Много лет семья из оренбургской глубинки хранит необычную историю из далекого прошлого, связанную с последним российским императором Николаем Вторым. Какая же может быть связь между ними и царским двором? В июле этого года исполняется 100 лет с того дня, когда в Екатеринбурге (Свердловск) в подвале дома Ипатьева была расстреляна вся царская семья: отрекшийся от престола Николай II с супругой и детьми, включая самого младшего, - царевича Алексея, тяжело и неизлечимо больного. Памяти этого ребенка и его семьи, в годовщину их казни, впервые хочу поделиться воспоминаниями моей родной бабушки - Серафимы Григорьевны Чигровой (до брака Поповой) (1901-1984), уроженки села Казачья Губерля Гайского района Оренбургской области. Бабушка Серафима была родом из большой казачьей семьи, самой настоящей. Отца с почтением называла «тятя», сестер с нежностью «сестрички», а брата с уважением «братка». Семья не бедствовала, много работали все, и дети тоже, держали домашний скот, была своя лошадь, хозяйство крепкое, но все заработано тяжелым физическим трудом. Иногда тятя ездил на своей лошади в город Орск на «ярманку» (так баба Сима говорила), приезжал всегда с гостинцами. Село Казачья Губерля расположено на берегу реки Губерля, впадающей в Урал, а за ним начинались «кыргызские земли» (Казахстан). Иногда «кыргызы» делали набеги верхом на лошадях на казачье поселение, его поля, скот и разбойничали. Самое страшное – крали людей и увозили с собой, в основном молодых парней и девчат, которых потом никто никогда не находил. Однажды жители села, в основном женщины и дети, копнили сено на лугах, и случился набег разбойников с другого берега Урала на нескольких лошадях. Народ побросал вилы, грабли и разбежались кто куда. Одна девушка была на высоком омете, там вилами раскладывала сено, замешкалась, не успела спрыгнуть, спряталась там же, но ее заметили, достали и забрали с собой. Предположительно, крали людей в рабство, женщин в гаремы, так как чужеземцы были мусульмане. Этих набегов очень боялись и были они не такой уж редкостью, судя по тому, что в селе было заведено, если женщины шли полоскать белье в реке, с ними обязательно шел казак с ружьем. С особой гордостью баба Сима любила рассказывать про своего старшего братку – Маркушу. Полное его имя - Смарагда Григорьевич Попов. Редкое имя ему досталось при крещении от священника в церкви, который чем-то был сердит на казачью семью, и якобы из личной неприязни в наказание нарек младенца вот так. Родители сразу были в недоумении, конечно, огорчились: ну что за «марагда такая», «хлопец все же, казак будущий как-никак»? Постепенно все привыкли и стали называть мальчонку уменьшительно-ласкательно - Маркуша. Как потом оказалось, значение у имени - «изумруд», и оно очень подходило его обладателю. На что бабушка Серафима сама была не обделена внешней красотой, но браткой восхищалась всегда, уж какой красавец был Смарагда, ну очень хорош собой, действительно – изумрудный! Со слов бабушки, ее братка, Смарагда, служил у царя Николая II при дворе в Петербурге. Отбор на службу был очень жесткий среди всех казачьих частей. У кандидатов на службу в лейб-гвардию при царском дворе должен был быть одинаковый высокий рост, крепкое телосложение, цвет глаз. Как потом рассказывал ей сам Смарагда, один бравый казак по всем параметрам подошел, но зубами ни вышел, щербатый был и его забраковали, не взяли. Чем он был очень огорчен, просился Христом Богом, но не взяли, а Смарагда подошел по всем требованиям. В обязанности лейб-гвардейца Попова входила охрана царской семьи, в частности, маленького Алеши, его сопровождение на парадах и других праздничных мероприятиях, в том числе носить на руках. Баба Сима так и говорила – мой братка нянчил наследника царя. Спрос с казака был велик: ни один волос не должен был упасть с головы ребенка, нельзя было допустить ни единого синяка, ни царапин, ни ушибов или иных увечий или малейших повреждений, так как «мальчонка был чем-то серьезно болен» (как известно – это гемофилия, несвертываемость крови). Несмотря на охрану и строжайшие запреты, Алеша был очень шустрый, подвижный и бойкий, чем создавал для охраны дополнительные волнения и ответственность. Наследник Его величества позволял себе называть своего телохранителя игриво «Попкой» из-за фамилии Попов, но наш дед на это не обижался, так как за годы службы сильно привязался к маленькому царевичу, как к родному, полюбил его. Смарагда Григорьевич, со слов бабушки, получал хорошее жалованье при дворе, имел своего денщика, который ухаживал за его формой, начищал до блеска сапоги и бляху на ремне. Бабушкин братка очень хорошо отзывался о государе (Николае II) и государыне, с почтением и уважением к ним. Находясь в отпуске, рассказывал про Алешу, вся семья полюбила его тоже, жалела, что сильно болен, переживала. Однажды Смарагда сообщил семье, что приедет в отпуск. Дома его очень ждали, каждый день поднимались на самую высокую гору за деревней и вглядывались в горизонт. Маркуша приехал на побывку из Петербурга в Казачью Губерлю на бричке. Вот как описывала это баба Сима: «там така брычка!», «там таки кони!», «а на братке такой мандир (мундир) желтый», «там така сашка (шашка, сабля)». Кони были очень хорошие, сытые, ухоженные, несмотря на долгую дорогу, и бричка была красивой, добротной, а сам братка – ну красавец! За хорошую службу Смарагда привез родным два сундука добра от царицы в подарок семье. Она знала, что у казака большая семья и передала гостинцы: серебряную посуду и отрезы разной ткани. Судя по подаркам, он пользовался уважением и расположением государя. Семейство Маркуши в долгу не осталось. Пока казак отдыхал и гостил дома, его жена приготовила государыне (так они ее называли) ответный подарок – связала паутинку из пуха губерлинских коз — держали своих, сами чесали и пряли пряжу. Тятя, Григорий, сам для этого дела специально состругал веретено, то ли из яблони, то ли из клена. Во дворе казачьей усадьбы Поповых был большой амбар, паутинку после вязки постирали, растянули там сушить и выравнивать на потолке, закрепили иголками. Мастерица на этом платке связала портрет царя с царицей, орла и сноп пшеницы. Когда паутинка была готова, ее пропустили через обручальное кольцо и запечатали в тонкостенный стакан. В таком виде отправили с Маркушей в Петербург для государыни. Известно, что после революции 1917 года казаки лейб-гвардии оказались в тяжелом положении, большинство из них расстреляли в Петербурге, часть примкнула к армии Колчака, кому-то удалось эмигрировать. Выжили единицы и наш Смарагда оказался в их числе. Ему удалось вернуться домой, несмотря ни на что. Казалось бы, живи да радуйся, строй новую жизнь, после царского наследника расти своих детей да внуков. Но недолго бравый казак пожил на родине, по сведениям родственников скончался он от голода, который лютовал в 1920-х годах. Время все дальше уносит нас не только от исторических событий, но и от их последних очевидцев. Сейчас, по истечении стольких лет, вспоминаем по крупицам каждое слово бабушки Серафимы, каждый рассказанный ею эпизод. Мы, внуки бабушки Серафимы, были детьми, послушными октябрятами, активными пионерами, и не очень-то слушали ее воспоминания про наследника престола и его «няньку» - бравого казака Смарагду. Все воспринималось как бабушкины сказки, ведь цари и царевичи для нашего поколения жили-были только там, в сказках. У нашей бабушки, Серафимы Чигровой, и у ее брата, Смарагды Попова, осталось много потомков, несколько семей проживают в селе Сара Кувандыкского района. Р.S. Более подробная история Смарагды Попова в художественной версии интересно описана в книге писателя Виктора Михайловича Неверова. Его книга «Царская дорога» с фотоиллюстрациями готовится выйти в свет в самое ближайшее время. Е. Каратова, газета "Новый путь", Кувандыкский городской округ
