Пролив Измены. Капитан Балтфлота Рикорд предотвратил русско-японскую войну

Избежать военных действий и спасти десятки тысяч жизней помогла дипломатичность Петра Рикорда.

Первая русско-японская война могла начаться 210 лет назад, в 1811 году. Спас оба государства от военных действий, сохранив десятки тысяч жизней, капитан Балтийского флота Петр Иванович Рикорд – и за это ему до сих пор ставят памятники на Дальнем Востоке.

Инцидент с Головниным

Россия опоздала к началу эпохи великих географических открытий. Когда царь Петр только начинал строить первые корабли будущего Балтийского флота, европейцы уже поделили Северную и Южную Америку, открыли Австралию, создали колонии в Африке и Азии. Тем не менее российские мореплаватели сумели внести свою немалую лепту в это знакомство человечества с окружающим миром. Так, именно русские моряки открыли шестой материк – Антарктиду и провели большую работу по исследованию северной части Тихого океана.

Эти экспедиции были чреваты серьезными опасностями, связанными не только с ветрами и тайфунами, но и необходимостью взаимодействовать с местным населением, нравы и обычаи которого очень сильно отличались от русских традиций. Ярчайшим проявлением такого несовпадения стал кризис 1811-1813 годов, случившийся после захвата японцами в плен российского капитана и путешественника Василия Головнина.

Головнин был видным мореплавателем, под руководством которого российские моряки осуществили два кругосветных плавания. Однако экспедиция 1811 года, в ходе которой Головнин исследовал Курильские острова, явно не задалась – при посещении острова Кунашир японцы захватили капитана в плен. Вместе с ним под арестом оказались также мичман Федор Мур, штурман Андрей Хлебников, несколько матросов и переводчик.

Место их пленения на российских картах с тех пор называется проливом Измены. Моряков обвинили в нарушении местных законов об изоляции Японии и отправили в тюрьму. Действия японских властей в России расценили как прямую агрессию, и страны оказались на грани масштабного вооруженного конфликта.

Надо, впрочем, отметить, что японцы имели основания быть недовольными россиянами. Страна Восходящего Солнца придерживалась принципа «закрытости» для иноземцев с конца XVI века. И европейские, и американские, и российские мореходы неоднократно пытались добиться открытия страны для торговли.

Очередной попыткой такого рода стала первая российская кругосветная экспедиция, во время которой камергер Николай Резанов попытался наладить дипломатический контакт с японцами. Однако в конце 1804 года Япония официально отказалась устанавливать какие-либо отношения с Россией, и раздраженный провалом своей миссии Резанов отдал распоряжение «попугать японцев». Получивший это расплывчатое указание лейтенант Николай Хвостов организовал ряд нападений на японские торговые поселения – высаживались десанты, сжигались верфи, счет только погибшим самураям пошел на десятки. Позже Хвостов был наказан за самовольство российским же правительством, однако японцы этого не знали и, захватив Головнина с товарищами, тем самым взяли реванш за недавние нападения.

После того как капитан оказался в плену, командование принял старший помощник, уроженец города Торопец Псковской губернии и будущий адмирал Балтийского флота Петр Иванович Рикорд. Он происходил из обрусевшей итальянско-австрийской фамилии и к 1811 году мог считаться настоящим морским волком: за спиной Рикорда уже были 15 лет плаваний, участие в ряде военных кампаний и торговых миссиях. Он имел очевидные способности к языкам – всего Петр Иванович неплохо знал 7 языков. При этом, как показали последующие события, мореплаватель оказался еще и искусным дипломатом.

Сообщив о ЧП в Петербург и заручившись официальным письмом к японским властям, Рикорд осенью 1812 года прибыл в ближайший японский городок на Кунашире.

К тому моменту он уже некоторое время изучал японский язык, чтобы иметь возможность объясняться с оппонентами без помощи переводчиков. Посредником в переговорах стал японский матрос, которого несколько лет назад русские моряки спасли после кораблекрушения. Однако даже вручить само письмо оказалось нелегко – японская артиллерия обстреливала русское судно, мешая ему приблизиться к берегу. Когда же матрос все-таки подошел на шлюпке и передал письмо, то власти предложили Рикорду прибыть на переговоры в крепость – сомнений, что он будет захвачен, не было.

А 5 сентября 1812 года японцы передали, что и Головнин, и его спутники казнены.

Петр Рикорд, который в этот раз имел под командованием и десантную команду, и артиллерию, оказался перед непростым выбором. Ему ничего не стоило стереть с лица земли японскую крепость вместе с гарнизоном.

«Не имея от начальства никакого предписания, как поступить в таком критическом случае, признавал законным произвести над злодеями возможное по силам нашим и, как мне казалось, справедливое мщение, был твердо уверен, что наше правительство не оставит без внимания такого со стороны японцев злодейского поступка», – писал позже он сам в мемуарах. Все приготовления были сделаны, но Рикорд промедлил несколько дней, ожидая подтверждения сведений о казни Головнина. Эта пауза оказалась решающей, именно она предотвратила русско-японскую войну.

Из врага – в друга

8 сентября русские моряки задержали японское судно «Кандзэ-Мару» («Кансэ-Мару») с богатым и влиятельным купцом Такадая Кахэем, который уверенно заявил: «Русские находятся в городе Матсмае». Своими описаниями внешности Мура и других подробностей он доказал, что знает обстоятельства дела. Это в корне меняло ситуацию: военные действия были окончены, так и не начавшись.

Русские моряки отправились на зимовку в Петропавловск-Камчатский, а Петр Рикорд взял с собой Такадая Кахэя, обращаясь с ним не как с пленником, а как с уважаемым гостем. За зиму русский капитан и японский купец крепко сдружились. Фактически Рикорд сумел «перевербовать» пленника, превратив его из ожесточившегося врага в настоящего союзника. Петр Иванович в достаточной мере выучил японский язык и при помощи нового приятеля разобрался в официальной позиции Японии по ситуации с Головниным.

Выяснилось, что японские власти оскорблены действиями команды Хвостова. При этом освобождение Головнина и его спутников по законам страны невозможно, однако исключение может быть сделано. В мае 1813 года русские суда вновь направились в пролив Измены.

В этот раз роль переговорщика взял на себя Кахэй, настоявший на том, чтобы Петр Рикорд на переговорах представлялся губернатором Камчатки (с менее статусной персоной японцы говорить отказались бы). Отпуская купца на берег, Рикорд отдал ему половину разрезанного белого платка и сказал: «Кто мне друг, тот через день-два и не более принесет ко мне эту половину моего платка». Тот взял свою половинку и пообещал, что только смерть может этому воспрепятствовать.

Его посредничество оказалось решающим – торговец сумел объяснить японцам логику действий русского флота и, в свою очередь, передал нашим морякам, что с захваченными пленниками все хорошо.

С японской стороны в переговоры вступили уже высшие чиновники, и хотя Головнин с товарищами так и не были освобождены, появились формальные условия – письменные заверения с печатями и подписями от статусных чинов Российской империи, что Хвостов самовольничал, и обещания, что захваченные при этом японские вещи, оружие и символы не будут никогда выставляться в качестве военных трофеев (для воинственных японцев это было чрезвычайно важно).

«Кожаные чулки»

И, наконец, третья экспедиция Рикорда летом 1813 года завершилась освобождением русских моряков. Хотя без казусов и в этот раз не обошлось – когда осталось только провести процедуру освобождения, возникло непреодолимое противоречие.

Японцы не могли допустить, чтобы иностранцы вошли в сапогах в зал, где важные чиновники будут сидеть на коленях на полу. Рикорд же не хотел, чтобы представители Российской империи выглядели комично: в парадных мундирах, в шляпах, при саблях и без сапог! Такадая Кахэй был в отчаянии – два года усилий могли рухнуть из-за противоречия в традициях. Но Рикорд нашел решение – русская делегация надела два вида сапог. Одни, нарочито грубые, были оставлены у входа в зал, другие, тонко выделанные и изящные, были названы «кожаными чулками» – в них-то российские моряки и пришли на церемонию. Японские власти высоко оценили этот компромисс, который помог сторонам сохранить лица.

«Рикорд, движимый чувством истинной дружбы к почтенному своему сослуживцу и начальнику, совершил такое дело, которое доныне почиталось невозможным – побудил японцев нарушить коренные законы государства освобождением русских, которым надлежало бы всю жизнь свою провести в ужасном заключении... Он внушил японцам истинное понятие о силе, величии, благородстве мыслей и великодушии Российского Монарха и народа», – описывали свершения Петра Рикорда в правительственной российской прессе в 1815 году.

Досье: Петр Иванович Рикорд

Дослужился до звания адмирала, был губернатором Камчатки, членом-корреспондентом Петербургской Академии Наук. За помощь Греции в освобождении от турецкого ига получил предложение стать почетным гражданином Эллады. Во время Крымской войны командовал Кронштадтским портом и так его укрепил, что англо-французские силы отказались от мысли атаковать и порт, и Петербург. Скончался в возрасте 79 лет и был похоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры.

Кстати

В 2006 году участниками Камчатской географической экспедиции три рядом стоящие вершины в горном хребте Ивулк были названы горой Головнина, горой Рикорда и скалой Кахея. В совокупности они образуют так называемые «вершины русско-японской дружбы». В память дружеских отношений Головнина, Рикорда и Такадая Кахэя в 1999 году в японской Госики был установлен памятник русско-японской дружбе.