Зельфира Трегулова рассказала о рынках искусства и новых выставках
Этот дивный NFT-мир
Эрмитаж создал цифровые копии пяти произведений из своей коллекций в формате NFT. Их невозможно тиражировать. Одна из копий остается в музее. Другая выставлена на аукцион. Вы не планируете аналогичные проекты?
Зельфира Трегулова: Мы пока над этим не работали. Мне очень интересно посмотреть на опыт Эрмитажа и, кстати, галереи Уффици, которая продала NFT-копию картины Микеланджело "Мадонна Дони" за 140 тысяч евро. Конечно, на фоне продажи работы современного художника Beeple в формате NFT за 69 миллионов долларов на Christie"s это выглядит скромно. Но в любом случае перед нами новый феномен рынка искусства. Я согласна с Михаилом Борисовичем Пиотровским, что пока это в большей степени феномен рынка, чем истории искусства.
Но очевидно, "роман" искусства с новейшими технологиями развивается бурно. За этим явно интересное будущее. Главное, чтобы в произведении, которое рождается в этом союзе, оставалась сильная художественная составляющая. Как, например, в проектах, которые показывает Art&Science Laboratory, наш партнер. Сейчас их интереснейший проект "Да живет иное во мне" можно увидеть в Западном крыле Новой Третьяковки. Художники - участники выставки - ожидают сотворчества зрителя.
Без QR-кода
Пандемия накладывает ограничения на степень вовлеченности зрителей. К примеру, сегодня нет шансов использовать приборы, основанные на дыхании человека, сразу после другого зрителя.
Зельфира Трегулова: Да, но ситуация ограничений создает дополнительный интерес к искусству, к музею. Хотя после второго локдауна, с 22 января, мы имели право принимать в залах лишь 50 процентов от той публики, которую могли принять раньше, за полгода к нам пришли 786 тысяч человек. На выставки и постоянную экспозицию. С учетом образовательных программ - порядка 800 тысяч человек. Но, конечно, когда в июне началась третья волна пандемии, люди стали сильно задумываться, прежде чем отправиться в музей.
Не было соблазна продавать билеты лишь обладателям QR-кода вакцинации?
Зельфира Трегулова: Самый распространенный вопрос, который получал наш кол-центр, когда в Москве ввели QR-коды в ресторанах: а к вам в музей тоже можно только по QR-кодам? Нет, мы не планировали эту меру.
Я прочитала, что Ленком планирует с ноября пускать в зал зрителей по QR-кодам. Не очень понимаю, как будут объясняться с людьми, у которых есть медицинский отвод от прививки. Они теперь не имеют права в театр ходить?
Во время пандемии аудитория музея изменилась?
Зельфира Трегулова: Она начала меняться еще до нее. Если лет шесть назад у нас преобладали в основном посетители третьего возраста, то сейчас очень много молодых людей. Вчера полдня провела на Крымском Валу. Приятно видеть много родителей с детьми. С маленькими детьми - на проекте "Мечты о свободе". Люди ходят семьями, что, конечно, радует. На выставке "История России глазами художников" - много школьников.
В прошлом году музей пять месяцев был закрыт, мы стали невероятно активны в онлайне. Думаю, именно качество наших онлайн-программ привлекло молодежь, постоянных обитателей Сети. Убедило, что музей способен подарить сильные впечатления и эмоции.
А насколько востребованы молодежной аудиторией образовательные программы? Мне кажется, селфи побеждает…
Зельфира Трегулова: Я бы сказала, что ситуация не столь печальна. Скажем, на образовательные программы к выставке "Мечты о свободе", которые мы делали совместно с Гёте-Институтом и коллегами из Государственных художественных собраний Дрездена обязательная регистрация заканчивалась за несколько дней до начала мероприятия. На лекции о концепции гениальности, о драме творца, о моде во времена романтизма, танце в эпоху романтизма, мне кажется, почти нереально было попасть. Конечно, мы могли принять не 700 человек в зале, как раньше, а 350, но все же это показатель. Мы решили записывать и лекции, и дискуссии, выкладываем их на YouTube Третьяковской галереи.
У нас были интереснейшие встречи с архитектором Даниэлем Либескиндом, с режиссерами Дмитрием Крымовым, Кириллом Серебренниковым… К сожалению, из-за третьей волны пандемии не смог приехать на заявленную дискуссию Вольфганг Тильманс, один из интереснейших немецких фотографов и художников. Его "Море", оказавшись соседстве с "Плотом" Билла Виолы и с морским пейзажем Айвазовского, стало участником размышлений о природе, который начали романтики и продолжают художники разных эпох, поколений, стран.
Проекты такого масштаба, ставшие событием европейского уровня, конечно, уникальны. Возможностей, в том числе финансовых, для создания такого класса выставок, все меньше. В связи с пандемией этот проект переносился три (!) раза. И ни один музей не отказался от участия в выставке. Тот факт, что ради этого проекта объединили усилия МИД России и Германии, СберБанк и Фонд Алишера Усманова "Искусство, наука и спорт", Гёте-Институт, десять музеев Германии, крупнейшие российские музеи - свидетельство понимания всеми огромной ценности культуры и нашего общего наследия конца XVIII - первой половины XIX века.
Выставка "Мечты о свободе" отправляется в Альбертинум, в Дрезден, в полном составе?
Зельфира Трегулова: Да, но это не значит, что экспозиция будет точно такая же. Очень легко было пойти по пути буквального повторения московской экспозиции. Но, во-первых, выставочное пространство Альбертинума совсем другое по конфигурации - вытянутое, длинное, в отличие от "квадрата" нашего зала номер 60. Во-вторых, Даниэль Либескинд, отталкиваясь от архитектурной концепции выставки как двух пересекающихся лабиринтов, предложил новое, свежее, острое решение. Мы работали вместе с дрезденскими коллегами над экспозицией в Москве. Вместе работаем и над экспозицией в Дрездене. Поэтому проект Либескинда для Дрездена тоже обсуждали совместно. Интересно посмотреть на дрезденского "двойника" нашего проекта. Он появится перед публикой в начале октября.
Наверное, это возможность еще и рассказать в Германии о русской живописи XIX века?
Зельфира Трегулова: Дрезденская картинная галерея - одна из ключевых точек на культурной карте русского человека XIX века на рандеву с Европой. Хотя бы благодаря "Сикстинской мадонне". В этом смысле показ русского искусства в контексте богатейших музейных собраний Дрездена символичен. Мы хотели бы, чтобы после этой выставки Третьяковская галерея стала одной из точек диалога европейцев с русской культурой XIX века. Чтобы посетители узнавали портрет Василия Андреевича Жуковского, долгие годы поддерживавшего дружеские отношения со знаменитым романтиком Каспаром Давидом Фридрихом, чтобы искали этюды Александра Иванова, знатока Рима и Италии, припоминали картину "Анкор, еще анкор!" Павла Федотова... На мой взгляд, очень важно, чтобы диалог культур, начатый когда-то музыкой, поэзией, живописью немецких и русских романтиков, был продолжен художниками - нашими современниками.
В ожидании "Демона"
В доковидную эпоху музей делал ставку на выставки-блокбастеры. Очереди, масса зрителей в залах стали нежелательными в новое время. Означает ли это, что наметился музейный поворот к камерным проектам?
Зельфира Трегулова: Я бы так не формулировала. Задача не в том, чтобы, образно говоря, "свернуться", спрятаться в укрытие запасников и камерных проектов. Да, ситуация пандемии диктует ограничения. И - к сожалению, ослабляет возможность контролировать ситуацию. С другой стороны, очень важно сохранить те проекты, над которыми мы работали. И реализовать их не в сокращенном, сжатом виде, а именно так, как они были задуманы.
В новом осеннем сезоне таким вызовом для музея станет выставка Михаила Врубеля, которая откроется в Новой Третьяковке 3 ноября благодаря поддержке ВТБ. Впервые за 65 лет в Москве будет представлен основной корпус работ Врубеля из собрания Третьяковской галереи, Русского музея, региональных музеев, частных коллекций и зарубежных собраний.
Врубель вроде бы у всех на устах. Все помнят его полотна "Демон", "Царевна-Лебедь", знают его потрясающие рисунки. О нем очень много информации в интернете. Тем не менее большой выставки Врубеля не было с 1956 года.
С той выставкой сложно соревноваться, учитывая, что сегодня невозможно привезти многие работы, которые были в музеях союзных республик.
Зельфира Трегулова: Трудно, но можно. Из Национального музея Беларуси произведения приедут. Также мы покажем невероятные рисунки Врубеля, которые поступили в наш музей около лет 20 назад. Художник их сделал во время лечения в клинике для душевнобольных. Это не art brut. Это уникальная, невероятная графика, которая займет нижний зал в Новой Третьяковке, где мы когда-то показывали графику Валентина Серова на памятной осенней выставке 2015 года. А вся выставка Врубеля займет три этажа.
Около ста рисунков Врубеля Третьяковка показывала на выставке "Пророк и мечтатель" в залах графики в 2005 году - вместе с графическими работами Борисова-Мусатова.
Зельфира Трегулова: Тема пророка в разговоре о творчестве Врубеля и сегодня остается актуальной. Мы хотели бы показать Врубеля как художника-визионера, который предвосхитил творческие идеи, которые станут актуальны в ХХ веке. В своих воспоминаниях Сергей Судейкин, который был нанят Дягилевым для монтажа на выставке русского искусства в Париже 1906 года больших панно Врубеля "Времена дня" из особняка Морозова на Спиридоновке, писал, что перед этими панно Врубеля часами стоял Пабло Пикассо. Эти воспоминания цитировал и художник Сергей Глаголь. Может быть, это лишь легенда, но очень показательная.
Долгое время Врубеля воспринимали как художника модерна. Почти как "господина оформителя", участвовавшего в создании особняков крупных московских промышленников, театральных спектаклей, увлеченно занимавшегося керамикой. Но Врубель - это художник, который, как и Блок, слышал гул времени. Музыка, опера стали для него мощнейшим творческим импульсом.
Более того, для него искусство не было частью жизни, оно было - жизнью. Если вы вспомните историю встречи Михаила Александровича с Надеждой Ивановной Забелой, его будущей женой, то вначале он услышал ее голос, а потом увидел. Он услышал ее голос в опере Хумпердинка "Гензель и Гретель", которую ставил Савва Иванович Мамонтов в частном театре. Врубель пишет "Принцессу Грезу", которая становится для нас более реальной, чем героиня пьесы Ростана. Он не только непревзойденный иллюстратор Лермонтова, но художник, во многом родственный Лермонтову. Ощущение жизни как таинственной, почти сказочной мистерии, которая разворачивается, увлекает, несет человека в своем потоке, чувствуется во всех произведениях Врубеля.
Точно так же, работая с архитектором Федором Шехтелем над особняками московских промышленников, он создавал не отдельное произведение, а мир, в чем-то аналогичный миру на театральной сцене. Граница между реальностью и сценическим миром, художественным воображением и пластическим его воплощением оказывалась подвижной, текучей, изменчивой.
Конечно, эта выставка задумывалась до пандемии. Мы делаем ее без скидок на трудности локдауна, третьей волны пандемии…
С открытой датой
Еще зимой вы анонсировали на сентябрь выставку индийского современного искусства. Какова судьба этого, тоже "допандемийного" проекта?
Зельфира Трегулова: Экспонаты должны были упаковываться в мае-июне. Выставка должна была транспортироваться морским путем. Весной цифры заболеваемости в Индии поднялись до 400 тысяч заболевших в день. Мы все знаем, что происходило в те страшные дни. О том, чтобы собирать работы со всей страны, не могло быть и речи. Мы посоветовались с нашими индийскими партнерами, также с послом России в Индии и послом Индии в России. И приняли решение переносить выставку еще раз. Сейчас предварительная дата открытия выставки - 17 мая 2022 года.
Поэтому в начале сезона вы открываете выставку Юрия Пименова?
Зельфира Трегулова: Да. Он замечательный художник, точный, меткий наблюдатель с характерным кинематографичным видением.
Не раскрывая всех секретов проекта, скажу, что впервые мы представим "реконструкцию" уничтоженных работ Пименова периода "ОСТа". Художник уничтожил двенадцать своих картин, не удовлетворяясь больше приемами, найденными в конце 1920-х годов и почувствовав, что время требует иного. Восемь из них мы смогли реконструировать, поскольку в 1920-е годы фотографии и репродукции работ публиковались в каталогах выставок и в журналах по искусству. Эти реконструкции выполнены на металлических листах с эффектом мерцания - работы как бы есть, и их как бы нет.
Выставки переносятся из-за пандемии. А были отказы выдать работы на выставку из-за сложной эпидемиологической обстановки?
Зельфира Трегулова: Нет. У нас за это время не было ни одного отказа ни одного музея из-за пандемии.
Упомяну лишь один сложный международный проект, для которого привезли 27 вещей из коллекции Георгия Костаки в Музее современного искусства в Салониках, 118 (!) работ из Государственного музея искусств имени И.В. Савицкого в Нукусе, 4 произведения из Центра Жоржа Помпиду. Я говорю о выставке Ивана Кудряшова, первой крупной ретроспективе большого художника, ученика Малевича, космиста. Ее результатом стало открытие мощного художника русского авангарда.
В этом проявляется мужество и солидарность музейного сообщества. Единственное, что в наших силах, - выполнять все обязательства и тем самым противостоять непредсказуемости ситуации.
Проблемы у всех общие?
Зельфира Трегулова: Да. И их нужно обсуждать, искать решения. Поэтому директора крупнейших музеев мира сейчас онлайн встречаются гораздо чаще, чем раньше офлайн. Мы стараемся сохранить все контакты, все межмузейные обмены, если это не несет опасности для здоровья наших сотрудников.
Вас расстраивает, что на выставку Ивана Кудряшова нет очередей?
Зельфира Трегулова: Мы продаем билеты по сеансам, в том числе онлайн, чтобы как раз не было очередей. Но если речь о зрительском успехе, то очевидно, что новое имя привлекает меньше внимания, чем, скажем, имена Роберта Фалька или Архипа Куинджи.
Шедевры с видом на Россию
В сентябре вы открываете филиал Третьяковской галереи в Самаре…
Зельфира Трегулова: Точнее заканчиваем основные работы по реконструкции здания Фабрики-кухни, шедевра конструктивизма, где разместится филиал. Это событие будет отмечено перформансами в новом пространстве.
Нет желания посвятить один из выставочных проектов в Самаре автору этого здания Екатерине Максимовой, которая была первой женщиной-архитектором в России?
Зельфира Трегулова: Обязательно будем делать такой проект.
Если говорить о филиале в Калининграде, то там здание музея на острове Октябрьский планируют открыть не скоро, в 2024 году. Какие приоритетные задачи для вас в работе филиалов Третьяковской галереи в Калининграде и Владивостоке?
Зельфира Трегулова: Подготовка кадров. Мы должны понимать, кто встретит наши выставки здесь, как их будут хранить, показывать, рассказывать о них зрителям. Поэтому в прошлом году вместе с Балтийским университетом имени И. Канта мы запустили магистерскую программу по подготовке кураторов и музейных менеджеров. Сейчас университет сам обеспечивает финансирование этой магистерской программы. Точно такая же магистерская программа с этого года открывается в Дальневосточном федеральном университете.
Разумеется, это не отменяет выставочных проектов - с участием региональных партнеров. В Кафедральном соборе Калининграда можно сейчас увидеть потрясающую "Импровизацию №7" Василия Кандинского. В Калининграде же, в Областном художественном музее изобразительных искусств, показываем графику "Сцены частной жизни. Интерьер в графике ХХ века". Во Владивосток, в Приморскую картинную галерею, осенью отправляется "Петроградская мадонна" Петрова-Водкина. А на верхней площадке амфитеатра Спортивной набережной Владивостока уже в конце августа мы открываем мультимедийный проект "Третьяковка в движении" - о Павле Михайловиче Третьякове и его коллекции.