Похороны казака: почему они отличались от православных

Несмотря на отчаянную храбрость казаков в бою, были вещи, которых они опасались. Среди них — болезни, немощь, смерть.

У казаков было множество примет, предвещающих несчастье. Упадет икона со стены — к смерти; начнут трещать, оседая, стены дома, заскрипит калитка или дверь — опять к смерти; сова заухает — к несчастью, болезни и смерти.

Несмотря на православие, казацкий быт часто был наполнен суевериями, пришедшими от языческих народов. Впрочем, некоторые суеверия были прочно связаны с военным бытом казаков. Ночью опасались выходить из дому, поднимать предметы с земли, в горах опасались вихрей.

Но если смерть все же приходила, то казак должен был принять ее смело, веруя в Христа и надеясь на его милость. Умирающего казака должен был причастить священник, а у староверов это делали монахи, обрядчики или уставники. Если казак умирал без последнего причастия, это считалось несчастьем, а семье покойного следовало делать добрые дела и устраивать молебны в течение 40 дней, пока решается посмертная участь казацкой души.

Умирающему казаку пытались облегчить смерть, распахивая в доме окна и двери, верили, что он начинал видеть ангелов и бесов. По его участи судили по глазам: если правый был «весел» — значит, умирающий видел ангела и участью его был рай, а если левый «выкатывался от ужаса» — значит, грехов у казака было слишком много и его ждал ад. После смерти тело казака обмывали и обряжали, хоронили по христианскому обычаю на третий день. Авторы Анатолий Федорович Григорьев и Евгений Стефанович Толстокоров в статье «Специфичность мифологии гребенских казаков в похоронно-погребальных традициях» указывают на языческие особенности похорон казаков.

Казака клали в гроб в полном воинском облачении с оружием, офицеров с эполетами, часто клали в гроб именное и наградное оружие, награды. Верили, что на том свете ангелы узнают казака по одежде и проводят его в рай, а там его по цвету лампас узнают сослуживцы. Представления о рае иногда были довольно примитивными — его представляли чем-то вроде дружеской, непрекращающейся пирушки.

После положения во гроб казаки на руках несли покойного в храм, где его отпевал священник, который потом и провожал его до могилы, а у староверов — несли прямо на кладбище. В отличие от похорон у православных христиан Великороссии, по дороге на кладбище и на нем у терцев и гребенцев полагалось причитать и плакать, тогда как у великороссов это делать запрещалось. А когда гроб опускали в могилу, следовало вспоминать храбрость и подвиги казака, его стать, орлиный взор, богатое убранство, лихость и смелость — казаки верили, что душе покойного приятно слышать добрые слова друзей.

Историк Е. М. Бородина в статье «Отражение веры православной в традициях казачества» указывает, что казаки Западной Сибири хоронили покойников так же, как и на Кавказе, — с причитаниями и перечислением казачьих подвигов. Автор уточняет, что в Сибири казаки считали нежелательным быть похороненными на чужбине. Верили: кто похоронен в родной земле, тот попадет в рай. Поэтому, уходя в поход, всегда брали с собой горсть родной земли. Именно она падала на гроб казака первой, и тогда он считался спасенным. Отсюда появилась русская традиция привозить на могилу родных, похороненных на чужбине, горсть родной земли.

На могиле казака ставили крест, часто с каменным основанием, но могли поставить и металлическую часовенку, часовенку из камня. Вообще могила казака был «малым храмом» — на ней можно было помолиться Богу, вспомнить покойного. Так, например делали в станице Наследской на Южном Урале. Об этом пишет исследователь А. С. Панин в статье «Провинциальный некрополь Южного Урала». Но если великороссы использовали часовенки для возжигания свечей и лампад, то казаки устанавливали в них колокольчики, напоминающие церковные колокола.

С кладбища провожающие возвращались в станицу, близких родственников и друзей покойного семья приглашала на поминальный обед. У входа во двор все должны были вымыть руки.

В первый день на стол ставили и прибор для умершего — возможно, в память о нем, а его место никто не занимал. Поминальный обед устраивали еще три раза — на третий, девятый и сороковой день — тогда ходили в храм и раздавали вещи умершего с просьбой о нем помолиться. Семья покойного еще год соблюдала траур по нему. Награды казака и оставшиеся после него вещи, имеющие историческую ценность, часто отдавали на хранение в храмы, считая их для этого лучшими местами.

Представления о посмертной участи души казака по большей части были схожи с великоросскими. Казаки верили, что душа будет 40 дней проходить воздушные мытарства, ангелы ей помогут восходить к Богу, а демоны будут искушать и тащить ее в ад. Исследователь казачества Малявкин указывал на страх ада, который использовался часто в педагогических целях: в каждом казачьем дома висели иконы и картины Страшного Суда. Казаки считали, что ад обязательно находится где-то в горах; они и Кавказские горы считали сотворенными чертом — об этом говорили кипящие ручьи, бьющие из недр. А рай представляли в виде большого, светлого дома, находящегося где-то на равнине или у подножья гор.

Бывал у казаков на Кавказе один очень странный обычай — они считали, что о посмертной судьбе души человека можно судить по состоянию его тела на 40-й день после кончины. Поэтому особо любопытствующие родственники могли на сороковой день вечером прийти на кладбище и вскрыть могилу родственника, чтобы осмотреть его тело. Если оказывалось, что у покойника не хватает пальцев на правой руке, а то и вовсе — целой кисти, верили, что человек «святой» и угодил Богу. 40-й день после кончины вообще считали очень важным и именно в этот день усиленно молились Богу о душе умершего, заказывали в храмах молебны и устраивали поминальный обед.