Щит и меч Куликова поля

Взаимоотношения Русской церкви с государственной властью в тысячелетней истории страны иногда менялись (как, впрочем, и сама власть), но почти всегда главным объединительным началом для русских людей служила христианская вера. Преодолевая мощнейшее давление с востока и запада, раздробленность и прочие нестроения, наши пастыри стремились к созданию единого православного государства. Их устремления нисколько не расходились со стратегией князя Дмитрия Ивановича, а слова митрополита Киприана и игумена Сергия Радонежского поднимали наших пращуров на бой.

Политическая расстановка

Потомком Чингисхана и Батыя Мамай не был, а посему стать ханом и возглавить Золотую Орду не мог. Он прослыл удачливым полководцем, ловким, изворотливым политиком, а сменявшиеся на ордынском престоле властители от него — беклярбека, ханского наместника — во многом зависели. В войсках его уважали, а женился Мамай на дочери законного хана, чингизида Бердибека.
В противоположность «безродному» авантюристу из Орды Дмитрий Иванович являлся природным государем, впитал в себя мудрость и опыт прославленных предшественников: Владимира Мономаха, Александра Невского, Ивана Калиты... 

Князем московским стал в 9 лет, а опекуном у наделенного немалой властью отрока был обладавший несомненным политическим талантом митрополит Алексий. Дмитрий рано начал править самостоятельно, еще подростком принял важное решение — строить из белого камня на Боровицком холме Кремль, который на многие века станет олицетворением Москвы (мы и сегодня нередко называем нашу столицу Белокаменной).

Аполлинарий Васнецов. Московский Кремль при Дмитрии Донском. 1922

У беклярбека тем временем нашелся сильный соперник — потомок Чингисхана Тохтамыш. Этот обладавший волей и полководческим талантом хан начал против Мамая войну. Последний же сделал ставку на поход против Руси, намереваясь пополнить собственную казну, а заодно пресечь ростки московской независимости, превратить русские княжества в базу для пополнения своего войска.
В случае успеха татарский полководец получал мощный козырь в борьбе с Тохтамышем. Беклярбеку удалось заполучить сильного союзника на западе — великого князя Литовского Ягайло. Вдвоем они собирались поделить власть над русскими княжествами, хотя в Литве далеко не все поддерживали такую политику: в то время это была православная страна, и русские там играли весьма важную роль…
Как бы то ни было, покорно встречать ордынцев Русь не собиралась, в том числе и потому, что Мамая здесь никто царем не признавал, а предпринятую им карательную акцию Рюриковичи считали абсолютно незаконной. До этого вторжения наши княжества исправно платили ханам дань, однако летом 1380 года большая война между Москвой и Ордой стала неизбежной.
Опорой русской рати являлся тогда воевода Дмитрий Боброк Волынский. 

На истощенной междоусобицей Руси талант этого полководца проявился в самых разных сражениях. Он поучаствовал в победном походе в Волжскую Булгарию. наголову разбил воинство давнего соперника Москвы рязанского князя Олега в битве при Скорнищеве, показал свою волю во время силовой экспедиции в Брянское княжество. Перед нашествием Мамая Дмитрий Михайлович был правой рукой великого князя и, скорее всего, главным разработчиком тактики русских войск в предстоявшем сражении. К тому моменту Боброк Волынский породнился с правителем Москвы, женившись на его сестре Анне.

Две силы

Перед решающей битвой Мамай переправился через Волгу, перешел Дон и двинулся по степи на запад, надеясь соединиться с литовскими войсками Ягайло. О продвижении ордынцев Дмитрию Ивановичу регулярно докладывали сторожевые отряды. Сбор русской рати прошел в Коломне, куда стекались дружинники и ополченцы из большинства княжеств срединной Руси. Пришли добровольцы и из тех городов, которые контролировала Литва, — из Смоленска, Дорогобужа, Брянска, Полоцка...

Андрей Плотнов. За землю русскую. 
О численности противостоявших сил историки за несколько веков так и не договорились. Ясно лишь то, что на поле Куликовом произошло одно из крупнейших сражений Восточной Европы того периода. Ордынцев, скорее всего, было вдвое больше.
Русская рать навстречу Мамаю шла под червленым стягом с образом Спаса. Именно тогда это знамя стало победным, объединяющим народ. Впервые за долгие десятилетия ига русское воинство достигло Дона и переправилось на другой берег нашей великой реки. Князь приказал сжечь мосты, показав воинам решимость сражаться до победы.
В «Сказании о Мамаевом побоище» есть очень яркий, драматичный эпизод: Боброк перед сражением прикладывает ухо к земле и вслушивается в ожидании скорой, неминуемой развязки... Великая битва началась 8 сентября (по ст. ст.), туманным утром, на рассвете. Ордынцы не заметили необычного построения русского воинства: помимо резерва, который пребывал в тылу, за спинами ратников из двух передовых полков в дубраве расположился полк засадный — под командованием Дмитрия Боброка Волынского и князя Владимира Серпуховского. Начало сражения осталось за монголами. 

Однако, проявив выдержку, воины Боброка, «направлени разумным своим воеводою», атаковали из засады и рассеяли войско неприятеля. Вражеский предводитель предпочел ретироваться, ускакал в сопровождении приближенных, а его отступавшую конницу наши богатыри преследовали полсотни верст!

«Якоже от начала миру сеча не бывала такова!» — восклицал современник битвы. Сохранилась легенда о том, что тяжелораненого, бившегося в доспехах простого дружинника князя Дмитрия нашли после битвы среди мертвых тел...

Потомки еще в середине XV столетия вели счет годам не только от сотворения мира и Рождества Христова, но и от Куликовской победы или, как нередко говорили в старину, от Задонщины. За полем Куликовым для русских людей вставали совершенно новые горизонты — освобождение от ига, становление единой державы, «всей Руси».
Воины Дмитрия Донского сумели тогда преодолеть главное — вековую привычку подчиняться более сильным иноплеменникам. Отныне русичи очень крепко держали в своих руках мечи и щиты. Страна стала научилась давать отпор любому, сколь угодно могущественному врагу. До полного освобождения от ордынского ига оставалось почти столетие, но в небе над Доном уже виделись знаки — те, что указывали на величие и непобедимость будущего государства Российского.

В степном дыму блеснет святое знамя…

В начале ХХ столетия, осмысляя исторический путь России, Александр Блок обратился к образу Куликова поля — как символу крестного пути нашего народа, средоточия его подвигов и жертв, верности Отечеству:
Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
Степную даль.
В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь…
И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…

Павел Рыженко. Куликово поле. Стояние на костях.

Историки веками спорят о деталях битвы, о тогдашней политической ситуации. Такие дискуссии отнюдь не бесполезны, ведь аргументы исследователей нередко подкрепляются находками археологов, которые продолжают работу на берегах Дона и Непрядвы. Одно остается и останется неизменным: победа, положившая начало государству Российскому — наша непреходящая, всенародная святыня.