«Омикрон» к нам обязательно придёт – Шаповалов о подготовке к пятой волне ковида

Доктор предлагает комплекс мер по предупреждению тяжёлых последствий от очередной волны ковида.

В России и в мире началась пятая волна пандемии коронавируса – на планету наступает рождённый в жаре Южной Африки штамм «омикрон». Сразу после новогодних праздников в Забайкалье начался рост числа заболевших ковидом, а федеральные власти призывают спешно готовиться к очередной запредельной нагрузке на здравоохранение.

Доктор Константин Шаповалов в беседе с редактором «Чита.Ру» Андреем Козловым призывает власти региона немедленно выработать комплекс мер по предупреждению тяжёлых последствий от очередной волны ковида.

Ниже приводится отредактированная расшифровка «Редколлегии» от 14 января.

Константин Шаповалов — врач высшей квалификационной категории, доктор медицинских наук, профессор, проректор Читинской государственной медицинской академии по дополнительному профессиональному образованию и развитию регионального здравоохранения, заведующий кафедрой анестезиологии, реанимации и интенсивной терапии, главный внештатный анестезиолог-реаниматолог минздрава Забайкальского края, заслуженный врач России.

Также Шаповалов является председателем Забайкальского общества анестезиологов-реаниматологов и входит в президиум профильной комиссии при Минздраве России по анестезиологии-реаниматологии.

Окончил Читинский государственный медицинский институт в 1994 году. С 1995 по 2008 год работал врачом анестезиологом-реаниматологом в отделении реанимации и интенсивной терапии краевого ожогового центра на базе городской клинической больницы №1. С 2008 года возглавил кафедру в ЧГМА, но продолжил работать практикующим анестезиологом-реаниматологом. В конце 2021 года стал сопредседателем отделения Общероссийского народного фронта в Забайкальском крае.

Андрей Козлов (А.Т.): Сегодня у нас гостях Константин Геннадьевич Шаповалов – человек, который курирует оказание медицинской помощи в главном краевом ковидном моностационаре, развёрнутом на базе первой городской больницы. Мы обсудим то, что можно воспринять как начало пятой уже волны пандемии коронавируса в Забайкальском крае и в России.

Когда мы говорим о пятой волне, мы говорим о росте заболеваемости, который, с одной стороны, ожидался после новогодних праздников в России и в Забайкалье, с другой стороны, всегда неприятно смотреть, как эта кривая количества ежесуточно регистрируемых новых случаев коронавируса начинает разворачиваться в сторону роста. В Забайкальском крае она развернулась сразу же после праздников.

Это, действительно, ожидаемая история, потому что все отдыхали, все контактировали друг с другом, перемещались, были где-то в местах массового скопления людей. И если в нижней точке у нас было 87 случаев в сутки, то на 13 января уже 121 новый случай коронавируса зарегистрирован. Это примерно как на входе в третью волну.

Количество смертей, несмотря на падение новых случаев, было стабильным, к сожалению, каждый день умирало от 7 до 10 человек, и это количество, к огромному сожалению, не упало за всё это время. Количество смертей от коронавируса держится стабильным с начала четвёртой волны. На пиках оно достигало, по официальным данным, 16–17 смертей в сутки.

Ну и новая волна коронавируса, безусловно, связана с новым штаммом коронавируса, который называется «омикрон». «Википедия» говорит, что он появился в ноябре 2021 года на юге Африки, в Южно-Африканской Республике и в Ботсване. А это очень специфическая территория планеты – там очень много людей болеют, в частности, СПИДом, что сказывается на скорости распространения инфекционных заболеваний, на мутации этих инфекций.

Я чисто обывательски предполагаю, что «омикрон» – это гораздо более контагиозная, то есть заразная форма коронавируса: больше людей будет заражаться, но смертность от неё ниже, чем от штамма «дельта», который был пока самым смертоносным штаммом. Во время пандемии коронавируса он унёс десятки тысяч жизней только в России и так забил моностационары Забайкальского края, что в октябре с трудом вообще справились. Не было никогда такого количества ни занятых коек, ни количества людей в реанимациях, ни жертв коронавируса.

То есть мы октябрь и ноябрь прошли с огромными, во-первых, потерями в людях, во-вторых, система здравоохранения реально, видимо, работала на последнем издыхании. «Омикрон», судя по всему, будет давать меньшую нагрузку на реанимации, но большую нагрузку на стационары, судя по количеству заболевших.

Забайкальский край не на худших позициях в России, то есть у нас не очень много случаев пока. У нас чуть больше 100 случаев. В России больше 50 регионов, где этих случаев гораздо больше. В лидерах, конечно, Москва, Санкт-Петербург и Московская область. Ну, и по количеству смертей мы далеко от антилидеров, и по вакцинации у нас далеко не худшая ситуация, у нас вакцинировано больше 55% населения, полностью привиты 552 тысячи человек, взрослого населения привито 75,5%.

Но у нас упал уровень количества вакцинируемых каждый день. Я вижу, в среднем за семь дней вакцинируется 903 человека в день. Конечно, этого недостаточно. Эпоха ревакцинации сейчас идёт, то есть нужно ревакцинироваться. В Забайкальском крае ревакцинировались «Спутник Лайтом», по официальным данным, около 103 тысяч человек.

Константин Геннадьевич, насколько я понимаю, в Забайкальском крае пока нет «омикрона».

Мы собрали всё, что известно сейчас о новом штамме. Как на ковид повлияли праздники и чего ждать от новой волны коронавируса, можно прочитать здесь.

Константин Шаповалов (К.Т.): Нам известно на текущий момент, что пока нет подтверждённых данных появления данного штамма в Забайкальском крае, но мы уже знаем, что он появлялся уже и в Иркутской, и в Амурской области. И те показатели, которые поступают из Москвы буквально за последние сутки, говорят о том, что, по всей видимости, этот стремительный подъём заболеваемости в Москве связан как раз с распространением этого нового штамма.

Первые случаи заражения «омикрон»-штаммом официально подтверждены в соседней с Забайкальским краем Республике Бурятия. Также два очага «омикрона» выявили в Иркутской области 6 января.

Что мы про него знаем на текущий момент? Во-первых, этот штамм характеризуется большей контагиозностью, то есть он быстрее распространяется, он более заразен, чем предыдущие штаммы. Если мы говорили про старые штаммы, что сначала один человек инфицировал троих, потом примерно пятерых, то про «омикрон» говорят, что один человек может заразить до 100 других людей. В среднем 10–15 может заражать. И плюс – сократился инкубационный период, люди стали заболевать быстрее.

Соответственно, представьте, один человек с «омикроном» заразил 10 человек, спустя пять дней каждый из этих 10 ещё заразил 10 человек и так далее – геометрическая прогрессия.

Это то, что сейчас происходит в США, в Западной Европе. То есть Россия очень далеко откатилась от лидеров по количеству регистрируемых случаев заболеваемости в сутки. Параллельно при этом явно меньше летальность среди заболевших.

Мы знаем, что президент Российской Федерации отправлял группу в ЮАР, которые на месте занимались изучением данного штамма. Но дело в том, что в ЮАР относительно молодое население, там большой удельный вес молодых людей.

В настоящее время поступают данные из Западной Европы и США, где много людей старшей возрастной группы, которые говорят о том, что, к сожалению, всё равно много летальных исходов, старшая возрастная группа тяжело болеет, и регистрируется достаточно большое количество летальных случаев. В настоящее время нам известно, что ресурс системы здравоохранения США подходит к концу.

В Западной Европе – то же самое, особенно во Франции. Там забиты все отделения реанимации, перегружена система здравоохранения, и мы стоим на пороге того, что на нас надвигается этот очередной вал, пятый вал этой коронавирусной беды, который приведёт опять же к критической перегрузке не только моностационаров, но и всей системы здравоохранения Забайкальского края. Потому что, когда мы перепрофилируем какие-либо медорганизации, мы, соответственно, ущемляем какие-то другие направления в системе здравоохранения, оказание помощи иным группам пациентов. Это надо чётко себе представлять.

А.К.: И что делать?

К.Ш.: Представим условно, если у нас будет заболевать в 10 раз больше, чем заболевало в те волны, при этом будет в четыре раза меньше тяжёлых форм, это всё равно приведёт к тому, что реальное количество пациентов, которых придётся госпитализировать, в том числе в отделения реанимации, будет больше. Нас много чему научили предыдущие волны, и мы знаем, что ресурсы системы здравоохранения у нас конечные: конечное количество больниц, конечное количество персонала, кислорода, лекарственных препаратов, коек и так далее. В те последние волны мы разворачивали примерно до 2500 коек. Вряд ли мы сможем развернуть существенно больше.

И мы знаем, что за последнюю волну количество всех коек интенсивной терапии подходило примерно к 250. Что нам существенно помогло в четвёртой волне? Во-первых, мини-локдаун, который позволил сбить очередь на госпитализацию, сбить подъём. С другой стороны, нам помог всероссийский призыв на вакцинацию. Тот спад, который мы регистрировали во второй половине декабря, безусловно, напрямую был связан с высокими темпами вакцинации населения в начале ноября. Как раз прошло шесть недель, и это привело к такому явно позитивному эффекту.

Вы говорите, что сейчас у нас начался рост, это очень тревожно. А перед Новым годом это был просто подарок, когда ежедневная заболеваемость очень существенно падала, и у всей системы здравоохранения, у всех медиков прям весна была в душе. Мы воспринимали это как подарок судьбы.

Теперь абсолютно очевидно, что «омикрон» к нам обязательно придёт. В России и в Москве это всё уже начинается. У нас есть, я думаю, примерно от 4 до 6 недель. На это влияет множество факторов. Рано или поздно кто-нибудь прилетит из Москвы или другого какого-нибудь региона с этим штаммом, и штамм начнёт распространяться среди населения Забайкалья в том числе. Может быть, нам поможет, как это бывало не раз в истории нашей страны, «генерал мороз», потому что конец января и начало февраля – это очень холодный промежуток времени, а коронавирус – это ОРВИ, на распространение которой влияет температура.

Что будет – покажет время, но у нас сейчас абсолютно очевидно есть резерв времени, который мы можем использовать с толком, использовать правильно и должным образом подготовиться. На мой взгляд, целесообразно к уже имеющимся многим моментам (есть резервирование коек, резервирование медицинского кислорода, лекарственных препаратов и так далее, прочих средств обеспечения), нужно сделать дополнительно три вещи со стороны наших властных структур.

Во-первых, должен быть разработан и должен быть опубликован и доступен медицинской, и немедицинской общественности, в том числе бизнес-сообществу, чёткий план открытия новых моностационаров, то есть перепрофилирования коечного фонда, причём нужно ориентироваться не на показатели общей заболеваемости, а именно на показатели госпитализированных пациентов, потому что при «омикроне» совсем иное соотношение заболевших и количества тяжёлых форм.

Так вот, при достижении 80-процентной заполняемости должен автоматически даваться приказ на открытие следующего стационара. Это всем должно быть понятно – всем медикам, главным врачам, всему сообществу, и это должно быть понятно и людям в нашем регионе. Они должны понимать, что несут определённую, с одной стороны, ответственность, с другой стороны, они могут повлиять своим поведением на ситуацию эпидемического процесса. Это очень важно для бизнес-сообщества, потому что звучали такие нотки в предыдущие волны, они просили нас спрогнозировать.

Я могу точно сказать, что, как только начнётся стремительный подъём, отсчитывайте 4–6 недель – примерно через такое время рестораны, кафе окажутся под угрозой закрытия, и вы можете планировать ремонты и какие-либо иные мероприятия.

В этот план должны быть интегрированы ограничительные мероприятия, не связанные с системой здравоохранения. То есть должно быть понятно, что по достижении такого-то количества госпитализированных у нас должны вводиться вот такие ограничительные мероприятия; а по достижении такого уровня, к примеру, должны закрыться рестораны и кафе; по достижении такого уровня должны быть введены ограничительные мероприятия на транспорте, связано это, не связано с QR-кодами и так далее.

По достижении какого-то критического уровня все должны перейти на режим самоизоляции, как это было в первую волну, и должны вводиться определённые действия вплоть до комендантского часа, как это было сделано в Хакасии в прошлую волну. Все эти действия существенно помогают системе здравоохранения, чтобы не потерять коечный фонд, не допустить коллапса системы. Это должно быть понятно всем. Это должно быть опубликовано не только для системы здравоохранения, но и для всех людей вообще в регионе, для бизнес-сообщества.

Второе, что, на мой взгляд, нужно сделать, причём не только в разрезе пятой волны, а вообще. Нужно максимально повысить доступность для населения ПЦР-тестирования. Во многих странах это сделано очень хорошо. То есть любой человек просто захотел, пришёл, бесплатно сдал мазок, и ему сделали анализ очень быстро, в течение суток.

Бесплатные ПЦР-тесты для жителей Забайкалья, анонсированные губернатором Забайкалья на оперативном совещании 17 января, будут предоставлять только гражданам, имеющим признаки простудного заболевания или имеющим положительный результат экспресс-теста на коронавирус.

У нас так пока нельзя, но тем не менее я владею информацией, что работа уже ведётся в этом направлении. Закуплены дополнительные ПЦР-лаборатории в Забайкальском крае. Это нужно сделать тоже в максимально возможной степени.

А.К.: Представляете, сколько денег на этом зарабатывают учреждение, которые проводят ПЦР-тестирования за деньги?

К.Ш.: Представляю.

А.К.: Они будут против.

К.Ш.: Будут, но мы же работаем для населения.

А.К.: Я понимаю. Просто вы говорите революционные вещи: бесплатное ПЦР-тестирование для всех, кто хочет. В первые дни это просто забьёт пункты приёма мазков.

К.Ш.: Их должно быть много. Я не думаю, что их так уж прям забьёт.

А.К.: Я понимаю, что при должной организации это допустимо, возможно, и реально, но это требует серьёзной, политической в том числе, воли, чтобы так делать, и денег, соответственно.

К.Ш.: Да, и денег.

А.К.: То есть вы серьёзно это говорите?

К.Ш.: Абсолютно серьёзно. Понимаете, это же не только медицинская вещь, это ещё вещь социальная. Мы должны понимать, что определённая часть населения ни после каких призывов, транслирования доступной, адекватной информации не сподвигнется к вакцинации, и они не получат QR-код. Нужно ввести механизм внедрения временного QR-кода, то есть человек сдал ПЦР-тест, он отрицательный – на 48 часов, пожалуйста, получай временный QR-код и с ним ты можешь везде проходить, принимать активное участие в мероприятиях, посещать торговые центры и так далее. Это нужно сделать, это снизит социальную напряжённость.

Я думаю, что мы в этом отношении всё равно должны двигаться в той или иной степени. Практически после окончания каждой волны я много раз слышал фразу, что следующая волна, наверное, будет последней. Я это слышал уже четыре раза, поэтому не надо думать, что «омикрон» обязательно станет последней волной. Через полгода может появиться другой штамм.

Ну и, наконец, третий шаг, который, на мой взгляд, очень важно сделать. Он перекликается в какой-то степени с инициативой, которую озвучил как-то наш губернатор Александр Михайлович. Правда, это было подано несколько не в той, на мой взгляд, обёртке, когда он говорил про подворовые обходы.

Губернатор Забайкалья Александр Осипов на заседании 13 декабря , что повысить темпы вакцинации нужно любыми мерами, даже для этого оцеплять кварталы вместе с Роспотребнадзором и военными и вакцинировать население по спискам. Позже он эти слова желанием привлечь внимание к тревожной ситуации. Из-за волны критики, вызванной этим высказыванием, Осипов комментарии в Instagram.

Дело в том, что для относительно молодого населения течение коронавирусной инфекции в основном лёгкое: мало госпитализируется, очень мало умирает. Но для людей старшей возрастной группы, особенно 80+, это никакое не ОРВИ, это самая настоящая чума, которая ведёт к высочайшей летальности в этой группе населения. И мы сейчас видим, что как раз эти люди лежат в реанимации, лежат долго, с плохими исходами, часто выписываются с глубокой инвалидностью либо умирают.

Так вот, региональной власти, соответствующим структурам соцобеспечения и органам самоуправления на местах нужно дойти до каждого такого человека старше 80, который не вакцинирован, и на месте разобраться в ситуации – почему он не вакцинирован? Это же часто маломобильные люди, которые просто не могут дойти до поликлиники, и соцработник должен на месте оперативно решить ситуацию: либо всё-таки человек дойдёт до пункта, либо вызвать мобильную группу по вакцинации, поставить его в очередь. Это всё можно сделать и нужно сделать за очень краткий промежуток времени.

А.К.: Вы говорите о том, что нужно переходить к точечной работе с невакцинированными людьми старшего возраста?

К.Ш.: Начать с 80+. Дальше. Если человек либо его опекун всё-таки отказывается, он должен подписать информированный отказ, что он информирован, что до него донесли информацию о рисках. Он либо его опекун имеют на это право, но при этом он должен осознавать, от чего он отказывается, потому что сейчас очень точно математически доказано, что вакцинация снижает риск тяжёлого течения и летального исхода в 11 раз. Это довольно существенно, это 1100%.

Я думаю, что эти три меры мы можем сделать. Мы должны их реализовать буквально в ближайшие 3–4 недели. Ещё раз напоминаю, шесть недель – это как раз тот промежуток времени, которого достаточно для формирования очень хорошей иммунной защиты на фоне своевременно проведённой вакцинации. Кроме того, конечно, нужно сейчас всех к чему призвать с точки зрения эпидемиологии? У нас же постоянно были волны гриппа, они будут и дальше, и эпидемиологи постоянно гадали, а какой штамм гриппа придёт и, соответственно, подбирали (иногда точно, иногда не очень точно) вакцины, которые действовали или не очень действовали против тех или иных штаммов гриппа.

Но сейчас мы очень точно знаем, какой штамм коронавируса придёт. Этот штамм абсолютно точно доказан, он сфотографирован, расшифрован полностью его геном, он известен у нас. И кроме того, у нас есть вакцины, которые доказанно работают и против этого штамма. У нас есть, не скажу, что волшебное, но достаточно эффективное средство. Это не панацея, оно не помогает в 100%, но в очень большом количестве случаев оно помогает снизить вероятность и тяжёлого течения и летального исхода. Поэтому, если у вас прошло 6 месяцев, – бегом на ревакцинацию.

А.К.: Шесть или три?

К.Ш.: По нашим рекомендациям – шесть. В Израиле – три. Дело в том, что топовые векторные вакцины, в число которых входит наш «Спутник», сделаны на аденовирусе, и поэтому их производители не рекомендуют ревакцинироваться ими раньше, чем через 6 месяцев. Но можно ревакцинироваться цельновирионной вакциной. Если вы вакцинировались до этого «Спутником», то вы можете через меньшее количество времени вакцинироваться «КовиВаком».

В Израиле в настоящее время есть схемы ревакцинации через 3 месяца, которые показывают большую эффективность. То есть идёт доработка технологии вакцинации, ревакцинации от коронавируса. Неоднократно говорилось, что не надо делать антитела к коронавирусу. В целом не надо делать, но есть как минимум две ситуации, когда их сделать имеет смысл. Мы же почему-то постоянно говорим про людей, которые против вакцинации, которые отказываются, которые противостоят вакцинации.

Но есть люди, которые, наоборот, заботятся о себе и хотят знать свой титр антител. Поэтому люди могут, на мой взгляд, проверить антитела в двух случаях. Когда они прошли полный курс вакцинации, они ничего не почувствовали, у них не было никаких симптомов при вакцинации, и они хотят узнать, ответила их иммунная система или нет. Может, они попали в те 50% людей, у которых не вырабатываются антитела. И, соответственно, если они предъявят справку о том, что у них нет иммунного ответа, они могут вакцинироваться другой вакциной, допустим, цельновирионной, если предыдущим был «Спутник». Это один момент.

Второй момент: прошло какое-то количество времени, допустим, 4–5 месяцев, ещё не 6 месяцев, и человек хочет посмотреть свой уровень антител. Он точно так же может обратиться в систему здравоохранения, сказать, что у него низкий уровень антител и что он хочет снова ревакцинироваться.

А.К.: Сколько нужно вакцинировать, чем, чтобы всё это прекратилось?

К.Ш.: Ну вот, вы сами на этот вопрос отвечаете. Нужно вакцинировать достаточное количество людей для того, чтобы вирус перестал циркулировать. Дело в том, что с точки зрения эпидемиологии как науки, такой процент существует. Конечно, многих, наверное, раздражает, что изначально чиновники говорили про 60%, потом про 70% населения, потом про 80% населения. Меня это тоже раздражает, и мне это не нравится. Но, опять же, какой-то процент существует, абсолютно очевидно.

И японский опыт по борьбе с «дельтой» при четвёртой волне говорит, что они достигли этого популяционного иммунитета, и вирус перестал у них циркулировать.

Но проблема в том, что человек не просто должен быть вакцинирован, а он должен быть свежевакцинирован, то есть его иммунная защита должна быть поддерживаться на достаточном уровне. Кроме того, у нас огромное количество стран, включая, допустим, Южную Африку, где вообще отсутствует система здравоохранения в нашем понимании, и там вообще критически низкий уровень вакцинации, и они будут поставщиками новых и новых штаммов. К сожалению, отгородиться от них каким-то занавесом, забором мы не сможем.

А.К.: Скажите, «Спутник» эффективен против «омикрона»?

К.Ш.: По тем данным, которые озвучивают наши ведущие специалисты, – да.

А.К.: Но всё равно вакцинированные люди продолжают заражаться.

К.Ш.: Вакцинированные люди продолжали заражаться «дельтой». Ещё раз, в настоящее время в мире разработано свыше двух десятков вакцин с доказанной эффективностью. Ни одна из них не показывает стопроцентный результат, то есть ни одна из них полностью не гарантирует, что человек не заболеет тяжёлой формой и не умрёт. Но все они существенно снижают вероятность такого сценария.

Кроме того, когда появился «омикрон», в научном сообществе появилась такая точка зрения, что «омикрон» – это нечто вроде прививки. Единственное, по сравнению с вакцинами всё-таки существенный уровень летальности показывает. В Америке в настоящее время умирает больше 2000 человек в сутки. Это очень много. Но тем не менее это такая естественная вакцина, в том числе для тех, кто не желал вакцинироваться. Они обязательно заболеют. Надо понимать, что в ближайшие полгода в организм каждого из нас вирус «омикрон», по всей видимости, попадёт не один раз.

А.К.: В общем, мы говорим о такой не жизнеутверждающей теории вероятности? Мы снижаем вероятность тяжёлого течения заболевания при очевидном столкновении с «омикроном», которое с нами произойдёт, только благодаря вакцинам. Схема всем понятна: вакцинируемся первой дозой «Спутника», второй, дальше ревакцинируемся «Спутник Лайтом».

К.Ш.: Да. Сейчас появляются интересные работы о том, что неплохо бы чередовать «Спутник» или топовые векторные вакцины с цельновирионными вакцинами, потому что при цельновирионных вакцинах (это наш «КовиВак», его китайские аналоги) вырабатываются антитела не только на белок С, но и другие антигенные составляющие коронавируса. Соответственно, в этом есть определённый смысл.

А.К.: То есть не нужно разрабатывать какую-то новую вакцину от «омикрона»?

К.Ш.: Как говорят наши ведущие специалисты в области вакцины, вирусологии, эпидемиологии, нет.

А.К.: Я хотел бы сказать несколько цифр. У нас уровень вакцинации в стране, по официальным данным, 46,5%, и у нас в сутки умерли 740 человек. Мы на третьем месте в мире по этому показателю. Выше только Америка, где заражается невероятное количество людей, и Индия, где население больше раз в восемь, наверное, чем в России. У индийцев 822 случая в сутки, у нас – 740. Это достаточно показательная история. У нас огромный уровень смертности из-за по-прежнему недостаточного уровня вакцинации. И в Японии уровень вакцинации под 80%, у них пять умерших за последние сутки. Я не знаю, нужно ли здесь приводить ещё какую-нибудь статистику.

И в России по-прежнему низкий уровень вакцинации. Мы про это перестали говорить в последние месяцы. Раньше мы прямо долбили и в «Редколлегии», и федеральные СМИ про это говорили, какие-то войны в интернете шли, а сейчас как будто всё успокоилось. Рано успокаиваться, потому что 46,5% вакцинации – это просто на 30% ниже стран, где достигнут уровень коллективного интеллекта, который позволяет на многомиллионное население иметь всего несколько смертей в день. И, скорее всего, это люди старшего возраста с сопутствующими заболеваниями и так далее. И мы тоже, наверное, будем возвращаться к теме вакцинации всё-таки.

Когда вы говорили про свои три пакета мер, я всё время думал, когда всё-таки будет введён запрет на перемещение между регионами без QR-кодов. Мне кажется это максимально логичным – просто ввести полный запрет на перемещение на самолётах и на поездах без QR-кода. То есть, коли мы уж вводим QR-коды на вход в торговые центры, в рестораны, доколе мы будем пускать в самолёты всех и таскать этот «омикрон» между регионами?! Внутри региона меры жёстче, чем между регионами. Мне кажется, это немножко нелогично. А вам?

К.Ш.: Я с вами в этом отношении абсолютно согласен. Более того, многие, в том числе, гости «Редколлегии» говорили, что нужны какие-то другие меры для того, чтобы бороться с вирусом, чтобы призывать людей. Мне в этом отношении понравилось интервью заммэра Москвы, она говорит, что Москва всё-таки большой регион, они могут обрабатывать большой массив данных, проводить сравнение эффективности тех или иных направлений работы с населением. Так вот, всего две меры сподвигают людей к вакцинации.

Первая, это когда они видят, что вокруг огромное количество заражающихся и умерших – то, что бывает на подъёмах. А когда идёт спад, как сейчас, люди говорят, что всё же нормально, идёт спад, зачем вакцинироваться? Готовь сани летом. Сейчас как раз самый удобный период минимального риска заражения на пункте вакцинации, в поликлиниках, в любом месте массового скопления. Сейчас как раз и нужно загодя вакцинироваться.

Второй момент, который людей сподвигает к вакцинации, это введение ограничений, в том числе QR-кодов. Да, определённая часть населения очень плохо к ним относится. Но, возвращаясь к ПЦР-тестированию, второму предложению, – пожалуйста, если ты категорически антиваксер, но ты хочешь воспользоваться услугами авиакомпаний – сдай мазок. Сдай мазок свежий, 48-часовой, отрицательный ПЦР-тест – лети куда хочешь. Я тоже, честно говоря, удивляюсь, почему не были приняты меры в отношении перелётов и поездов дальнего следования. Потому что с точки зрения эпидемиологии абсолютно очевиден механизм ускоренного распространения вируса в нашей стране.

А.К.: Коли уж мы заговорили о вакцинации, совершенно очевидно, что на уровне региона допущены локальные ошибки, связанные с закрытием пунктов вакцинации в торговых центрах в том числе. Их нужно, наоборот, разворачивать, а их закрывают. И коли уж вы представитель ОНФ и можете оценивать работу других ведомств, совершенно очевидно, что это какой-то дисбаланс во взаимодействие разных структур. То есть минэконом вводит меры, которые блокируют отчасти работу того же Роспотребнадзора. И по-моему, это вопрос координации этих действий на уровне регионального штаба всё-таки.

К.Ш.: Абсолютно согласен. Меня тоже очень неприятно резанула новость, что в торговых центрах сворачиваются пункты вакцинации. Да, на мой взгляд, абсолютно очевидно, что наши региональные ведомства, которые за это отвечали, между собой на каком-то этапе не договорились либо недодумали. Ну а что мешало, собственно? Мы знаем, что в любой торговый центр есть несколько входов, почему нельзя было какой-то отдельный вход отвести именно для пункта вакцинации?

У нас часть населения не пойдёт в поликлинику, просто не любит ходить в поликлинику. Потом, у нас были очень удобные часы для вакцинации в этих торговых центрах. Нужно, чтобы были часы с 6 до 22, чтобы люди после рабочего дня могли заехать и вакцинироваться. Это нужно срочно открывать и эту работу опять возвращать в нормальное русло.

А.К.: И я хочу отметить, что всё-таки этот медийный шум, которым, как волнами, заливается очень многое из того, что предлагается. К примеру, логичные обсуждения того, как резко высказался губернатор, как-то перегнул палку, он не должен был так говорить о публичном пространстве, но никто не попытался разобраться, что он имел в виду на самом деле. И это не стало в итоге никаким руководством к действию.

Хотя нужно просто понять, что он сказал, переложить это в конкретные меры и начать их реализовывать, и в этом нет ничего невозможного, с учётом всего того, что было провёрнуто в предыдущие годы, с учётом всего того, что пережила региональная система здравоохранения, в том числе на пике четвёртой ужасающий волны, масштабы которой только сейчас начали оценивать просто по количеству умерших.

Я ещё не видел статистики за 2021 год по Забайкальскому краю, но наши коллеги на нашем иркутском сайте уже посчитали на основании данных загса Иркутской области количество смертей в 21-м году – оно максимальное за 10 лет. Весь этот рост дал коронавирус, и это показатели, которые измеряются не в сотнях людей, а в тысячах людей. И кто-то там чего-то там продолжает бояться. Ну что может быть страшнее смерти?! И сколько об этом ещё раз нужно сказать и сколько раз ещё нужно говорить про эту статистику, теорию вероятности, значимость всех этих вакцин, неправомерности выводов о том, что её разработали на коленке, быстро?

Её разрабатывали десятки лет, с учётом Эболы в Африке, в которой именно эта же технология использовалась. Мне кажется, мы об этом тоже мало говорим, потому что у нас есть поток возгласов о том, что это разработано на коленке, и очень маленький ручеёк контрдоводов о том, что это разрабатывалось десятки лет всей мировой наукой вообще-то и было в нужный момент включено просто.

К.Ш.: Совершенно верно. Во-первых, на днях исполнится годовщина, как у нас была официально запущена вакцинация от коронавируса в нашей стране, но не надо забывать, что да, действительно, эта технология была известна и раньше, и в нашей стране тоже. Ну, и все топовые вакцины, которые сейчас в настоящее время в мире известны и используются, на самом деле, не очень сильно отличаются от технологий «Спутника». Они очень похожи на эту технологию.

И если мы говорим про «Спутник», то за сотню миллионов уже перевалило число вакцинированных людей в мире, и нет никаких проблем с этой вакциной, нет никаких существенных осложнений и так далее. И, если говорить об общем количестве вакцинированных людей на земле, так это уже миллиарды людей, больше половины населения Земли. Это просто смешно, когда мы говорим о каких-то проблемах, связанных с прививкой.

А.К.: В очередной раз я здесь скажу, что если бы у «Спутника» были проблемы, если бы от «Спутника» возникали тромбозы, или если бы от «Спутника» кто-нибудь, не дай бог, где-нибудь умер, про это бы трубили уже все мировые СМИ. Про это бы на каждом углу кричали бы все эти пользователи, которые вообще ни во что не верят. Но этого не происходит уже год. Я считаю, что этот год и медиа, и система здравоохранения на уровне страны, и политики безобразно отработали, потому что этот процент – это крайне низкий процент для такой страны, как наша.

Потому что у нас население не такое большое, чтобы допускать такой низкий процент вакцинации, и чтобы расплачиваться такими жертвами. Сколько ещё надо про эти жертвы говорить? На пиках больше 1200 человек каждый день умирало на протяжении недели, и больше 1000 человек каждый день на протяжении двух месяцев. Ну блин, ну давайте вспомним таблицу умножения, что ли: тысячу человек умножим на 60 дней, получим 60 тысяч человек и просто представим, сколько это людей, вокруг себя посмотрим. Это сколько людей и какая вероятность того, что вы там сами окажетесь? Ну, рассуждения эти бесконечны, они немножко фатальны.

Но я всё-таки надеюсь, что в нашей сегодняшней дискуссии было в достатке надежды на то, что те меры, о которых говорит Константин Геннадьевич, могут быть реализованы. И я хочу напомнить о том, что то, что говорил Шаповалов и что с яростью не принимала часть аудитории, в конечном итоге было реализовано в 2021 году. И я надеюсь, что ограничительные меры в 2022 году двигались в сторону большего ужесточения и большего здравого смысла.

Потому что в конечном итоге, как мы уже много раз говорили, за всё за это, за весь этот конформизм, за всё это потакание, за всю эту политизированность в принятии управленческих решений расплачиваются обычные люди своими жизнями. Чаще всего это люди старшего возраста с кучей заболеваний. Эти люди могли бы ещё жить – кто-то годы, а кто-то и десятилетия, но они умерли, потому что мы не хотим ни во что верить, потому что мы кому-то не доверяем. Ну, сколько же ещё можно не доверять?