Просто — зверь... Он систематически избивал отца и заставлял его есть кошачьи экскременты. Всё окончилось смертью старика

Когда в этот дом в деревне Белая Гора прибыли медики «скорой помощи», всё там было на удивление – для трущобы – чисто, аккуратно, прибрано. А на кровати лежал старик с разбитой головой. Мужик, представившийся сыном, был пьян и твердил, что батя с лестницы сорвался. И, как мог, старался уйти от всяких вопросов. 

Фельдшер «скорой помощи» потом говорила, что старик находился в тяжелом состоянии, на вопрос, что с ним произошло, ответить не мог, всё время хватался рукой за голову и шептал: «Пить, пить, пить...». 

Было принято решение немедленно везти его в больницу. 

До больницы старика довезли живым. 

Но спустя сутки он скончался. 

* * * 

В этом мире был лишь единственный человек, который по-настоящему жалел старика – его внучка Ольга (некоторые имена изменены – А.К.). Но жила она в Санкт-Петербурге. И о случившемся узнала слишком поздно. 

Но как только ей сообщили о трагедии, о том, что дедушка в реанимации, сразу же поспешила в Новгород. Не успела совсем чуть-чуть. 

К приезду Ольги дедушка уже умер. 

А его сын, который находился дома в момент приезда «скорой» и говорил, что батя с лестницы упал, был задержан – по подозрению, говоря языком документов, «в причинении вреда здоровью». 48-летний Виктор Егоров, в прошлом уже дважды судимый за то же самое и освободившийся из колонии, где в последний раз пробыл 9,5 лет, в конце 2016-го года. 

Ольгу это ничуть не удивило. Кто-кто, а она знала, каким зверем был её дядя (Ольга — дочь брата Виктора Егорова, умершего несколько лет назад). Знала и то, что особенно лютовать тот стал, когда выяснил, что отец завещал свой дом не ему – сыну, а ей – внучке. 

Впрочем, между ними – Ольгой и Виктором – открытых конфликтов не было. Да и сам дом – не хоромы. Развалюха, считай, деревенская. Но, когда в подпитии, Виктор регулярно изводил отца поминанием о завещании. 

А в подпитии Виктор находился практически постоянно. Нигде сам не работал, так — шабашки время от времени, но отцовскую пенсию пропивал исправно. 

Жил тогда то у отца, то у сожительницы, дом которой находился по-соседству. Бил и сожительницу, и отца. 

Что происходит в Белой Горе Ольга знала преотлично. И много делала для того, чтобы уберечь старика от самого страшного. 

* * * 

Потом Ольга рассказывала... 

Первый раз, ещё в феврале, за семь месяцев до смерти дедушки, ей позвонила ещё одна добрая душа: дочь сожительницы Виктора Егорова – Анастасия. 

Сказала, что Виктор постоянно избивает мать, и дедушка тоже сильно избит — встать не может. 

Ольга сразу приехала в Белую Гору. Дедушка лежал в кровати, улыбался внучке. А ей хотелось плакать – никто не пытался «замазать» синяки на лице старика. 

Потом дедушка рассказал, что, да, пили вместе с Витькой (что отец и сын, действительно, вместе пили, никто и не отрицал), а потом тот дурным стал: избивать начал – и руками, и кочергой. Так не только избивал... Он заставлял старика ещё и есть кошачье г..., пардон, экскременты. Не спроста это: наличие в доме кошек (экземпляров пять, говорят, было) стало ещё одним пунктом сыновних к отцу претензий. Не любил Виктор кошек... И отцу доставалось ещё и за них. 

Тогда Ольга звонила и в полицию. Но писать заявление на сына «дедуля» не стал. Категорически отказался: сказал потом внучке, что, напиши он заявление, Витьку ведь точно посадят — а он и так только что из колонии освободился. 

Пожалел отец сына. 

Ольга не стала тогда попусту тратить время на «воспитательные беседы» с дядей. Просто собрала дедушку и увезла его с собой — в Петербург. А там устроила в больницу. И уже первый рентген показал, что у старика сломаны рёбра. 

Отлежав своё в больнице, погостив у внучки, дедушка, однако, «запросился» обратно — в родную деревню, в родной дом. 

И в мае – уехал. 

А уже в июле Ольга получила новое сообщение от Анастасии: «Как найти управу на Витьку? У него и мама моя, и дедуля как груши для битья. Дедушка с фонарями ходит!». 

Ольга снова поехала в Белую Гору. И снова увидела «фонари» на лице дедушки. Но и теперь он отказался писать заявление в полицию. 

Дедушку вновь забрали в Петербург. 

С Анастасией тогда встретиться не удалось — в Новгороде была девушка. Потом Ольга отправила ей сообщение: «Деду мы забрали… Говорит, что голова болит сильно, а так – очень большие синяки на глазах, можно сказать, чёрные, шишки по всей голове, и рёбра очень сильно болят». 

Около месяца старик отлёживался в Питере, а потом опять поехал домой. 

И больше Ольга с ним уже не увиделась... 

В суде она говорила, что после возвращения деда в Белую Гору чуть ли не каждый день с ним созванивалась. Рассказывала: когда 4 или 5 сентября дозвонилась до него, тот сказал, что «Витька его опять избил: кулаками и по голове, и по лицу». И попросил (первый раз в жизни сам попросил), чтобы она его забрала. 

Но тогда у Ольги не было никакой возможности это сделать: и малыш на руках, и с финансами были большие проблемы. Пообещала, как только получит деньги, сразу приедет. 

Но чуть спустя дедушку положили в больницу: не из-за побоев, и из-за сердца — и с ним у регулярно избиваемого старика были проблемы. 

А у Ольги от сердца отлегло: под присмотром, во всяком случае, дедушка. 

Из больницы выписали его 15 сентября. Внучка позвонила деду и пообещала забрать его 5 октября, когда у неё появятся деньги на дорогу. 

...26 сентября старика не стало. 

* * * 

Будучи задержан, поначалу Виктор Егоров взял курс на полное признание вины. 

Сознавался в том, что избил отца и в начале сентября, и 25-го числа. 

В деталях рассказывал, в подробностях. 

Касательно первого случая на предварительном следствии говорил, что в начале сентября у них произошла «стычка» из-за того, что отец «оформил» дом на внучку. Он якобы сказал отцу: «Иди спать», – и «нанёс два удара по голове». Последствий, говорил, не видел. 

Касательно второго: 

«Спиртное принёс я. Принялись распивать, возник словесный конфликт, стали оскорблять друг друга. В ходе конфликта вспылил, толкнул отца: тот упал со скамейки у кухонного стола на пол. После этого подошел к отцу, лежавшему лицом вниз, взял его двумя руками за туловище, поднял примерно на уровень поясницы и ударил телом об пол — всего таких ударов было 3 или 4. Потом взял отца рукой за голову в области затылка и ударил 5 или 6 раз головой об пол...». 

Признавал, что бил и руками и ногами. Позднее судмедэкспертиза придёт к заключению, что у потерпевшего сломаны пять рёбер, разбита голова, трудно поддающиеся подсчёту гематомы в области лица и тела... Эксперты назовут цифру: «не менее двадцати четырёх ударов руками и ногами в область головы, туловища, верхних и нижних конечностей». 

Придут, однако, и к ещё одному выводу: смерть наступила в результате не последнего избиения, а последствий черепно-мозговой травмы, полученной в начале сентября. 

Узнав о таком заключении специалистов, Егоров стал открещиваться от того, что избивал отца дважды. 

Суд, однако, к этой версии отнёсся, как говорят юристы, «критически». Были приняты во внимание и показания самого Егорова периода предварительного следствия, и показания свидетелей (не только внучки) – жителей Белой Горы, подтверждавших, что всем им известно и о первой расправе. 

Версия относительно того, что отец упал с лестницы, до суда не дожила. 

Её упомянула внучка. В таком контексте: 

– От соседки известно, что Егоров говорил, будто дедушка перед смертью упал с лестницы, взбираясь на чердак. Этого не могло быть: дедушка не был в состоянии поставить лестницу и подняться по ней. 

Тоже, кстати, отмечала невероятную чистоту в доме, когда пришла туда уже после ЧП. Так, собственно, и сам Егоров не скрывал: «после всего» он тщательнейшим образов вымыл (выдраил!) и пол, и стены, и мебель, чтобы ни капли крови не осталось. 

При более тщательном осмотре специалистами кровь, конечно же, обнаружили. Да ещё нашли на чердаке пропитанную ею подушку. 

* * * 

По совокупности преступлений Виктор Егоров (его имя и фамилия – подлинные) приговорён к 12 годам лишения свободы в колонии особого режима. 

Особого – потому что в его действиях усмотрен особо опасный рецидив преступлений. 

Приговор Новрайсуда Егоров ещё может оспорить в апелляционном порядке.