«Бреду по тайге, и вдруг ко мне подходит Сталин…»

Три подруги и одна «Родина»

На десятые сутки одиночества в тайге ей приснился сон — странный, одновременно пугающий и дающий надежду. Позднее штурман рекордного перелёта Марина Раскова так опишет своё необычное сновидение: «Будто бы бреду по тайге, и вдруг ко мне подходит Сталин и говорит: „Товарищ Раскова, где-то здесь в тайге стоит моя автомашина. Помогите мне найти её!“ Сталин берёт меня за руку, и мы с ним вместе быстро продвигаемся по тайге. Иногда мне мерещатся между деревьями синие отблески, мне кажется, это машина товарища Сталина, я веду его туда. Но там никакой машины не оказывается. Сталин идёт и шутит: „Вот так штурман, не может найти машину в тайге. Какой же вы штурман?“ Мне очень стыдно. На пути попадается каменистая сопка, я хочу помочь товарищу Сталину взобраться на неё, но он отказывается от моей помощи. „Не беспокойтесь, я вырос в горах. А вот что вы мою машину найти не можете — это очень плохо…“»

Неизвестно, говорил ли Сталин во сне Марины Расковой с характерным кавказским акцентом, зато нам точно известна дата этого сновидения. Та ночь на 5 октября 1938 года у болотистого берега речки Амгунь в Хабаровском крае была холодной и тревожной. Десять дней назад Марине пришлось с парашютом прыгать из самолёта, снижавшегося над тайгой с абсолютно пустыми баками. Серебристая машина скользила в небе над Амуром, неизбежно теряя высоту. Позади был длившийся более суток уникальный беспосадочный перелёт из Москвы на Дальний Восток, но даже факт мирового рекорда не мог оживить моторы — 6450 км, пройденных в небесах от столицы до побережья Охотского моря, сожрали всё топливо без остатка.

Марина Раскова в 1938 году

А.Грибовский/ТАСС

Кабина штурмана располагалась внизу носовой части самолёта, там был лучший обзор земли при полёте на высоте. Но при вынужденной посадке прямо в тайгу именно поэтому был высок риск, что штурманское место просто расплющит ударом о землю или разорвёт встречными деревьями. Конструкция самолёта, переделанного из боевого бомбардировщика, не позволяла штурману просто покинуть свою кабину и перебраться вглубь машины, подальше от носового отсека. И штурману Марине Расковой пришлось прыгать с парашютом, пока самолёт окончательно не потерял высоту.

На борту в те минуты оставались командир экипажа Валентина Гризодубова и второй пилот Полина Осипенко. Им предстояло сажать самолёт с личным именем «Родина» прямо в чащу амурской тайги…

Спустя десять суток таёжного одиночества штурман Раскова могла лишь догадываться о судьбе оставшихся в самолёте подруг. Парашют, запутавшийся в ветвях деревьев, удачно приземлил её посреди тайги 25 сентября 1938 года примерно в 6 часов вечера по местному времени. Через несколько минут она услышала далёкие выстрелы. Марина решила — это стреляют успешно посадившие свой самолёт Валентина и Полина, чтобы дать ей хотя бы такой ориентир для поиска. Но эхо, метавшееся среди таёжных сопок, обмануло: Марина, пошедшая, как ей казалось, в направлении выстрелов, так и не нашла ни подруг, ни самолёт.

Спустя десять суток посреди девственно-безлюдной тайги, с четырьмя последними патронами, можно было уже гадать не только о судьбе подруг, но и о своей собственной… Фантасмагорический сон со Сталиным, вероятно, был сигналом подкрадывавшегося отчаяния. Впрочем, Марина дважды видела в небе самолёты — их, трёх подруг, экипаж серебристой «Родины», явно искали. Это вселяло надежду.

«Поздравляю! Наш полёт на Дальний Восток разрешён…»

Сталин посреди амурской тайги приснился Марине Расковой не случайно. Их перелёт готовился при деятельном участии и внимании высших властей.

Те годы вообще были временем повышенного внимания к авиации и воздушным рекордам. Выше, дальше, быстрее — 80 лет назад отечественная авиация жила по этому принципу. Благо, плоды индустриализации позволяли разрабатывать и строить всё более совершенные самолёты.

Летом 1938 года готовился первый в мире беспосадочный перелёт из Москвы на Дальний Восток. Летели мужчины, пилот Владимир Коккинаки и штурман Александр Бряндинский. Утром 28 июня 1938 года стартовавшие с окраины Москвы лётчики успешно приземлятся на военном аэродроме Спасск-Дальний под Владивостоком.

Лётчик Владимир Коккинаки планирует самый дальний беспересадочный перелёт в истории

Д.Чернов/ТАСС

Этот перелёт хотя и был уникальным — никто ранее не летал без посадки от столицы страны до столицы Приморья, — но уже не являлся мировым рекордом в плане дальности перелёта. Годом ранее советские лётчики во главе с Михаилом Громовым совершили рекордный, на то время самый продолжительный в истории человечества беспосадочный перелёт из Москвы через Северный полюс в американскую Калифорнию. Такой перелёт был на 3 тыс. км дальше, чем маршрут из Москвы к столице Приморья.

Однако власти СССР решили не оставлять Дальний Восток без собственного мирового рекорда. Решено было вслед за лётчиками-мужчинами отправить в полёт чисто женский экипаж. На такие расстояния без посадки никто из женщин всего мира ещё не летал. Годом ранее нечто подобное пыталась совершить знаменитая американская лётчица Амелия Эрхарт — летом 1937 года она планировала пересечь на самолёте Тихий океан.

Полёт американской авиатриссы, как по-старомодному иногда называли женщин-пилотов, готовился также при активной поддержке властей. Лётчице содействовал сам президент США Франклин Рузвельт. Однако самолёт Амелии Эрхарт, вылетевший от Новой Гвинеи к берегам Америки, пропал где-то в центре Тихого океана. Все рекордные перелёты в ту эпоху были весьма рискованны и порою смертельно опасны.

Валентина Гризодубова, 1938 год

Ю. Хельмер/ТАСС

В СССР к тому времени были свои опытные лётчицы. Валентина Гризодубова, которой в 1938 году исполнялось 29 лет, имела за плечами уже пять мировых рекордов в женской авиации.

Именно Гризодубова задумала первый в «женской» авиации беспосадочный перелёт из Москвы на Дальний Восток. Благодаря тому, что авиация являлась любимым детищем высших властей СССР, известная всей стране лётчица-рекордсменка попала на приём к Сталину и добилась утверждения смелого плана.

Лететь должны были трое. Выбор пал на Полину Осипенко и Марину Раскову. В июле 1938 года они как раз совершили уникальный беспосадочный перелёт на гидросамолёте из бухты Севастополя к озеру под Архангельском. Встречая вернувшихся подруг, Валентина Гризодубова сообщила им, что обсуждавшаяся ранее идея перелёта к дальневосточным землям утверждена: «Поздравляю! Наш полёт на Дальний Восток разрешён. Начинаем готовиться…»

«Как только вы легли в постель, стали чище передавать…»

Самолёт для дальнего перелёта готовился на авиационном заводе в Москве — в рекордную машину переделывали недавно созданный дальний бомбардировщик АНТ-37. Это была первая в нашей стране авиамашина, шасси у которой выдвигалось и убиралось простым нажатием кнопки. Разработкой бомбардировщика, а затем его превращением в самолёт для рекордов занималась бригада инженеров под руководством Павла Сухого. И сегодня значительную часть Военно-воздушных сил России составляют различные модификации боевых самолетов под маркой «Су» — дальних потомков первых авиамашин инженера Сухого.

Машине для первого полёта женского экипажа на Дальний Восток присвоили собственное имя — «Родина». Позднее Марина Раскова так вспоминала свои впечатления от первой встречи с ней: «Машина показалась мне грандиозной. Она была намного больше и солидней всех тех, на которых доводилось летать до сих пор. Её колеса были выше человеческого роста. Она напоминала тяжёлые корабли. Но я не слыхала никогда в жизни, чтобы девушки летали на тяжёлых кораблях. Уже одно то, что лётчицам доверяют такую солидную машину, что Валя Гризодубова будет управлять таким огромным кораблём, уже одно это волновало…»

Впрочем, поводов для волнений перед дальним полётом хватало. В разгар его подготовки Марина неожиданно попала в больницу с острым приступом аппендицита. Чтобы не терять время, прямо в больничной палате ей установили новейшую радиостанцию, и пациентка, не вставая с кровати, тренировалась работать «на ключе» — передавать сообщения точками и тире азбуки Морзе. Как позже вспоминала Марина, её инструктор по радиосвязи в те дни любил шуточно приговаривать: «Как только вы легли в постель, стали чище передавать…»

Самолёт, на котором девушкам предстояло установить свой рекорд

Wikimedia Commons

В дальнем перелёте задача штурмана-радиста была во многом ключевой. В ту эпоху еще не было привычных нам средств точной навигации, местоположение затерянного в небе самолёта определялось вручную — расчётами по звёздам и примерными направлениями по радиосигналам. Поэтому во время беспосадочного перелёта из Москвы на Дальний Восток штурману-радисту предстояло непрерывно работать более суток.

Перелёт запланировали на сентябрь, последний месяц относительно хорошей погоды перед осенним ненастьем. Чтобы облегчить навигационные расчёты, специально для женского экипажа Государственный астрономический институт провёл сложные расчёты, заранее вычислив высоту солнца в девяти точках по маршруту будущего перелёта на каждые 20 минут в течение сентября. Излишне говорить, что в ту эпоху не было компьютеров и все расчёты делались вручную, кропотливым трудом.

Вручную велась и практически вся подготовка. Марина Раскова вспоминала, что в те дни её больничная палата напоминала проходной двор: «Приходили инженеры по оборудованию — советоваться, как расположить в кабине приборы… Приходит сапожник снимать мерку для унтов и охотничьих сапог, портные, которые шьют лётное обмундирование. Приходит специалист-перчаточник:

— Я с перчаточной фабрики, позвольте снять мерку.

А то вдруг входит незнакомая женщина, здоровается.

— Здравствуйте, — отвечаю, — кто вы будете?

— А я с фабрики шлемов.

Послушно подставляю голову. Мерили меня вдоль и поперёк…»

Самолёты в ту эпоху ещё не имели надёжной изоляции и обогрева кабин, поэтому для полётов на высоте экипажу требовалась специальная тёплая одежда, к пошиву которой подходили не менее тщательно, чем к изготовлению авиамоторов и прочего оборудования.

«Пиковая дама»

С конца августа 1938 года экипаж «Родины» приступил к тренировочным полётам. Вылетали на тысячу километров в сторону Урала и затем снова возвращались к Москве на базовый аэродром в Щёлково. Тренировали полёты на высоте, учились определять координаты самолёта в условиях отсутствия видимости. Кто-то из работников аэродромных служб оказался с чувством юмора — специально для женского экипажа в радионавигации использовали аккорды из оперы Чайковского «Пиковая дама». Лётчицы научились хорошо распознавать эту музыку среди многочисленных радиостанций столицы СССР.

Марина Раскова и Полина Осипенко готовятся к полёту

А.Осипенко/ТАСС

Во второй половине сентября поступили дурные известия от метеорологов — к востоку от Урала погода стала портиться раньше, чем в прежние годы. Поступило предложение отложить полёт на следующее лето. «Нам говорили, — вспоминала Марина Раскова, — что время осеннее, что на Дальнем Востоке начинается скверная погода, тайфун и вряд ли мы туда долетим. Нам предлагали новые маршруты, до Омска и обратно, до Ташкента и обратно. Говорили, что расстояние одно и то же, но не по прямой, а по замкнутой. Говорили о горах, покрытых снегом, и о прочих страшных вещах на дальневосточном маршруте. Но мы упорно стояли на своём. Плохой погоде мы противопоставили радионавигацию…»

Вопрос о рекордном перелёте женского экипажа был настолько важен, что обсуждался на самом высшем уровне, в Кремле. Несколько суток лётчицы были в неведении, лишь в 17 часов 15 минут накануне запланированного дня вылета на аэродром в Щёлково позвонил заместитель председателя правительства СССР Лазарь Каганович. Вызвав к телефону Валентину Гризодубову, командира женского экипажа, человек из первой руководящей пятёрки страны коротко сообщил: «Товарищ Сталин разрешил вам лететь…»

Глядя, как подруги суетятся, собираясь в полёт, Полина Осипенко шутила: «Вот нацелились на Дальний Восток, а всё равно какой-то женский базар…» Серебристый самолёт «Родина» с алыми звёздами на крыльях покинул подмосковный аэродром в 8 часов 16 минут 24 сентября 1938 года. По прямой до намеченной цели ему требовалось преодолеть почти 6 тыс. км — ранее никто из женщин на нашей планете не преодолевал по воздуху без посадки такие расстояния!

«Валечка, дай хоть чуточку взглянуть на землю…»

Ещё перед Уралом началась густая облачность и плохая погода. «За целый день я ни разу не видела земли», — вспоминала позднее Марина Раскова. Её расположенная впереди штурманская кабина для лучшего обзора почти вся состояла из окон, однако густые облака делали это усовершенствование конструкции бесполезным.

Сложности начались сразу за Уралом. Чтобы сориентироваться по приметам на земле, надо было спускаться ниже облаков. А чтобы не тратить лишнее горючее, которое приходилось экономить в долгом беспосадочном перелёте, требовалось не снижать высоты. И подруги спорили в полёте при помощи записок — кабины пилотов и штурмана располагались в разных частях самолёта, авиамашины той эпохи ещё не имели надёжной внутренней радиосвязи, поэтому «Родину» снабдили пневмопочтой. Капсула с записочкой перемещалась сжатым воздухом по алюминиевой трубке из кабины в кабину, о чём сигнализировала загоравшаяся зелёная лампочка.

Марина Раскова в штурманской кабине «Родины»

ТАСС

Марина бомбардировала подругу записками: «Валечка, дай хоть чуточку взглянуть на землю, потеряй хоть немножко высоту». Лишь к вечеру в разрыве облаков мелькнула яркая серебряная полоска большой реки. Иртыш — определила штурман Раскова. Позднее она так вспоминала те минуты: «С нетерпением ждала ночи. Штурману ночь приносит радость. Ночью очень хорошо и точно можно определить местоположение по звёздам…»

Однако ночь с 24 на 25 сентября восемь десятилетий назад в Сибири выдалась ненастной. Всё, даже звёзды, скрывал от лётчиц густой слой облачности. Тремя месяцами ранее, в конце июня 1938 года, почти тем же маршрутом на Дальний Восток летел из Москвы экипаж Владимира Коккинаки. Однако благодаря хорошей погоде беспосадочный перелёт мужского экипажа проходил легче. Валентине, Полине и Марине дальневосточная осень добавила трудностей и опасности.

Облачность и начавшееся на высоте обледенение стёкол заставили Марину несколько раз открывать люк в потолке и, высунувшись в кислородной маске за борт, пытаться разглядеть ориентиры звёзд. Перепады температур сказались на тонком радиооборудовании штурманской кабины — пропала связь с землёй. Сняв с ног меховые унты, Марина отогревала в них запчасти для рации. Однако получить ориентиры радиостанции, специально перед полётом «Родины» установленной на северной оконечности Байкала, так и не удалось.

На рассвете 25 сентября, когда сквозь замороженные стёкла кабины стали пробиваться первые лучи солнца, Марина стала ножом скалывать лёд с иллюминаторов. «Глазам раскрылось величественное зрелище пробуждающейся земли, — вспоминала она позднее. — Восходящее солнце бросает свои лучи на снежные вершины. Глазам больно смотреть на яркую белизну. Под нами горная цепь. Мне этот красивый вид не принёс утешения… Живописные снежные вершины ровно ничего не говорят, горы, да и только. Таких гор в Забайкалье сколько угодно…»

«Даже и не узнают, где мы разбились…»

Сложностей к плохой погоде добавила и большая политика. Изначально задумывалось, что «Родина», пролетев над северной оконечностью Байкала, выйдет к хорошо видной с высоты рельсовой линии Транссиба в районе станции Рухлово (ныне город Сковородино Амурской области). Железнодорожная магистраль стала бы удобным ориентиром для самолёта.

Однако на исходе лета 1938 года политическая обстановка на границах российского Дальнего Востока резко осложнилась. В августе в Приморье вспыхнула настоящая война с японцами. К сентябрю бои затихли, но проходившая тогда по Амуру граница СССР и Японской империи оставалась опасной, в любой момент готовой превратиться в линию фронта.

Девушки на борту серебристой «Родины» приняли решение в таких условиях не приближаться к пограничной черте. «Ведь от станции Рухлово всего 20−30 км до государственной границы, — вспоминала позднее Марина Раскова. — Граница идёт по Амуру. Амур делает у станции Рухлово резкий поворот, а мы будем подходить прямо перпендикулярно границе. Хорошо, если будет видно землю и Амур. Тогда, конечно, нет опасности перелететь на чужую территорию. Но похоже, что земля будет закрыта туманом и облачностью. Амура мы не увидим, а мудрено ли в слепом полёте ошибиться на 20−30 км? Очутишься по ту сторону границы — вот и военный конфликт…»

Валентина Гризодубова спустя десятилетия так вспоминала те минуты: «Мы выдерживали курс чисто интуитивно. Больше всего я боялась уклониться вправо и пересечь государственную границу. Тогда бы нас ничего не спасло…»

Второй пилот Полина Осипенко, командир корабля Валентина Гризодубова, штурман Марина Раскова

ТАСС

Валентина, Полина и Марина, поспорив, приняли решение лететь севернее, над тайгой, без надёжного ориентира в виде пограничного Амура и Транссиба. Рассчитали, что даже в густой облачности удастся разглядеть берег Охотского моря и сориентироваться с его помощью. Все эти бурные обсуждения происходили при помощи записочек пневмопочты, так что на исходе суток непрерывного полёта стала заканчиваться бумага. «Мы непрерывно переписываемся с Валей. Исписали все блокноты, использованные таблицы. Я принялась уже исписывать кусочки карты с обозначением мест, которые мы пролетели…» — вспоминала позднее Марина Раскова.

К 6 часам утра по московскому времени, на исходе 23-го часа непрерывного полёта, положение экипажа «Родины» стало особенно опасным. По расчётам уже приближался берег Охотского моря. Но облачность и отсутствие ориентиров не позволяли сделать поправку на ветер — если он был попутным, то самолёт мог уже лететь над волнами, если же дул встречный ветер, то до моря оставалось ещё минимум полчаса.

Марина Раскова так вспоминала свои мысли и чувства в те роковые минуты: «Может быть, уже сейчас под нами воды Охотского моря?.. Становится жутко. Машина на колёсах. Вспоминаются рассказы лётчиков о бурном Охотском море. Вот так, в сплошном слепом полёте, мы вылетим в Охотское море. Что тогда? Не пора ли снижаться? Но, может быть, ветер был встречный и нам ещё не полчаса, а целый час лететь до Охотского моря? В таком случае мы находимся над горными хребтами. Начнешь снижаться — и вмажемся в гору. Скучно оказаться погребёнными в этих глухих местах. Даже и не узнают, где мы разбились…»

«Я рассердилась на Валю, показала ей кулак…»

В 6 часов 57 минут 25 сентября 1938 года экипаж «Родины» наконец в разрывах облаков увидел воды Охотского моря. К счастью для лётчиц, это были очень характерные, быстро узнаваемые по карте изгибы Тугурского залива в районе Шантарских островов.

Самолёт повернул на юг, чтобы выйти к Амуру. Над его лентой оказались в 8 часов 02 минуты. Возникает дилемма — ближе был необорудованный аэродром Николаевска-на-Амуре, однако, поспорив, девушки всё же решили дотянуть до намеченного заранее большого аэродрома у Комсомольска-на-Амуре. Валентина Гризодубова рассчитала, что сможет дотянуть до него на последних каплях горючего.

Самолёт, пролетевший 6 тыс. км на восток, теперь летит строго на юг. Ровно в 10 утра по московскому времени в кабине пилота Валентины Гризодубовой загорается красная лампа, сигнализируя, что горючего осталось не более чем на полчаса полёта. Самолёт в это время находится над большим озером Эворон, до Комсомольска остаётся менее 100 км.

Валентина считает, что в случае вынужденной посадки посреди тайги штурману Марине безопаснее выпрыгнуть с парашютом, заранее покинув расположенную в носу кабину. Находящиеся сверху фюзеляжа кабины пилотов при такой посадке безопаснее. Марине не хочется покидать самолёт.

Когда лётчицы возвращались в Москву по Транссибу, их триумф праздновали во всех городах

Борис Фишман/ТАСС

Гул моторов обрывается в 10 часов 20 минут. Горючего нет. Подруги лихорадочно обмениваются последними записочками пневмопочты. Как вспоминала Марина Раскова: «Валя пишет мне записку — готовься к прыжку. Я отвечаю ей, тоже запиской, что прыгать не хочется, хочу остаться в самолёте, что я выбрала себе укромное местечко, сзади у кислородного баллона, буду стоять там очень смирно и ничего со мной не случится. Валя отвечает: „Если машина станет на нос, у нас с Полиной даже не хватит силы извлечь тебя из твоей кабины. Готовься к прыжку, не задерживай нас“. Я рассердилась на Валю, показала ей кулак. Но делать нечего, приказ командира есть приказ…»

Марина выпрыгнула с парашютом через три минуты после остановки моторов. Валентина Гризодубова сумела искусно посадить самолёт посреди тайги на гладкую «марь», большую заболоченную поляну. Благодаря мастерству лётчицы вынужденная посадка с отключёнными моторами прошла так удачно, что позднее самолёт, после доставки горючего и небольшого ремонта, смог вновь летать.

Но прежде чем самолёт был обнаружен, потребовалось девять суток непрерывного поиска — расположенные на Дальнем Востоке машины гражданской и военной авиации искали пропавших лётчиц. Спасательная операция увенчалась успехом, но обернулась трагедией — 4 октября 1938 года в небе над стоящей в болоте «Родиной» из-за неосторожности пилотов столкнулись два прилетевших на поиски самолёта. Катастрофа произошла на глазах Валентины Гризодубовой и Полины Осипенко. Среди погибших оказался и лётчик-испытатель Александр Бряндинский — именно он всего три месяца назад вместе с Владимиром Коккинаки совершил первый в истории беспосадочный перелёт из Москвы на Дальний Восток.

«Таёжные друзья»

Дольше и труднее всех «полёт» на Дальний Восток продолжался для Марины Расковой. Если Валентине Гризодубовой и Полине Осипенко — прежде чем их нашли — пришлось провести неделю рядом с самолётом и аварийными запасами, то ей довелось десять суток блуждать в полном одиночестве. Две плитки шоколада, коробка спичек и пистолет составляли весь её «запас» посреди осенней тайги. Ночами она слушала рёв медведей и «мяуканье» рысей, днём пыталась искать самолёт и собирала ягоды.

К счастью, её таёжная одиссея обошлась без трагедии — самым страшным испытанием стали осенние заморозки. «Ночью было очень холодно, — вспоминала она позднее. —  Унты, которые лежат рядом, на кочках, замёрзли и стали твёрдыми, хоть топором руби, натянуть их на ноги невозможно. Болото подёрнулось ледяной коркой, трава в инее. Мне нужна вода, чтобы размочить унты. Ломаю тонкую корочку льда. Окунаю унты в воду. Проходит целый час, прежде чем унты оттаивают настолько, что их можно надеть на ноги. Очень холодно…»

Именно тогда ей приснился фантасмагорический сон со Сталиным и его машиной посреди тайги — потом она тоже вполне откровенно опишет его в воспоминаниях. Лишь 5 октября 1938 года Марина на гул самолётов выбралась к спасательному лагерю, развёрнутому в тайге вокруг увязшей в болоте «Родины». Там подруги рассказали ей, что за прошедшие десять суток их главным таёжным приключением до появления спасателей стала рысь, в одну из ночей забравшаяся на крыло самолёта. От удивления лётчицы сначала кричали ей «брысь, брысь!» и только потом догадались прогнать большую кошку выстрелом в воздух из пистолета…

Торжественная встреча лётчиц-героинь в Москве

Эммануил Евзерихин/ТАСС

17 ноября 1938 года Международная авиационная федерация, главный регистратор воздушных достижений на нашей планете, утвердила дальневосточный перелёт Валентины, Полины и Марины как мировой женский рекорд среди полётов на дальность по прямой без посадки. Именно три лётчицы серебристой «Родины» стали первыми в нашей стране женщинами, удостоенными звания и золотых звёзд Героя Советского Союза.

Дальнейшая судьба героинь сложится по-разному. Полина Осипенко погибнет в рискованном испытательном полёте всего через полгода после завершения дальневосточной одиссеи трёх лётчиц. Марина Раскова, командуя полком бомбардировочной авиации, погибнет в годы Великой Отечественной войны. Валентина Гризодубова проживёт очень долгую жизнь, до конца XX века занимаясь любимым делом — авиацией и разработкой радиоэлектронной аппаратуры для новых самолётов.

Восемь десятилетий назад популярность героинь, трёх лётчиц «Родины», была так высока, что буквально через несколько месяцев после их полёта не только вышли книги и документальные фильмы об их рекорде, но даже был снят один из первых в нашей стране цветных мультфильмов! В мультике 1939 года под названием «Таёжные друзья» медвежата, зайчики и белочки с удивлением рассматривают серебристый самолёт, бесстрашно летящий сквозь снежные бураны на Дальний Восток.