитрия Демушкина: красноярские зоны — «место, куда нельзя попадать в России». Всероссийская «ломка» и «пыточная» — так оценивают заключенные. Трудных осужденных отправляют на перевоспитание именно сюда.

В то же время красноярские колонии называют самыми передовыми и прогрессивными в стране, а интересующий нас Ефаркин выступает как продвинутый сотрудник, продвигающий в чугунном ведомстве по мере служебных сил реформы. Например, Первый канал рассказывал нам, что «высокие технологии помогают исправляться красноярским заключенным», и показывал Ефаркина, который в ИК-17 проводил эксперимент: з/к предоставили доступ к терминалу с целым рядом электронных услуг (пароль — номер уголовного дела), с возможностью контроля личного банковского счета, получения посылок, свиданий, обращений к любому представителю лагерной администрации; вместо переклички — сканер. Или вот «КП» сообщала, как ГУФСИН края (снова ее лицом служил Ефаркин) приучает з/к к классической музыке, запретив фильмы и песни с уголовной романтикой и следя за тем, что контингент смотрит по ТВ. Ботающим по фене сотрудникам ФСИН грозит суд чести (а все их слова пишут видеорегистраторы).

Но все эти новации, цифровые технологии и Моцарт неплохо сочетаются с привычными, старинными практиками. В Красноярске находится точно такая же, как в Саратове, туберкулезная тюремная больница № 1 (КТБ-1), порядки в которой если и отличаются от саратовской, то, видимо, немногим: «Новая» подробно писала о них (№ 69 за 2019 год, «Меня насильно пытались кормить через задний проход». Будни отечественной психиатрии: как лечат гражданскую активность, привязывая к кровати на полмесяца). Тогда газета отправляла запросы директору ФСИН, в то время Г. Корниенко, и председателю ОНК Красноярского края Ю. Андреевой. Нам не ответили. Калашников тоже не отреагировал на историю Зелимхана Медова и других узников, названных нами. Не отреагировал ни в статусе начальника УФСБ (хотя по роду службы курировал происходящее: речь в публикации шла не об осужденных хулиганах, а о подведомственной ему публике — террористах, кавказском подполье), ни в статусе нового начальника ФСИН (назначен вскоре после этой публикации, 8 октября 2019 года).

Как раз на время недолгой службы Калашникова в Красноярске пришлись громкие события в местных колониях, в частности в той самой ИК-17, где служил Ефаркин, и во всем этом огромном зоновском хозяйстве, отдельном спецгороде в городе, что находится сразу за Красноярским алюминиевым заводом и его шламохранилищами: на улице Кразовской три колонии: 17-я (строгого режима), 27-я (особого) и 31-я (общего), исправительный центр для осужденных к принудительным работам, межрегиональный учебный центр ГУФСИН (общежития, детские площадки и т.д.). Чуть в стороне, в Старцево, в 6 км севернее КрАЗа, находится ОИК-36 — объединение исправительных колоний (или ИК-5).

Усиление с начала 2016 года борьбы в зонах с мусульманами, казавшимися ФСИН радикальными (см., например, «Новую» № 81 за 2016-й), это ведомство подавало как ответ на рост активности запрещенного в России ИГИЛ («тюремных джамаатов». Организация запрещена в РФ). В Красноярске эта борьба достигла пика в 2017-м. О порядках в ЕПКТ (едином помещении камерного типа) ИК-31 широко говорили в августе 2017-го, ОНК опубликовала 10 видео, на которых осужденные описывали издевательства.

Прошла проверка; как и ожидалось, «факты, изложенные в жалобах, не нашли подтверждения», а запечатленные на фото следы пыток и побоев на телах з/к — оттого, что те «упали».

Кстати, 8 октября красноярское ГУФСИН начало очередную проверку в ЕПКТ-31 «по сообщениям СМИ о пытках». Ее итог предсказуем, многие факты ведомство опровергло с ходу, сразу.

Меж тем борьба с радикальными, по оценке ФСБ и ФСИН, исламистами продолжается, это процесс. В ИК-17 Сулиму Битаеву запрещали молиться вместо зарядки, суд Грозного заступился за него: намаз важнее физкультуры, право молиться закреплено Конституцией, и отменил запрет на молитву, признав незаконным и помещение Битаева в ЕПКТ ИК-31 и ШИЗО. Вместе с тем зампрокурора края С. Белогуров ответил «Новой», что проверил опубликованные нами сведения: в трех учреждениях ГУФСИН, включая 17-ю и 31-ю колонии, нарушений закона не выявлено, права осужденных соблюдались, «исповедующим Ислам в соответствии с распорядком дня исправительного учреждения предоставлялось время и место для отправления религиозных обрядов», дисциплинарные взыскания применялись законно, фактов применения мер физического и психологического воздействия в учреждениях края не установлено.

Катком, однако, проходят по всем, не только по чеченцам и ингушам — если кого-то смущают фамилии. В суде, например, заявил о пытках читинский авторитет Дмитрий Ведерников. ГУФСИН опроверг; с жалобами этот з/к не обращался; в заключении он с конца нулевых, со следствием сотрудничает, признался в 14 убийствах и 4 покушениях. В 2018–2020 годах Ведерников находился в красноярских колониях, затем — этап в Читу для участия в суде. Где он рассказал то же, что прежде говорил Медов и з/к, освободившиеся из ИК-17:

Вот еще два сюжета из все той же ИК-17, где служил ранее Ефаркин, и того периода, когда Калашников или еще командовал УФСБ в Красноярске, или уже всей ФСИН. Мы эти истории уже обнародовали, но они позже получили продолжение.

Первая началась с видео лета 2013 года, опубликованного красноярским сайтом NGS24 осенью 2019-го: «Иди метлу бери, иди мети!.. Мести будешь? Хозработы делать будешь?» Получив отказ, как следует из видео,

Еще тогда «Новая» писала (№ 125 за 2019-й), что давнишнее видео всплыло лишь потому, что кандидатура начальника оперативного управления регионального ГУФСИН Слепцова (а на видео, как можно предположить, именно он, когда работал в ИК-17) рассматривается на пост первого замначальника ГУФСИН, на тот момент майор уже был врио первого зама. Внутривидовая борьба или, в терминах контингента, «интриги дубаков». Итог: первым замом стал другой. И всё, инцидент исчерпан? Да. Из СК сообщили «Новой» (№ 15 от 2020-го) о решении отказать в возбуждении уголовного дела против майора Слепцова «в связи с отсутствием в его действиях составов преступлений». Публикация таких видео (из каких бы то ни было целей, пусть самых благородных) не всегда эффективна против насильников, зато может иметь дополнительный (и убийственный) эффект против их жертв — учитывая тюремные понятия.

«Новая» отыскала неназванного зэка с видео, подключив адвокатов и прежде найдя девять бывших з/к, недавно освободившихся из ИК-17. Они смогли подтвердить правдивость всей истории и назвать нам имя этого человека. Он еще сидел. Артем Чернов, осужден в апреле 2013-го за причинение вреда здоровью, повлекшее смерть человека (не умышленно — по неосторожности) на семь с половиной лет. Весной 2019-го его перевели из ИК-17 в колонию-поселение (КП-20 ГУФСИН по Иркутской области) в Усть-Куте. И Чернов дал показания проверяющим инцидент со Слепцовым («Новая», № 130 за 2019-й): сцена с унитазом, оказывается, была инсценировкой, ролик — постановочным. Для психологического воздействия на осужденных. Попрания своего человеческого достоинства Чернов не чувствовал, поскольку все было оговорено заранее.

Примечательно, что как только Чернову дали сказать про спектакль, его спрятали в ШИЗО, отняли телефон. Перспектива УДО растаяла. «Новая» дождалась окончания его срока. И когда Артем оказался на свободе (в октябре прошлого года), мы созвонились. Он подтвердил факты давления на него перед дачей таких показаний, сказал, что не отказывался и не отказывается от претензий к Слепцову.

Замечу, что в ноябре 2019-го, когда этот скандал был в разгаре, замдиректора ФСИН (на тот момент) Валерий Максименко заявил «Говорит Москва», что не будет больше комментировать новости, касающиеся его ведомства: «со стыда хочется под землю провалиться. Стыдище просто до смерти. <…> Вот пример: начальник колонии — это пару недель назад было — головой в унитаз окунает заключенного, а после этого становится исполняющим обязанности первого заместителя управления, в котором больше десятка таких колоний. Скажите честно, как это комментировать?»

Слепцова весной 2020-го переводят на аналогичную должность в соседнюю Новосибирскую область.

В это же время развивается еще один показательный сюжет (с фантастическими поворотами и открытым пока финалом) — в нем тоже, по-моему, вполне исчерпывающие доказательства. Документировать их удалось адвокату Виктории Лобановой и, вероятно, лишь потому, что действия происходили на объекте с не столь строгими условиями содержания: в исправительном центре для осужденных к принудительным работам ИК-27. З/к там живут в общежитиях, пользуются сотовой связью, выезжают работать в город, получают увольнительные на выход домой.

Итак, СК предъявил обвинения в превышении полномочий с применением насилия трем подчиненным Слепцова: начальнику отдела розыска оперативного управления подполковнику А. Гурину, а также сотрудникам этого управления Е. Кирееву и Д. Прикатову. Им вменяют избиение заключенного ИК-27 Михаила Голикова. Процессы по этому делу сейчас идут в Советском райсуде Красноярска.

Сотрудники ГУФСИН утверждали, что Голиков получил травмы при транспортировке бригадой скорой медпомощи, упав с носилок по дороге в больницу, однако в минздраве это опровергли, фельдшер указал, что они приехали к избитому. По возвращении Голикова из больницы в исправительный центр его бросили на 14 дней в изолятор — якобы потому, что не поздоровался с начальником. Однако сам з/к рассказывал, что причиной избиения и дальнейших мытарств стала беседа с ним Слепцова. Тот якобы требовал от Голикова оговорить начальника ИК-27 (с ним у Слепцова был конфликт), дать на него показания, запугивал. Голиков отказался.

Голиков был настроен на борьбу. И он (один из многих) опознает Слепцова в эпизоде с Черновым (он же обладает какими-то знаниями о Ефаркине, не раз его упоминая). Меж тем параллельно тому, как СК по заявлению Голикова заводит дело на сотрудников ГУФСИН, подчиненных Слепцова (тот сам — свидетель), з/к рассказывают, что их вынуждают давать лживые показания на Голикова, чтобы обвинить его в вымогательстве и запереть в СИЗО. План такой действительно реализовывался, следствие обращается в суд за арестом Голикова, но получает отказ. И снова обращается. Голикова меж тем переводят в исправительный центр в Ачинске, а потом Голиков бежит. Преодолевает пешком и автостопом полстраны, год назад выходит на границу с Финляндией и просит политического убежища. России его тогда не выдают. Как сообщает «Новой» Виктория Лобанова, адвокат Голикова, из Финляндии позже он уехал, сейчас находится в одной из стран Евросоюза.

В ютубе появляется видео, где Голиков пытается что-то рассказывать об ОПГ, называя в его составе и Ефаркина, и Калашникова, и красноярского губернатора Усса. Поскольку на сей раз его слова бездоказательны, выглядит это лишь как дергание дракона за хвост. И, возможно, зря: Голикова России могут выдать.

Много пишет о Ефаркине, его служебных практиках и подвигах и Владимир Осечкин (Gulagu.net) — он тоже сейчас, с весны, вне России. Его работу игнорировали, но, как мы видим сейчас, на нее обратил внимание Кремль, с обнародованными Осечкиным фактами сейчас думают, что делать, руководители Генпрокуратуры, СК, ФСИН.

Пишет Осечкин, ссылаясь на источник в ФСИН, о тихом ужасе, испытываемом Калашниковым на этом посту, и его мечте поскорее вернуться на Лубянку, понимании, что этот адок — конец карьеры.

Возможно, это такая же правда, как факты насилия в саратовской тюремной больнице. Во всяком случае, генерал-лейтенант Калашников явно не тот человек, который может хоть что-то изменить в российской тюрьме. Это ясно из красноярского эпизода его биографии. Калашников не может не знать о том отдельном государстве, о конгломерате зон, что стоит, лежит, сидит на кортах, пашет в лучших традициях ГУЛАГа на улице Кразовской, в зоне отчуждения крупнейшего в мире алюминиевого завода, сразу под его факелом. Люди там не должны находиться, но людей, лишенных права свободного выбора места жительства, учебы, работы, поместили именно туда, и они неизвестно с какой стати обречены дышать выбросами КрАЗа и зоновских алюминиевых модулей, переплавляющих лом и шлак алюминиевого производства, круглосуточно на протяжении многих лет. Одно это уже пытка, и это все знают, и гасится любая попытка просто заговорить о том, что колонии эти надо закрывать.

Исламисты или те, кто выбрал себе эту маску (и их немало), в сибирских колониях отказываются работать, отрицают режим. Мужики тоже (не все) не хотят горбатиться за копейки, теряя напрочь здоровье. И бизнес страдает. Поэтому — насилие и восстановление денежных потоков. И пока это устроено именно так, а не иначе, Россия с регулярностью будет получать соответствующие видео из колоний.

Наверняка, воспользовавшись общественным негодованием, Калашникову можно решить тактические вопросы, кадровые, но единственно верные и нужные решения в кривой системе координат, заданной сибирской каторгой и ГУЛАГом, невозможны. Айфоны не льют из чугуна.

Хорошо уже хоть то, что саратовские видео с ходу не опровергают (как это практикуется в красноярском ГУФСИН), что летят шапки и рассыпаются дела. В биографии Калашникова есть славная страница — посадка всего руководства Коми (где он возглавлял УФСБ). Но для системных изменений тюрьмы в России нужны не только другие таланты,

Все остальное — происки.