«Подводная война в Северной Европе»: доклад из Вашингтона ко Дню ВМФ России

 

 

22 июля 2016 года американский Центр стратегических и международных исследований (CSIS) опубликовал 50-ти страничный доклад с характерным названием «Подводная война в Северной Европе» (Undersea Warfare in Northern Europe). Доклад посвящен противостоянию США и НАТО с Российской Федерацией в части подводной войны в регионе Северной Атлантики и на Балтийском море. Доклад содержит практические рекомендации, как конкретного, так и более общего плана по организации противолодочной обороны НАТО в Северной Атлантике и на Балтийском море.

 

 

Базирующийся на Вашингтон Центр стратегических и оборонных исследований был основан в 1962 году и работает уже более 50 лет.

 

Помимо широкой аффилированной сети, CSIS в своем штате имеет более 220 постоянных сотрудников, и его задачей является исследовательская деятельность по проблемам стратегической безопасности США с разработкой рекомендаций для решений действующих политиков.

 

Далее о содержании доклада. Его авторы констатируют: военно-морское развертывание российских подводных лодок находится на самом высоком уровне, наблюдаемым с момента окончания холодной войны. Только в прошлом году Россия увеличила свои подводные патрули на 50%. Подводная активность России является частью более крупной кампании, направленной на оказание давления на НАТО в Восточной Европе и за ее пределами. Текущая активность российского подводного флота достигла уровня невиданного после окончания холодной войны. НАТО тревожит рост объемов и масштабов российских военно-морских учений, ввод в строй после длительного перерыва «новых поверхностных и подповерхностных комбатантов», а также системное запугивание Запада в Балтийском море и в Северной Атлантике. Подводная деятельность в докладе расценивается, как «военно-морская агрессия России». Правда, в другом месте доклада признается, что «некоторые законные действия могут выглядеть агрессивно, потому что Россия возобновляет более постоянные действия с очень низкого уровня после окончания холодной войны, так как она начинает восстанавливать свою подводную силу после нескольких лет атрофии». Тем не менее, в докладе констатируется, что занятая «агрессивная позиция» России против Соединенных Штатов и Европы вряд ли изменится в следующем десятилетии. Поэтому подводная активность России нуждается в ответе НАТО.

 

Российские военно-морские цели. Стратегия, доктрина и структура российского военно-морского флота не изменились коренным образом со времен советского военно-морского флота. Российский ВМФ проводит те же миссии и с теми же «платформами», как и его советский предшественник, но только в значительно меньшем масштабе. По опыту Второй мировой войны советские военно-морские стратеги признали, насколько мощным потенциалом может обладать подводная война перед лицом противника, имеющего превосходящие возможности по части надводного флота.

 

1. Российские ВМФ выполняют функцию стратегического сдерживания в части активного патрулирования с высокой степенью готовности, а также защиты способности морского базирования сил сдерживания для выполнения этой миссии.
2. Обеспечение «анти-доступа» (иначе — зон отказа) противника. Защита морских районов, имеющих для России геостратегическое значение, — Арктики, Баренцева, Балтийского и Черного морей осуществляется комбинированными военно-морскими и военно-воздушными возможностями. Как континентальная держава, СССР и РФ использовали на море т.н. на Западе «стратегию морского отказа», т. е. недопущения противника в морские районы, из которых можно было бы наносить удар по сухопутной территории страны. «Стратегия отказа» стремится к предотвращению использования моря в свою пользу противником. «Стратегия морского отказа» породила особый класс российских подлодок ПЛАРК — носителей крылатых ракет большой дальности. Если американские ПЛАРК несут крылатые ракеты класса морская поверхность-суша, то российские ПЛАРК — морская поверхность-корабль. Главной целью для российских крылатых ракет подводного базирования остаются авианесущие соединения США. Многие из возможностей «стратегии отказа» Россия на самом деле использует для защиты своих ПЛАРБ, т. е. для обеспечения стратегического сдерживания США и НАТО.
3. Военно-морская мощь используется Россией для достижения всеобъемлющих политических целей. Россия имеет долгую традицию использования своих военно-морских возможностей в целях стратегической сигнализации своим противникам. В настоящее время Россия расширяет свои подводные операции в рамках более широкой стратегии, направленной на принуждение своих соседей, Организации Североатлантического договора (НАТО) и Соединенных Штатов. Подводная активность подкрепляет попытки России сохранить, а в случае необходимости и вернуть ее традиционную сферу влияния. ВМФ России использует подводные лодки в качестве «молчаливого откровения» для устрашения и принуждения противника. «Неоднозначность, присущая подводной войне, создает чувство русской подводной вездесущности», — констатируется в докладе. Деятельность российского флота в Балтийском море и Северной Атлантике демонстрирует, насколько важны военно-морские силы для проведения более широкой кампании принуждения.

 

Состояние российского подводного флота. Если судить по военным расходам, то ВМФ даже с его стратегической составляющей не являются в настоящее время высшим военным приоритетом для России. Россия инвестирует больше в свои мобильные межконтинентальные баллистические системы наземного базирования, чем в свои стратегические ракетные системы, размещенные на атомных подводных лодках — ПЛАРБ. Российская программа вооружений на 2011−2020 годы предусматривает выделение 26% от общего объема на российский ВМФ.

 

В результате использования части средств, выделенных на ВМФ, Россия находится в процессе модернизации своего подводного флота, как в части строительства новых подводных судов, капитального ремонта имеющихся и введения новых систем их вооружения. Российские подводные лодки, как правило, считаются очень «способными судами» при надлежащем состоянии. В конце холодной войны некоторые западные аналитики полагали, что Советский Союз был на пике обгона США по части акустической малошумности своих подводных судов. Сейчас американские адмиралы публично признали достоинства по части малошумности последней российской ПЛАРК «Северодвинск» — головного корабля проекта 885 «Ясень». По сумме достижений «Северодвинск», как кажется, является судном, которое приближается, а в некоторых случаях превосходит самую новейшую американскую АПЛ того же класса. Новейшие российские ПЛАРБ класса «Долгорукий» — проекта 955 «Борей» сравнимы с американскими ПЛАРБ типа «Огайо».

 

ВМФ России выходит из своего общего недомогания после окончания холодной войны. К моменту уничтожения Советского Союза его ВМФ имел в своем составе 240 подводных лодок. В настоящее время в составе российского ВМФ находится 56 подводных лодок. Приоритетом усилий для российского ВМФ остаются ПЛАРБ. Эти ПЛАРБ в дополнение с относительно небольшим числом модернизированных дизельных подводных лодок и атакующих атомных подлодок составляют основную наступательную мощь российского флота. Всего в составе российского ВМФ состоит девять типов подводных лодок. Что касается рассматриваемого в докладе района Северной Атлантики, то авторы доклада оценивают в составе подплава Северного флота от 22 до 31 действующих подводных лодок. Российские источники называют число 42.

 

Россия также демонстрирует готовность экспериментировать в подводной войне. Россия поддерживает флот небольших вспомогательных подводных лодок (американская классификация — SSA/Ssan) для специальных миссий и исследования глубин моря. По мнению авторов доклада, вполне вероятно, что эти российские вспомогательные суда оборудованы для того, чтобы манипулировать собственными объектами на морском дне или воздействовать на глубоководные объекты, в частности, трансатлантические кабеля противника. По оценке авторов доклада, в Северном флоте стоит до девяти атомных подводных лодок специальных миссий (SSANs). Неизвестно, сколько из них находится в рабочем состоянии. Российские эксперименты по глубоководной подводной войне наиболее тревожат американцев.

 

Российский ВМФ поддерживает множественные платформы своей противолодочной обороны (ПЛО). Любые действующие чужие подводные лодки вблизи территории России должны учитывать на счет собственного риска российские противолодочные возможности.

 

В американском докладе дается высокая оценка моряков российского подплава. ВМФ России и его подводные силы были в некоторой степени изолированы от проблем кадров, с которой в настоящее время столкнулась российская армия. Российский подводный флот в подавляющем большинстве случаев укомплектован профессиональными матросами-контрактниками и офицерами. Система российского военно-морского образования дает очень компетентных командиров, которые хорошо знают возможности своих подводных лодок и экипажей. Эта компетентность сочетается с высокой толерантностью к инициативе и риску при выполнении поставленных задач.

 

Проблемы судостроения и текущей эксплуатации. С момента самой низкой точки в 1990-е годы Россия улучшила обслуживание подводных лодок и возможности их ремонта. Однако большое разнообразие классов и подклассов судов в сочетании с бедностью верфей не внушает большой уверенности по части технического обслуживания существующих и строящихся подводных судов. Неспособность поддержания и обслуживания подводных лодок стала ахиллесовой пятой ВМФ СССР. Россия должна искать улучшения по этой части, если она надеется сохранить свой повышенный рабочий темп. Новые инвестиции в существующие верфи могут помочь компенсировать эти проблемы, но долгое время сборки и расширенные морские испытания новых подлодок свидетельствуют о том, что вопросы контроля качества сохраняются в российской судостроительной промышленности.

 

В докладе отмечается, что Севмаш в Северодвинске, являясь крупнейшей верфью в России, остается единственным местом постройки АПЛ в этой стране. Благодаря чрезвычайным усилиям, Севмашу удалось избежать массовых увольнений. Предприятие сумело сохранить ядро способных судостроителей в течение продолжительного времени.

 

В течение следующих 5−10 лет Россия, вероятно, продолжит свои планы по разработке нескольких новых судов и попытается реализовать в полном объеме свою судостроительную программу. Хотя самая амбициозная из программ в области развития, вероятно, будет сокращена или задержится из-за текущей экономической и геополитической ситуации в России, которая резко ограничила российский доступ к основным иностранным технологиям и оборудованию. Глубина и цели этих сокращений, однако, по-прежнему остаются открытым вопросом. Экономический спад в России является несомненным вызовом для ее военных. Они сталкиваются с увеличением бюджетных ограничений и дважды в 2015 году были мишенью для сокращений бюджета. Вряд ли бюджет военного судостроения России может поддерживать строительство АПЛ стоимостью свыше $ 2 млрд. Стоимость, строящейся второй субмарины класса «Северодвинск» — К-561 «Казань», составляет 112 млрд рублей. Это $ 1,4 млрд до падения курса и $ 700 млн после падения курса рубля. Для сравнения стоимость сопоставимой по классу американской АПЛ класса «Вирджиния» составляет $ 2,6 млрд за штуку.

 

Несмотря на возникающие трудности, ВМФ России стремится улучшить свои возможности в области подводного судостроения. Это касается разработки новых подводных лодок, новых двигательных установок, технологий передовых датчиков и беспилотных подводных аппаратов — морских роботов.

 

Что касается инноваций, то во время холодной войны ВМФ СССР инвестировал в дерзкие и технически рискованные программы развития подводных лодок. Речь идет об АПЛ проекта 705, 705К «Лира» с титановыми корпусами и реакторами с жидкометаллическим охладителем.

 

Что касается развития класса подлодок с неатомным двигателем, то текущая отчетность свидетельствует о том, что Россия инвестирует в систему водородно-кислородных топливных элементов, похожую на ту, что в настоящее время используется на германских субмаринах. Россия работает над собственным воздухонезависимым двигателем. Проектируемая система для нового поколения подлодок, которые придут на смену дизельным «Варшавянкам», уже завершила береговые тестовые испытания.

 

В области передовых технологий в России также широко работают над неакустическими методами обнаружения и отслеживания подводных лодок. В докладе признается, что эти технологии могли бы иметь революционное значение для подводной борьбы.

 

Другой областью, окутанной тайной, является развитие Россией беспилотных подводных аппаратов. Они, в свою очередь, могут в конечном счете также революционизировать все аспекты подводной войны. Сейчас западные эксперты сомневаются в способности России самостоятельно развивать эту технологию. Беспилотные системы требуют овладения технологиями, в которых Россия никогда не демонстрировала компетентности в разработке или производстве.

 

В итоге в американском докладе констатируется: развитие будущего подводного флота России, вероятно, пострадает из-за целого ряда факторов. Международные санкции в отношении России в результате кризиса на Украине в сочетании с ограничением доступа к жизненно важным украинским отраслям больно бьют по модернизационным усилиям в российском судостроении. Кроме того, Россия крайне нуждается в развитии местной индустрии микроэлектроники. До 2014 года большая часть этой технологии была импортирована из европейских источников. Россия также страдает от недостатка современного промышленного оборудования.

 

Будущее российского подводного судостроения и технического обслуживания может также пострадать из-за надвигающейся кадровой проблемы. Неясно, насколько достаточным и как долго будет сохраняться существующее ядро высококвалифицированных инженеров, способных рабочих и судостроителей. Существует разрыв между поколениями во многих, если не во всех российских технических областях. Те, у кого имеется опыт проектирования и строительства новых подводных лодок, уходят на пенсию, не имея подготовленной квалифицированной замены.

 

В докладе констатируется, что в настоящее время НАТО и его страны-партнеры не обладают способностью быстро противостоять российскому подводному флоту в большей части Северной Атлантики и на Балтийском море. В НАТО зафиксировали повышение активности российских подводных лодок в Атлантике. В частности, в НАТО с большим недовольством комментировали подводную активность российского ВМФ в районе основной базы британских ПЛАРБ в Фаслейн и вблизи подводной кабельной инфраструктуры в Северной Атлантике. Случай возле Фаслейн открыл, что у Соединенного Королевства больше нет морской патрульной авиации. Британцы вынуждены были обратиться с просьбой к союзникам отслеживать подозрительную подводную активность вблизи своих берегов. В 2015 году британцы срочно восстановили свой пробел в ПЛО, закупив для своей патрульной морской авиации девять самолетов США NP-8. Но эти самолеты еще предстоит ввести в строй.

 

Другой известный инцидент — предполагаемое и сильно обыгранное в западных СМИ вторжение российской подводной лодки в шведские территориальные воды. Инцидент выглядел подозрительно на Западе с политической точки зрения, поскольку он произошел спустя месяц после подписания Швецией соглашения с НАТО о приглашении сил последнего на шведскую территорию в случае возможного кризиса.

 

В итоге повышенная активность российских подводных лодок привела к возобновлению США и НАТО противолодочного наблюдения в Северной Атлантике по линии Грендландия-Исландия-Великобритания. Этот стратегический океанский рубеж в Атлантике в документах военно-морского планирования США называют сокращенно: «зазор GIUK».

 

В докладе CSIS определено, что приоритетом НАТО и его партнеров в Северной Атлантике и на Балтийском море остается:

 

1) сохранение потенциала для победы над подводным противником и реагирование «на агрессию» по мере необходимости. Союзники по НАТО имеют дополнительную задачу по защите морских стратегических сил ядерного сдерживания альянса;

 

2) обеспечение открытости морских линий для свободного потока товаров и связи, безопасности критической подводной инфраструктуры. Соединенные Штаты и их союзники и партнеры в Северной Европе зависят от свободного и безопасного морского судоходства в Атлантике для поддержания гражданских, коммерческих и военных перевозок. Кроме того, они хотели бы гарантировать безопасность морских границ, а также защиту жизненно важных подводных глобальных линий коммуникации. Как частность в докладе указывается на то, что из-за малых глубин на Балтике местная подводная инфраструктура становится потенциально уязвимой для действий российских подводных диверсантов — «маленьких зеленых водолазов»;

 

3) обеспечение доступа к мониторингу российской военно-морской деятельности.

 

Текущая активность российских подлодок вызывает тревогу в НАТО и в странах-партнерах отчасти потому, что она подчеркивает, насколько их потенциал противолодочной обороны (ПЛО) и возможности в этой области атрофировались с конца холодной войны. В докладе признается, что НАТО и страны-партнеры в настоящее время не обладают способностью быстро противостоять подводному вызову России в большей части Северной Атлантики и на Балтийском море. Виноваты не только понизившиеся возможности, но и отсутствие интеграции между соответствующими союзниками и партнерами. Страны северного оборонного союза NORDEFCO также ограничены в вопросах своих ПЛО, поскольку они испытывают отсутствие постоянного командования и управления. Наиболее проблематичным является отсутствие интеграции возможностей противолодочной обороны союзников по НАТО и стран-партнеров НАТО из NORDEFCO.

 

В докладе определяется, что совершенствование ПЛО должно обеспечиваться за счет:

 

1) подготовки организационных структур;

 

2) повышения возможностей;

 

3) улучшения текущей работы.

 

В докладе конкретно рассматриваются потенциалы противолодочной обороны восьми государств-членов НАТО и двух стран партнеров НАТО — Швеции и Финляндии, силы которых докладчики предлагают задействовать для противодействия российской подводной угрозе в Северной Атлантике и на Балтийском море. Перечислим эти страны с указанием их потенциала ПЛО по материалам доклада:

 

1. США: 23 многоцелевых АПЛ, 44 эскадрилий морской авиации, 95 морских вертолета, 5 атомных авианосцев, 24 эскадренных миноносца УРО, 10 крейсеров УРО (потенциал ПЛО США дается по силам, базирующимся на Атлантику);
2. Великобритания: 6 многоцелевых АПЛ, 75 морских вертолетов, 6 эскадренных миноносцев, 13 фрегатов УРО;
3. Франция: 6 многоцелевых АПЛ, 8 эскадрилий морской авиации, 35 морских вертолетов, 1 атомный авианосец, 22 фрегата;
4. Германия: 5 многоцелевых подлодок с воздухонезависимым двигателем, 8 эскадрилий морской авиации, 22 морских вертолета, 7 фрегатов;
5. Дания: 7 морских вертолетов, 4 океанских сторожевых корабля, 3 фрегата;
6. Нидерланды: 4 многоцелевых дизельных подлодок, 18 морских вертолетов, 6 фрегатов;
7. Норвегия: 6 многоцелевых дизельных подлодок, 6 эскадрилий морской авиации, 3 морских вертолета, 5 фрегатов;
8. Польша: 5 многоцелевых дизельных подлодок, 11 морских вертолетов, 2 фрегата;
9. Финляндия: 4 ракетных катера, 2 минных заградителя;
10. Швеция: 5 многоцелевых подлодок с воздухонезависимым двигателем, 9 корветов;

 

Показательно сокращение единиц подводных лодок в составе ВМФ стран НАТО и их партнеров. За прошедшие 16 лет флот субмарин сократился: в Дании с 3 до нуля, Германии с 14 до 5, Норвегии с 10 до 6, Швеции с 9 до 5, Великобритании с 12 до 7 и США с 74 до 71. Это уменьшило потенциал ПЛО НАТО.

 

Относительно Франции в американском докладе выражается сомнение, что ВМФ Франции уйдут из Средиземного моря для помощи союзникам в текущей деятельности ПЛО в Балтийское море или Северную Атлантику. Здесь решение зависит от правительства и президента Франции.

 

В обзорах по странам потенциалов ПЛО подчеркиваются «изюминки» каждого из флотов для совокупного потенциала НАТО:

 

Для Германии — это подлодки типа 212А с водородно-кислородным двигателем, которые являются одними из самых передовых неатомных подводных лодок в мире. Их исключительная скрытность, небольшие размеры, автономность делает их идеальными для мелкой воды и прибрежных операций. Однако по политическим резонам для авторов доклада остается неясным, будут ли эти германские подлодки задействованы на Балтике — самых удобных для них водах.

 

Для Норвегии — эта страна уже давно является ключевым партнером в усилиях по ПЛО НАТО. Это связано с положением страны на путях из Арктики в Северную Атлантику и из-за близости к российским базам Северного флота. В докладе признается, что компетенции Норвегии в области ПЛО остаются по-прежнему высокими. Норвегия является одной из немногих стран НАТО, сохранивших действующую патрульную морскую авиацию.

 

Для Швеции — это тип «самых способных подлодок» в мире — «Готланд» с воздухонезависимыми двигателями. В 2005 году подводную лодку «Готланд» арендовал ВМФ США для оценки ее качественных характеристик по части малошумности. Считается, что из-за особенностей глубин в Балтийском море, это весьма неудобный театр для американского подводного флота, который имеет на вооружении исключительно крупные по водоизмещению атомные подводные лодки. АПЛ класса «Вирджиния» имеет бим корпуса 10,5 метров, а шведская ПЛ класса «Готланд» — 6,2 м.

 

Для Финляндии — это «уникальный элемент финского военно-морского флота» — его твердая приверженность минной войне на море. Финны поддерживают надежный флот минных заградителей и запас «передовых морских мин». В кризисной ситуации финский флот мог бы быстро заминировать подходы к основным объектам на Балтике и в Финском заливе.

 

Рекомендации по модернизации ПЛО НАТО и стран-партнеров. Они носят как частный конкретный характер, так и более общий. К конкретным предложениям следует отнести следующие рекомендации правительству США и руководящим структурам НАТО.

 

1. НАТО может оптимизировать свою ПЛО в Северной Атлантике через возобновление авиабазы Кефлавик в Исландии и морской базы Олавсверн в Норвегии. Кефлавик был ключевым узлом для ПЛО НАТО во время холодной войны. Его близость к GIUK означала, что патрульные самолеты ПЛО не теряли времени в пути и, следовательно, могли нести патрулирование в нужной зоне в течение более длительных периодов времени. Возобновленная с базы Кефлавик ПЛО активность могла бы поддерживаться на ротационной основе странами НАТО без создания постоянного персонала.

 

Докладчики считают, что бывшая база ВМС Королевства Норвегии в Олавсверне идеально подходит для поддержки операций подводных лодок в экстремальных водах Северной Атлантики и в арктических морях. База Олавсверн могла бы быть использована для поддержания присутствия в арктических водах подводных лодок США, Великобритании, Франции и Норвегии. Очевидно, что в функции ПЛО эти подлодки НАТО могли бы осуществлять слежение за российскими подлодками, идущими с кольских баз в Северную Атлантику и Арктику.

 

2. Для сотрудничества НАТО и его партнеров из северного оборонного союза (NORDEFCO) — т. е. Швеции и Финляндии, в качестве связующего звена в докладе предлагается создать Центр передового опыта, который смог бы заниматься научными исследованиями, планированием, разработкой доктрин в области ПЛО, направленной против российского ВМФ.
3. Флоты стран НАТО и Швеции должны переоборудовать свои подводные лодки для того, чтобы они могли использовать американские крылатые ракеты «Томагавк» (или их эквивалент) для атаки сухопутных целей. Заметим, что это конкретное предложение из доклада не имеет никакого отношения к ПЛО, но усиливает атакующие возможности союзных США подлодок для ударов по удаленным сухопутным целям. Кроме того, отчеты показывают, что Польша заинтересована в приобретении (по-видимому у Швеции) нового класса многоцелевых подводных лодок, вооруженных крылатыми ракетами дальнего радиуса действия по сухопутным целям. Недавно Польша приобрела у США крылатые ракеты воздушного базирования. Таким образом, Польша намерена увеличить свои наступательные возможности и за счет своего ВМФ.

 

Рекомендации общего характера. К ним в первую очередь относится содержащееся в докладе предложение по созданию более способной и интегрированной архитектуры ПЛО. НАТО и его партнерам предлагается построить общую «многодоменную, мультиплатформенную ПЛО с комплексом постоянного морского наблюдения». В этой системе ПЛО будут объединены показания различных датчиков и ударные возможности, размещенные на больших и малых, пилотируемых и беспилотных, космических, воздушных, поверхностных и подводных платформах.

 

В докладе констатируется, что задача по мониторингу ПЛО усложнилась, так как в России вводились в строй все более малошумные подводные лодки. Этот прогресс с 1980-х годов значительно снизил преимущество НАТО в подводном зондировании. Задача текущего мониторинга ПЛО остается сложной для НАТО и его партнеров из-за роста российского оперативного темпа использования подводных лодок. Кроме того, способность НАТО надежно обнаруживать, отслеживать, сдерживать и противодействовать российской подводной деятельности за последние 10−15 лет атрофировалась из-за недостатка инвестиций, готовности или отсутствия военной техники.

 

Успешная ПЛО, в конечном счете, является результатом отточенных регулярными и повторяющимися упражнениями навыков. В докладе рекомендуется повышать уровень учений НАТО по ПЛО для союзников и партнеров с целью интеграции противолодочной деятельности.

 

В то время, как реалии подводного боя затрудняют тактическое взаимодействие, стратегическое и оперативное согласование может стать залогом успеха или провала в кампании ПЛО. Эффект ПЛО зависит от комплексной работы всех — подводных, надводных, воздушных платформ и датчиков.

 

Эффективная способность ПЛО построена на скоординированной работе различных платформ, датчиков и персонала. Союзники по НАТО и страны-партнеры потеряли способность работать вместе против противника в области ПЛО. Некогда надежная сеть ПЛО в Северной Атлантике с начала 1990-х годов не получала поддержки. НАТО наряду с ключевыми региональными партнерами Швецией и Финляндией должны восстановить интегрированную ПЛО в целях сдерживания и противостояния российской подводной деятельности по всей Северной Европе. Соединенные Штаты вполне могут сыграть ключевую связующую роль в интеграции возможностей для модернизации ПЛО. Соединенные Штаты также должны использовать свои двусторонние отношения с такими близкими союзниками, как Великобритания и Норвегия по разработке и внедрению нового поколения возможностей подводного зондирования.

 

Для создания интегрированной системы ПЛО необходимы инвестиции. Эти инвестиции должны быть сделаны в сотрудничестве с партнерами НАТО из Северных стран. Швеция и Финляндия должны инвестировать в общую ПЛО.

 

В докладе констатируется, что ощущается острая потребность в разработке нового семейства подводного мониторинга в ключевых точках Северной Атлантики и на Балтийском море. Многодоменная и мультиплатформенная ПЛО и комплекс морского наблюдения объединят различные датчики, размещенные на больших и малых, пилотируемых и беспилотных космических платформах. Использование космических систем для задач ПЛО не ново. По крайней мере, в течении последних двух десятилетий они используются для отслеживания подводных лодок, но лишь на стадии их развертывания. Новое использование космических систем мониторинга для ПЛО должно предполагать отслеживание операционных действий подлодок противника посредством космических систем в режиме реального времени. Такие системы попадают в более широкую категорию «неакустического слежения» за подводными судами. Достижения в области технологии лазера и светодиодов (LED) позволяют обнаружить подводные лодки в световом диапазоне. Прорыв в этой области технологии мог бы создать новую парадигму в подводной войне.

 

В ближайшей перспективе, космические системы обеспечат предупреждение перед развертыванием подводных лодок. В долгосрочной перспективе космические системы могут стать органической частью подводной войны. Если прорывы в технологиях несонарного обнаружения подлодок произойдут, то военно-морские силы должны будут инвестировать в контрмеры для будущих подводных флотов.

 

Что касается традиционных технологий мониторинга ПЛО, то сонар остается главным инструментом для отслеживания подводных лодок. Однако в то время, как способности автоматизированных систем резко возросли, они все еще не дотягивают до компетенций хорошо обученного оператора гидролокатора. Очевидно, что способности технического распознания должны быть приближены к человеческим возможностям или даже превзойти их. В будущем количество данных, которые будут генерироваться за счет увеличения количества беспилотных систем, будет превышать объемы, которые могут быть обработаны в данный момент. Эту проблему предстоит решить.

 

Достижения в области сенсорных технологий и электроники позволят иметь более компактные системы для миссий ПЛО. Речь может идти о задействовании в миссиях ПЛО специальных воздушных беспилотников, малых судов и судов-беспилотников. Использование беспилотных надводных кораблей (USVs) является потенциальной областью роста в миссиях ПЛО. Такая система уже испытывается в США.

 

Для миссий ПЛО могут быть задействованы подводные системы, которые включают в себя как обитаемые, так и необитаемые платформы. Ключевую роль в развитии этой технологии для ПЛО играет разработка автономных источников энергии для них. Необитаемые подводные аппараты (UUVs) охватывают большое семейство систем размером от десятков килограмм до сотен тонн и даже больше. Эти системы могут работать более свободно из-за своей скрытности и потенциально малого размера в мелководных зонах и оспариваемых пространствах в непосредственной близости от морского дна. «Умные» подводные минные поля могут избирательно работать по кораблям противника, в том числе, по подводным лодкам.

 

Что касается универсального средства ПЛО — многоцелевых подводных лодок, то в этой области авторами доклада CSIS предлагается несколько новых решений. Все будущие подводные лодки должны использовать модульные конструкции в отношение систем датчиков и систем боевого оружия. Будущие подводные лодки могут служить в качестве плавучих баз для широкого круга других систем, работающих на поверхности воды или под водой. НАТО должно разработать беспилотный подводный аппарат, способный к запуску с корабля или подводной лодки. Эта система должна быть совместима с 533-миллиметровым торпедным аппаратом НАТО и иметь модульную полезную нагрузку. Однако основным магистральным направления развития вооружения используемых в ПЛО многоцелевых подлодок НАТО останется крылатая ракета.

 

В докладе признается, что использованные на самых современных германских и шведских подлодках воздухонезависимые движительные системы (Air Independent Propulsion — AIP) являются весьма перспективным средством для создания новых поколений неатомных субмарин.

 

Технологические достижения, которые переходят в стандарт, отмечены и по классу атомных подлодок. Современные атомные реакторы подводных лодок не требуют дозаправки и могут работать на значительном проценте от максимальной мощности без работы насосов систем охлаждения. Это обеспечивает малошумность АПЛ. Перспективным является использование на АПЛ не винтовых, а гидроциклических двигателей, которые могут работать на более высоких скоростях, чем традиционные винты, не производя при этом кавитации.

 

В итоге можно констатировать, что доклад CSIS «Подводная война в Северной Европе» весьма содержателен по части совершенствования ПЛО НАТО. Однако по прочтении остается впечатление, что доклад имеет иной настойчивый политический подтекст. В этой ситуации проблемы ПЛО используются, как повод для действий в более общем политическом русле. Это касается чисто искусственной привязки проблемы ПЛО к Балтике и настойчиво повторяемой темы в контексте ПЛО стран-партнеров НАТО в регионе — Швеции и Финляндии. Напомним, что в 2014 году Швеция и Финляндия подписали соглашение с НАТО, позволяющее просить прибытия сил НАТО на их территорию во время кризиса. Предлагаемая в докладе тематика ПЛО через создание общих структур управления позволяет теснее привязать финнов и шведов к сотрудничеству с НАТО. Если в отношении Северной Атлантики, доклад выглядит резонно, то в отношение театра подводной войны на Балтийском море это не выглядит так. Докладчики многократно по тексту указывают, что воды Балтики из-за мелководья и других особенностей весьма трудны для действий подводных лодок. В докладе они сами указывают на то, что в составе российского Балтийского флота имеется всего одна действующая дизель-электрическая подводная лодка класса «Варшавянка». Другая находится в капитальном ремонте. Докладчики CSIS без всяких на то оснований делают допущение, что в случае военного кризиса подплав Балтийского флота РФ будет усилен за счет дизельных лодок Северного флота. Однако здесь мы полагаем, что американцы излишнее внимание уделяют проблеме ПЛО на Балтике лишь из-за конкретного намерения усиливать партнерство со Швецией и Финляндией и собственных агрессивных устремлений по части атакующих возможностей из-за присутствие своих кораблей в Балтийском море. В конечном итоге особое и избыточное по части ПЛО внимание к Швеции и Финляндии в отношение антироссийской военной деятельности на Балтике — одна из главных особенностей рассматриваемого доклада.