Блаженный свет Куинджи Он бескорыстно тратил миллионы на своих учеников и обрек на нищету самого близкого человека

Куинджи (1841-1910), художник с таинственным, мерцающим талантом, был успешным продавцом своих картин и великим, по случаю, спекулянтом недвижимостью. На картинах, почти библейских, превозносящих свет и тьму, каких-то пророческих картинах он сделал состояние. Деньги дали ему свободу.

Нищий

Сирота в услужении, малевавший картинки. С 6 лет переходивший из рук в руки. Жизнь - на медные гроши. Чудом добрался до Академии художеств. Науки? От него даже писем не осталось.

1861 г. Ему 20 лет. "Куинджи бедствует, перебиваясь с хлеба на квас... Ни разу, в самые тяжкие дни материальной нужды, никто из товарищей не слышит от Куинджи ни одной жалобы, ни одной ноты уныния... Какая-то сосредоточенная, пролетарская гордость замыкает ему уста"¹. "Временный заработок имеет от ретушерства... А каков он был в те годы, этот заработок... высшей цифрой, какой достигало вознаграждение Архипа Ивановича в... фотографиях, были 17 рублей в месяц"².

1875 г., ему 34 года. Третьяков купил у него две картины за 1500 руб. Только тогда он смог взять жену, а ему ее отдали. Всю жизнь ее звали почтительно - Вера Леонтьевна, 20 лет, дочь купца, фортепиано (свадебный подарок), французский, выпускница института благородных девиц³.

.

Идеалист

Все идеи - от детской бедности. Его "практичность... одухотворена была одной заветной мыслью, которую Архип Иванович выносил еще в годы юности, в годы нужды, и которую постоянно высказывал окружающим... об освобождении художника от необходимости "сообразовываться" с условиями рынка... Он, с обычной последовательностью, применил свою мысль к собственной судьбе..."⁴.

Это - чистейший идеализм. "Заботы о материальной стороне жизни художников вытекали у него из глубоко идеалистического источника. Всегдашней мечтой его было освободить художников... от власти рынка, от того рабства, под гнетом которого погибло (морально, а то и просто - физически: от нужды и болезни!) не одно значительное дарование..."⁵.

Бедные дети. Однажды в молодости ему заплатили 400 руб. за этюд. Это возбудило "такое отношение товарищей, что он ножом изрезал эту запроданную вещь"⁶.

Деньги - это свобода. Возможность быть самим собой. Делать то, что должен делать по праву выражения себя, а не по принуждению. Значит, стоит подчиниться тому, чтобы освободить себя, учеников, к которым относился по-особенному, весь народ художников от глубокой зависимости от денежной стороны жизни!

- Ничего себе! - сказал бы унылый экономист.

Продавец

Он так поразил рынок - цветовыми эффектами, мистикой, идущей от его картин, - что цены и спрос были космическими. В середине 1870-х - начале 1880-х его личным покупателем был Павел Третьяков. "Первую работу "На острове Валааме"... приобрел в 1873 году за 375 рублей. В 1874-м за "Забытую деревню" было уплачено 600 рублей, в 1875-м за два полотна "Чумацкий тракт в Мариуполе" и "Степь в цвету" - 1500 рублей, в 1879-м за три картины "Север", "Березовая роща" и "После дождя" - 6500 рублей. В 1882 году за полотно "Днепр утром" Третьяков отдал колоссальную по тем временам сумму в 3000 рублей"⁷. Великий князь Константин Константинович купил "Лунную ночь на Днепре" за 5000 руб.

5 тыс. руб. в нынешнем измерении - не менее 3 млн руб.

Сегодня бы сказали - гений сбыта. Придумал выставки одной картины (на них ломились). Авторские копии - на продажу. Олеографии (репродукции) - под авторским надзором, строго ограниченное число копий - тоже на продажу.

И кому эти деньги?

1904 г. Отдал 100 тыс. руб. на конкурс своего имени для живописцев. А в ответ на тосты в честь "героя дня" сказал: "Господа! Вы преувеличиваете мою заслугу. У меня были деньги. Они мне не нужны: я всегда проживал очень мало... Для чего же они будут лежать? Разве вы не отдали бы того, что вам не нужно?.."⁸.

100 тыс. руб. в нынешнем измерении - не менее 60 млн руб.⁹

Они бы отдали?

Миллионер

1887 г. Ему 46 лет, расцвет. Он купил имение под Кекенеизом (сегодня - Оползневое). В 20 с лишним километрах от Ялты. "Тогда эта часть южного берега еще не была модной, и участок в 245 десятин достался ему за сумму около 30 тысяч (теперь он оценивается в миллион рублей)". Теперь - это когда? Начало 1910-х годов, спустя четверть века¹⁰.

Зачем ему дорогущая земля? Он хочет застроить ее "виллами"-скворечниками.

"Вилла" Куинджи состояла из шести квадратных щитов, около сажени в поперечнике (2,13 м. - Авт.). В одном щите были проделаны окно и дверь; верхний, служивший крышей и потолком, был на шарнирах, и ночью его поднимали. Внутри могли поместиться две кровати и между ними, но уже с трудом - столик и стул. Архитектором был сам Архип Иванович, который изобрел эту разбирающуюся постройку и заказал ее в Севастополе, откуда "вилла" и была привезена на арбе..."¹¹.

Абсолютно идеалистический проект. Идея - сделать летнее убежище для сотоварищей - передвижников. Освободить их от тягостной денежной зависимости! Пейзажи! Дом для собраний в центре поместья, библиотека. Но "остальные "пайщики" охладели... к общей затее, и "земля осталась за А.И."¹².

Это так умилительно, когда деньги, потраченные из абсолютно идеалистических представлений - собрать всех, святое товарищество, лето, мольберты! - приносят отчаянную прибыль. Сладкий был кусок имущества, недооцененный. Больше 240 га крымской земли! По документам куплена за 14 211 руб. (от 8,5 млн руб. в нынешних ценах). А что такое цена поместья в миллион рублей уже в 1910-х годах? Примерно от 600 млн руб. нынешних.

Экономист прошептал бы задумчиво: "Какая успешная спекуляция недвижимостью!".

Мечтатель

1891 г. Ему 50 лет. Дом (точнее - три дома), с флигелями, в Петербурге выставлены на торги. На 10-й линии Васильевского острова, N 39, 41, 43¹³. Они и сегодня существуют. Первым делом он поднялся на крышу. Очень любил высоту. "Весь город, как на ладони... Видно Исаакия, далеко видно еще... и все теряется вдали... А повернулся направо - даже море видно... А в другую сторону - Смольный и за ним леса, даль этакая: все тонет в дымке, все залито солнцем... И куда ни глянешь - не оторвать глаз!"¹⁴.

Дом N 43. Пятиэтажный. 9 парадных. Построен в 1877 г. По паспорту - 6,4 тыс. кв. м площади. 600 метров подвалов. Коммерческие помещения. И нынче там живут больше 200 чел.

Дом N 39 - 5 этажей, еще 7 парадных и 6,7 тыс. кв. м!¹⁵

Абсолютный идеализм. Мечтания. Разбить на крыше сад. Надстроить площадку. Птицы, пчелы, ульи. "Это же такая мастерская... Вот я сидел, смотрел и думал. Да так забылся, что, вижу, уже солнце село и еще, кажется, все красивее стало... Я весь день был там на крыше"¹⁶. "Торги завтра, я покупаю этот дом, - наш будет"¹⁷.

Три дома "за 35 тысяч наличными деньгами и с переводом долга кредитному обществу на сумму около 600 000 рублей"¹⁸. Это долг Куинджи. Это сумасшествие! Дом "вопиял" о ремонте, был "в чрезвычайно запущенном состоянии". "Заходила даже речь о "бегстве" из Петербурга". "Чувствовал... что... "зарвался"! "С энергией отчаяния принимается Архип Иванович за хозяйство. Целые дни мечется он по огромной постройке: самолично... вставляет дверные замки, ручки, задвижки, за всем присматривает, изобретает особое отопление..."¹⁹.

Он строит свой сад наверху, на крыше. Он кормит там птиц. У него там - красота. Он там с красками. И через шесть лет (1897 г.) у него откупают "дом за 385 000 наличными с переводом лежащего на нем долга"²⁰ на нового владельца.

Для нас это - чистая прибыль, на "нынешние" не менее 210 млн руб. Для него - счастье бытия, свободное существование.

Семьянин

Кажется, что от Веры Леонтьевны не осталось ни одной публичной строчки. Ни одного слова от "великой вдовы". Только воспоминания о ней, и они странного сорта - она как подспорье, она - как незаметность, как та, чья жизнь за занавеской. Ни фотографии - один лишь рисунок Куинджи, ее портрет карандашом, со свадебных времен. В руках - книжка, веки, глаза опущены.

Странно как-то все это.

"Жили они всегда вдвоем с Верой Леонтьевной... без всякой прислуги... Простые кушанья, представлявшие собой только самое необходимое... приготовляла Вера Леонтьевна. На себя, на свое собственное существование чета Куинджи тратила гроши. Их бюджет... был почти "студенческий". Обстановка квартиры всегда отличалась крайней простотой. Вся она была куплена на аукционе за каких-нибудь 200 рублей еще в 80-х годах... Никакого убранства, драпировок, портьер... Единственный предмет, сколько-нибудь ценный - это фортепиано, на котором играла Вера Леонтьевна. Единственное украшение - цветы на окнах... Стены везде голые... А наряду с этим демократическим обиходом - всегдашняя, поспешная какая-то готовность помочь материально ближнему, выручить из беды...

Для себя и для жены - "студенческий бюджет", а для окружающих - близких, знакомых и даже незнакомых - подлинная расточительность... Число клиентов настолько умножилось, что пришлось завести своего рода "канцелярию по принятию прошений", единственным чиновником в коей была, конечно, Вера Леонтьевна"²¹.

Меценат

У них не было детей. Но было множество юных существ, именуемых художниками, учениками. Их нужно подкармливать. Для этого нужно общество. Они там все соединятся, как братья. И не будут зависеть от рынка.

Куинджи задумал странную вещь - отдать абсолютно всё, чем владеет, по наследству, обществу имени себя самого. И даже жену содержать через общество.

И он это сделал. Отдал всё. Сначала внес в Общество им. А.И. Куинджи 150 тыс. руб. А затем по завещанию²² добавил:

а) 421,8 тыс. руб. облигациями под 4,5% (после вычетов);

б) крымское поместье (оценка в миллион руб.);

в) около 500 живописных и 300 графических работ²³ (всё, что у него было, оценка - от 0,5 - 1 млн руб.).

"Фотографические и другие мои портреты, авторское право на мои произведения завещаю также Обществу им. Куинджи".

За это счастье общество должно было пожизненно платить В.Л. Куинджи 2572 руб. 50 коп. ежегодно. А что Вера Леонтьевна? "Находящиеся на хранении в Государственном банке на имя моей жены 10 тысяч руб. и все движимое имущество... в моей квартире, принадлежат моей жене".

10 тыс. руб. - дар к свадьбе отца Веры Леонтьевны..

Всё случилось, как на скачках. Осень 1909 г. - создано общество им. А.И. Куинджи. Весна 1910 г. - составлено завещание. Лето 1910 г. - Куинджи ушел, а у Общества осталось наследство. И цель - "оказывать как материальную, так и иную поддержку всем художественным обществам... художникам... Этим путем Общество надеется объединить художников на пользу развития и распространения искусства в России"²⁴.

Наследники

1918 г. Капиталы Общества аннулированы. Облигации власть отменила, а деньги обесценились. Общество, как имеющее "вредное направление", лишено доступа к счетам. В Крыму местные стали захватывать земли. "...Деятельность Общества в 17-м году прошла в тяжелых условиях... Неоднократно над Обществом собирались тучи, Общество наше не могло и мечтать о какой либо культурной работе... все силы были сосредоточены на самосохранении, на лавировании между подводными камнями, что до сих пор правлению не удавалось"²⁵.

Но все-таки Общество уцелело. И даже зарегистрировалось. Картины Куинджи не отобрали. Помещения и крымская земля остались. До 1931 года. А там Обществу сказали: "Вы вредно влияете". И оно спустило флаг, отдало картины в музеи и ушло в небытие.

А где же Вера Леонтьевна? Куда она делась?

Никаких признаков ее существования. Ни слова, ни полслова о ней. И какие ей выплаты? Из каких средств? 2572 руб. 50 коп.? В 1918 году? В 1920-м? Из процентов по облигациям, которых больше нет? В так называемых рублях, ставших ничем? "На одном из Чрезвычайных Собраний... было решено вообще прекратить продажу картин Архипа Ивановича впредь до нормального восстановления стоимости нашего рубля"²⁶.

Не отдавайте свою женщину в чужие руки. Не оставляйте ее без имущества. Не ставьте в зависимость от ваших странностей, от ваших странных идей, от ваших фантазий о братстве, равенстве, нечеловеческой заботе - о ближнем своем.

P.S.

Вера Леонтьевна Куинджи, купеческого рода, умерла от голода в 1920-21 гг. в Петрограде. Такова публичная версия. Так ли это - деталей нет. В публичных источниках есть ссылка на дату смерти (12 января 1921 г.)²⁷. Подробности - неизвестны. Есть ли вина братства буйного - художников, - никто не знает. Но ясно одно - женщина, имеющая хотя бы что-то из картин мужа, могла иметь, в свои 64 года, гораздо больше шансов выжить в Петрограде - голодном, холодном, в его болезненном и истерическом состоянии.

Нет ни слова от нее, ни полслова. Она как будто сокрыта ночью. Растворилась. Да что это такое, когда у нее не было ничего? О чем они думали? Она думала - о чем?

Лучше помолчать. Твою женщину, когда тебя нет, не защитят. Отдай ей всё прямо в руки - пока теплые, живые. Не надейся ни на кого. Не жди братства. Спасай сначала ее. Не спасай всех их. Не нужно ничего всеобщего.

Так нам нашептывает январь 1921 года из морозного Петрограда, от которого и через сто лет тянет в дрожь.

 

  Яков Миркин (доктор экономических наук)