…полюбишь и козла!

В рассказе Игоря АНГЛЕРА речь не столько о любви, сколько о жизни в обычной русской деревне.

Игорь АНГЛЕР

Родился в 1964 году в Омске. Окончил Ленинградский ордена «Знак Почёта» радиополитехникум и юридический государственного университета. Автор иронических рассказов, миниатюр, романов. 

Публиковался в альманахах Российского СП, сборнике «Дорогие мои старики», в журналах «Москва», «Невский альманах», «Аврора». Изданы сборники рассказов «Хроники весёлой пекарни» (озвучены в аудио-формате), «Раздолбаи успеха» и «Авантюристы» (озвучены в аудио-формате), криминальный роман «Слышащий Сердце», авторский юмористический «Квадратный 20х20 календарь». 

За вклад в русскую литературу награждён медалями «Владимир Маяковский 125 лет», «Александр Пушкин 220 лет», «Антон Чехов 160 лет», «Анна Ахматова 130 лет» и «И.А.Бунин». Член СП России и Российского CП.

 

 

ЛЮБОВЬ ЗЛА…

(рассказ)

 

          С благодарностью Димке, моему другу,

          к которому я иногда приезжаю на рыбалку

Любовь зла… Так говорят. Ещё говорят, что полюбить можно и… Вот только полюбить Танька, первая красавица на деревне, отказывалась не только козла, но и Димку. Димка, разумно взвесив за и против, бросил казавшееся безнадёжным делом сватовство, но девичьего отказа не забыл и поджидал удобного случая для мести, не желая оставлять безответную любовь без мужского ответа. Перед вами история, приключившаяся в одной деревне на Псковщине в самом конце восьмидесятых.

– Ну всё, Димон, темнеет. Заканчиваем!
– Сашка, давай ещё немного мне побросаешь?
– Шайбу-то хоть видишь?
– Ну...

И загремела дребезжащим металлическим эхом пустая консервная банка по деревенскому пруду. Темнело в русской деревне быстро, и не только потому, что декабрь, а просто освещения на улице не было. И газа в домах, кстати, тоже тогда не было.

Справедливости ради нужно признать, что и сегодня в нашей стране газ есть, в основном, только где-то очень далеко и не у всех, а только у тех, кому он очень нужен – загранице то есть, ну и тому, кто ей этот газ продаёт. А у нас, как только газ добирается даже до цивилизованных по европейским меркам мест, он останавливается где-то за загадочным периметром, и далее ни на шаг. И только трущиеся о большой палец указательный со средним пальцы на что-то недвусмысленно намекают... Европейцы-то всё давно поняли, а русские, похоже, нет – вот и сидят и без света, и без газа…

Но, несмотря на такие вызовы судьбы, двое деревенских пацанов долго не уходили с замёрзшего пруда. Да и правда, что им дома было делать-то – без компьютерных игр и интернета? Только и оставалось, что гонять банкошайбу по щербатому льду на больших не по размеру, перешедших по наследству от старшего брата «канадках». Лёд на пруду, кстати, нужно было ещё пару часов чистить от снега. Так что спешить им, двум закадычным друзьям, Димке и Сашке было совершенно некуда. Да и недовольная опозданием мамка ничего не могла поделать до их прихода. Мобильных телефонов не было, а отцовский кожаный ремень болтался на большом гвозде прямо в сенях в ожидании большой порки. Воспитание мужчин в русской деревне редко пускали на самотёк. 

– Ну всё, Димон, пошли, точно влетит!
– Десять минут...
– Нет, нам ещё фуру нужно проверить – вдруг там чё есть интересное!

Недалеко от пруда остановился проезжавший через их деревню, но застрявший на свою беду, фургон из районной скотобойни. В то время информативными указателями российские дороги похвастаться не могли. А щас как, возразите вы. Вот и тогда – точно так же.

Дальнобойщик, видимо новенький, недальновидно бросил свой «МАЗ», крытый брезентовым тентом, на виду у пацанов и пошёл в деревню узнать дорогу. И немного задержался. Прокладка маршрута без GPS-навигатора и дорожных указателей, знаете ли, дело непростое: чай, бублики, ну и ещё там «чаво бог послал». Шоферу здорово повезло: вместе с бубликами в ассортименте бог послал ему и этих сорванцов, Сашку и Димку.

– Ну чё там, Санька?
– Бли-и-ин, Димон, сам смотри-и!

Димка с усилием приподнял клюшкой тяжёлый край брезентового тента и увидел, что грузовик доверху забит черепами и костями разделанного на скотобойне скота. В наступивших декабрьских сумерках эта свалка костей была зрелищем не для слабонервных! А тем временем водитель на мыловарню уже не спешил: кроме чая с бубликами, гостеприимная хозяйка подала ещё и самогоночки. Пришлось заночевать.

Мысли мальчишкам в российской провинции, даже не очень отдалённой, приходят на удивление нестандартные и приходят, что характерно, очень быстро.

– Танька! Щас получит подарочек от меня!

Дальше Димка мог не продолжать, потому что Сашка моментально догадался, как его приятель решил отомстить первой деревенской красавице за безответную любовь. Молча посмотрев другу прямо в глаза, будто спрашивая: «Ты точно решил покончить с ней? Тогда я с тобой!» – Санька, даже не оглядываясь назад, зная, что его всегда подстрахуют на шухере, подтянулся на руках и перемахнул через борт.

А Димон остался, озираясь по сторонам, ожидать своего верного другана из разведки.

Через минуту брезент приоткрылся, и из-под него высунулась довольная, в предвкушении мести, Сашкина башка: «Там есть почти целый скелет борова и козла с черепом и рогами. Кого берём?»

Какие сомнения? Любовь же зла…

Конечно, пацаны взяли козла с черепом и рогами, на ребрах которого, так, чисто для дизайна, мясник оставил кое-где немного мясца. Кровавые фильмы ужасов в восьмидесятые были в диковинку, но своя аудитория у них уже подрастала. Да и сама провинциальная жизнь как раз созрела, чтобы попробовать себя в жанре «сельский триллер», премьера которого должна была вот-вот состояться в этой псковской деревеньке.

– Аккуратно принимай козла! С рогами осторожней! Не обломай ему ничего!

– Саш, как понесём его?
– Как-как! Ты берёшь за ручки, я – за ножки. Раз-два взяли!
– Понесли!

И понесли пацаны козла к Танькиному дому. Запарились конкретно, ведь нести скелет нужно было очень аккуратно, чтобы ничего не сломать, не испортить реквизит, идеально подходящий для любовной мести. Тащились ужасно медленно. Димка, который нёс козла за передние копыта, вынужден был пятиться спиной вперёд и то и дело падал, спотыкаясь о забытые в глубоком снегу оглобли или доски. Упав, он сразу же зажмуривался, так как моментально получал удар в лоб рогатой головой.

– Бодается, козёл такой, да? – ржал Санька, но тут же больно ударялся своим причинным местом о козлиные копыта.
– А ты зачем к его заду пристраиваешься! – беззлобно хохмил Димон.
– Завидно? Давай меняться местами!

Так, то получая от козла рогами по лбу, то поддавая ему пендаля в зад, меняясь местами, перепачканные кровью мальчишки добрались, наконец, до дома местной Джульетты. Балкона у неё не было, зато во дворе имелся туалет со всеми удобствами.

Этот туалет был гордостью Фёдора Ивановича – папаши Таньки. Он вложил в него всю свою душу – душу ценителя деревянного зодчества. Полевая уборная была, конечно, без подогрева стульчаков, но зато на две раздельные секции с электрическим освещением, которое он провёл благодаря позаимствованному в развалившемся совхозе дизель-генератору. Фигурные оконца, вырезанные в форме сердечка и фирменного знака «Вольво», заменяли буквы «М» и «Ж». В мужском и женском отделении была своя лампочка со своим выключателем. Фёдор любил – а кто нет? – почитать в тишине прошлогодний «Огонёк».

Действительно, по тем временам дяде Феде было чем гордиться!

– А вдруг первой в туалет с утра пойдёт не Танька, а её бабка?
– Не, должна она. Завтра у неё нулевой урок по музыке. Будет готовиться к концерту в ДК.
– Нет, Димон, а если всё-таки бабке припрёт первой? Прикинь, она козла рогатого с мясом на костях увидит, так тут же концы и отдаст!
– Эта не отдаст. Такие кулаки сами ничего не отдадут. В обморок упадёт, и всё! Я её, старую каргу, знаю.

У Димки с бабой Верой были свои счёты. Она ещё с восьмого класса науськивала Таньку против него, говорила, что не надо водиться с ним, что он полный дурак, и толку с него, как с козла молока.

– Ежели чё, то этот козёл ей будет в самый раз! Подоит с него молочка, кулацкая морда!

Классовая неприязнь была второй причиной необъявленной войны, которую Димка вёл со старухой. Она как-то по весне посадила на огороде картошку, а дядя Фёдор поставил солидный новый забор, но, как водится на деревне, то ли специально, то ли по ошибке захватил чуток земли, которую Димкина семья считала своей, но забора поставить не успела. Димон, подслушав гневный разговор родителей о «Федьке-сволочи -пьяни-подзаборной» и «бабке-жадобе-чтобы-она-сдохла», придумал свой план борьбы с оккупантами.

Всё хорошенько обдумав и дождавшись, когда картошка взойдёт, он ночью пробрался на соседский огород и собрал весь урожай, перекидав его на дорогу. Сначала по дороге прошло колхозное стадо, коровы и быки что-то подъели, что-то потоптали, но большую часть – засрали, причём как раз перед домом Фёдора Ивановича.

Следом за стадом по перетоптанным и изгаженным овощам проехал пьяный тракторист Сенька, которому вообще всё было пофиг. Обычно, в надежде на опохмел, он останавливался поболтать с Фёдором, но в этот раз, посмотрев под колёса трактора, решил не пачкать кирзачи, а, глянув на забор, икнул пару раз и укатил в сторону сельмага.

– Разори-и-ил, и-и-ирод!
– С голоду теперь помрём! Как же без картопли зимой-то будем?
– А-аа-аа! Люди добрые-еее! Па-ма-ги-те-ее! – орала на всю деревню обезумевшая бабка Вера.
– Кто эта сволочь краснопёрая? Убью падлу! – носился по улице разъярённый

Фёдор Иванович, который с похмелья забыл про заявление в партию, которое он написал на прошлой неделе.
«Советская деревня – без кулаков! Макар Нагульнов», – вывел во весь новенький забор юморист Димка.

Одолжив ради такого дела краску, которую Фёдор прятал до поры до времени за сараем, чтобы выкрасить ею забор, когда потеплеет. Похоже, вопреки календарю вот как раз сегодня и потеплело, и красить забор нужно срочно, прямо сейчас, пока вся деревня не узнала. Хотя нет, Сенька с утра проехал на своём тракторе, значит мужики у магазина уже в курсе произошедшего раскулачивания.  

В общем, отношения у Димки с отцом и бабкой Таньки были военные и, следовательно, без шансов на удачное сватовство, тем более что впереди маячила армия.

– Ну и хрен с ней, и с Танькой, и с бабкой! – подумал он и водрузил скелет козла с черепом, рогами и остатками «рибая» на рёбрышках на толчке в женском туалете.

Парни удостоверились в том, что тазобедренный сустав, проломив копытами ледяную корку, сковавшую что-то там в глубине, прочно вошёл в "очко" и устойчиво держит череп с рогами в вертикальном положении, и тихо без стука закрыли за собой дверь.

Тихая декабрьская ночь поглотила тени-невидимки двух весёлых скобарей. Псковская ночь была не только тихой, но и с чувством юмора. На утро по декабрьскому снежку Танькин папаша в ярости сначала добрался до Сашки, а потом и до Димки. Так уж получилось, что цепочка двойных следов сначала подвела его к дому родителей Сашки, но их там не оказалось, а Санька не дурак, чтобы дверь открывать пьяному мужику. Далее оставшиеся следы указали Фёдору Ивановичу на входную дверь дома, где спал усталый и пока счастливый Димка. Его родители были на месте.

Следы? Да мало ли кто мог зимой оставить свои следы на снегу! Но не кровавые же! Пацаны знали, что домой можно прийти мокрыми. А что? В хоккей играли! Но нельзя было заявиться в крови. Допрос на домашнем полиграфе с прямой ременной передачей – это самое малое, что могло ждать деревенских юмористов. Но этого было вполне достаточно, чтобы расколоть не только этих двух затейников, но и любой «крепкий орешек», и один, и два, и вообще любое количество раз. Поэтому на обратном пути они смывали кровавые следы преступления со своих рук снегом, на нём же их и оставляя. Вот так отец Таньки и выследил шутников.

Брат к нему, видите ли, приехал накануне, ну они и посидели. И что с того?

– А то, что брат мой заикаться стал! – орал Фёдор Иванович.

– С чего это вдруг? Напился, что ли, до чёртиков? – никак не мог взять в толк Степан Петрович, пока Димка, резко проснувшись, с тревогой прислушивался к разговору взрослых. Он-то сразу понял, что их «план козла» почему-то сработал не на Таньке и не на бабке Вере, а на дяде Семёне.
«Но как он попал в женский туалет? – недоумевал у себя в комнате испуганный юный мститель. – Мы не могли перепутать. Я точно помню, куда мы его посадили».

– Ты, Степан, своего бандита не выгораживай! Сам знаешь, на что он способен! Я год братана не видел! Ну, выпили, конечно! Но и закусили. Ты не подумай, что пьянка какая! Брат приехал ко мне, панимашь? – дышал перегаром в лицо Степану Фёдор. – А тут какой-то, блин, козёл!  

– Какой козёл? Никто в нашей деревне не держит козлов!

– Да? А кто его посадил ко мне на толчок? Следы к твоему дому привели!

– Ты чё, совсем спятил? Козёл зашёл в твой туалет нужду справить?!

– Да не козёл, а братан мой, Сёма, пошёл туда, но сначала я…

«Так вот оно что!» – начал догадываться Димка.

Ну да, вот как оно было. Мужики нажрались конкретно по такому поводу – целый год не виделись, почти что свадьба! И в какой-то момент им припёрло. Первым прихватило дядю Фёдора, и тот занял, естественно, мужскую секцию. Следом за ним, спустя некоторое время, поплёлся абсолютно бухой Семён. Подёргав ручку двери с мужским значком от "Вольво" и получив от брата в ответ «занято, твою мать!», он в нетерпении заскочил в женский туалет, не успев включить свет. Его кишки и желудок уже выворачивало наизнанку.  

«Бле-ю-е-е-вать точно в «очко»! Чтобы чисто б-б-бл-бл-бы-ло! А то жена при-б-б... Ох, ё, не могу! При-б-б-бле-бьёт она тебя, коли промажешь! Понял?» – Фёдору тоже было тяжело.
Но он первым пришёл и первым закончил промывку желудка и прочих ёмкостей организма и был снова готов продолжать встречу с братом. Того же продолжало тошнить в полной темноте, и Семён стоял наклонившись, как ему казалось, над «очком». И вот при очередном спазме он качнулся и упёрся башкой во что-то твёрдое и склизкое. Это был тазобедренный сустав сидевшего на толчке козла, уже изрядно обделанного содержимым Семёнова желудка. Позвоночник козла не выдержал удара и надломился, плотно накрыв голову пьяного грудной клеткой, на которой болтались кровавые ошмётки мяса. Семён этого пока не видел, но у него уже похолодело внутри. В жутком страхе он схватился за первое попавшееся ребро и заорал, почувствовав что-то мягкое и липкое в руках.

«А-а-а! Черти!» – на крик брата Фёдор включил свет и распахнул дверь.

Семён стоял на коленях и пытался снять с головы скелет козла, а когда он поднял глаза, сверху на него сквозь ребра с остатками мяса глядела мёртвая козлиная голова с бородой и рогами! Вовремя братан включил лампочку – ничего не скажешь!

«Ч-чч-черти п-п-пр-рри-шшш-ли з-з-за мной, б-б-бб-брат!»

Фёдор повёл заикающегося брата к дому, где все домочадцы уже переполошились от истошных криков и высыпали навстречу. Бабка Вера со словами «нажрались, не поспать – не полежать» пошла в туалет.

Фёдор Иванович забыл выключить свет, и когда бабка открыла дверь, то увидела во всей бородато-рогатой красе надломленный скелет козла, криво прислонившийся к стенке туалета.
«Значит, всё-таки, увидела бабка – сработало!» – обрадовался Димон.

– Бабка, хрен с ней, ей уж помирать пора! А вот братан заикаться стал! Чё делать?

– Я те чё, доктор, что ли? На вот, возьми литру самогону и вали к своему бб-бб-братану! – Степан Петрович привычно нащупал ремень на стене.

***

В качестве послесловия...  
Всё закончилось, как всегда, хорошо. Но сначала пригодился скучавший на гвозде ремень.

Потом Сашка и Димка закончили школу, ушли в армию, и деревня на два года перевела дух. Парни, возмужав и пополнив свой деревенский юмор армейским, вернулись на малую родину. И она опять зажила, как и прежде, весело, непринуждённо и непредсказуемо, причём не только по банным субботам.

Димка женился на... не-е, не на Татьяне. На Ольге. Жили они – и до сих пор живут – очень весело и счастливо.

А красавица Татьяна вышла замуж за Сашку, хотя его соучастие в «козле на очке» до сих пор ему не простила. Очень ли они счастливы, не знаю, так как с ними не знаком, но то, что им, как и всей деревне, нескучно, это точно. Ещё бы! Теперь Димка с Сашкой дружат семьями, и у них подрастают свои пацаны.

Дядя Семён очень долго, до сорока пяти лет, боролся с-с-с за-за-за… с заиканием – вот, с чем он ба-ба-баролся! Но на торжественной пьянке, простите, юбилее, так напился, что наутро как-то натурально, прямо-таки естественно, забыл про свой недуг. Хотя жаль, смешно было смотреть, как Федор поднимал стакан с водкой и, заикаясь, говорил тост. Со стороны казалось, что он то ли «пьёт» воздух, то ли боится приблизить стакан к себе. В общем, есть что вспомнить.

Как деревня называется? Не важно. В России все деревни такие: газа по-прежнему нет, но зато есть Wi-Fi!

А, про водилу чуть не забыл! Он спокойно всё проспал, крепко так проспал, а наутро, как ни в чём не бывало, укатил на своём «МАЗе», так ничего и не узнав про приключения в деревне, где ему повезло заночевать. Удивили его, правда, кровавые следы, тянувшиеся от машины в сторону деревни, но пойти по ним он не решился, да пора уже было спешить на мыловарню.

2016 г.