Плуги народа. Почему в сёлах нет работы, а в полях трудятся мигранты и зэки
Полевые работы в разгаре, а рабочих рук не хватает. Агрохолдинги строят в полях бараки для зэков. минсельхоз собирается запускать чартерные поезда для мигрантов – на сезонные работы хотят привлечь 38 тыс. человек из Средней Азии.
При этом из 3,9 млн безработных в России 1,3 млн – сельские жители (данные Росстата на июнь 2021 г.). Из них 22% ищут работу от 3 до 6 месяцев, а 29% находятся в состоянии застойной безработицы. Почему же в полях работают узбеки с киргизами, а не местные безработные? Об этом, а также о рейдерских захватах в АПК и ценах на продукты «АиФ» поговорил с канд. эконом. наук, автором интернет-проекта «Сельский час» Игорем Абакумовым.
Мигранты или зэки?
Татьяна Богданова, «АиФ»: Игорь Борисович, что за парадокс: своих сельских безработных больше миллиона, а на сезонные работы завозят мигрантов и заключённых?
Игорь Абакумов: Варианты привлечения на поля мигрантов и зэков обсуждаются второй год подряд, однако никто не поднимает главный вопрос: как увеличить гарантированную зарплату на сезонных работах? Сейчас в Ялте на уборке лука за 8-часовой рабочий день на 35-градусной жаре платят 1 тыс. руб. И так по всему Крыму. В Астрахани предлагают за смену уже 3–4 тыс. руб., но желающих среди местных всё равно мало. Труд тяжелейший, за бортом больше +40°C. Никто не хочет терять здоровье за такие деньги.
Во многих странах сезонные работы регулируются отдельным законодательством. В Европе есть даже профсоюз сезонных рабочих, где можно получить информацию о вакантных местах, почасовой оплате и условиях работы. Этот профсоюз следит за тем, чтобы у рабочих было медобслуживание, место для сна, еда, душ с туалетом... В трудовых отношениях всё должно быть понятно и прозрачно. А у нас сезонный рабочий не защищён. Отсюда и возникают идеи про чартерные поезда для мигрантов и привлечения зэков на поля. Кстати, заключённые уже работают в Краснодарском крае, да и в Подмосковье один из агрохолдингов строит для них трудовой лагерь.
– Эксперты по трудовому праву уверены, что это приведёт к рабскому труду заключённых.
– Совершенно согласен. Это будет бизнес тюремщиков, а что уж там перепадёт самим сидельцам, никто не знает. К тому же никогда подневольный труд не являл чудеса трудового героизма. И сельское население с большой опаской относится к таким затеям. Вряд ли охрана на полях будет столь же серьёзной, как в закрытых спецучреждениях. И как спокойно спать людям в ближайших деревнях? Надо не мигрантов и зэков тащить на поля, а своим людям больше платить и создавать человеческие условия работы.
Лакомые куски для рейдеров
– Год назад мы с вами обсуждали тему захвата земель у аграрных вузов под застройку человейников. О чём сегодня сообщают герои «Сельского часа»?
– О рейдерских захватах агропредприятий. От силового захвата собственности «спортсменами», который мы наблюдали в 1990-е, современные рейдеры перешли к взаимодействию с финансовыми институтами, которые сначала охотно дают кредиты, а потом требуют возврата раньше срока. Год назад в Брянской обл. произошёл совсем уж возмутительный случай. Фермер попросил у банка рассрочку по выплате процентов по кредиту, потому что из-за пандемии не смог реализовать свою продукцию. Банк немедленно перепродал все его залоги крупному агрохолдингу, и тот благодаря своей мощной юридической службе выиграл суд. Фермер всё потерял, притом что у него вообще не было долгов по основной сумме кредита, только по процентам.
Подобных примеров рейдерства сотни, с мелкими компаниями никто не считается. А теперь взялись и за системообразующие предприятия страны. Недавно произошла попытка рейдерского захвата крупнейшего в России производителя молока «ЭкоНива». Её основатель Штефан Дюрр много лет назад приехал из Восточной Германии – здесь у него сложилась и личная жизнь, и бизнес. В 2014 г., когда начались санкции, он стал гражданином РФ. К чести Дюрра, мигрантов он не приглашает, а старается развивать местное производство с местными кадрами. Люди получают зарплату исправно и по региональным меркам очень высокую. Холдинг показывает хорошую выручку, производство молока растёт. Понятно, что такой жирный кусок многим хотелось бы заполучить. И Штефану поступило предложение: продать 51% акций, оставшись руководителем (но не хозяином), и тогда всё у него будет хорошо. Он отказался. После этого банк внезапно прекратил рефинансирование его кредитов, из-за чего пришлось остановить инвестпроекты по строительству сыродельных предприятий, затем началась информационная атака.
Второе предприятие, которое сейчас пытаются захватить, – «Щёлково Агрохим», которое создал академик РАН, выдающийся агрохимик Салис Каракотов. У него другая ситуация: «недружественное вхождение» в акционеры совершенно посторонних и агрессивных людей. Это крупнейший завод по производству средств защиты растений, благодаря которым Россия вышла на мировые рынки зерна и продовольствия. Сначала Каракотов был единоличным собственником, а потом стал дарить акции своим коллегам. Я не понимаю, что произошло с двумя дамами (лично их знаю, они работали с основания предприятия) – главбухом и замом по коммерции: то ли их напугали, то ли что-то посулили... Но они отдали в общей сложности 31% акций в управление структуры, связанной с криминальными кругами, которые занимались рейдерством ещё в 1990-е. А вместе с акциями передали служебную переписку за 10 лет, патенты, материалы по новым разработкам, химические формулы и т. д. Потом та структура передала акции в управление другой компании... Сейчас юридически акции отчуждены, но идёт процесс их возврата предательницам, которые, кстати, даже деньги за них не получили.
Примеры эти двух компаний показывают, что, каким бы крутым ты ни был, ты абсолютно не застрахован. И инвестиции в сельское хозяйство, словно голый на площади, тоже ни с какой стороны не защищены. Потому что, как только предприятие объявляется банкротом, его распродают за копейки. Трактор реализуют по цене резиновых галош.
Чем манит Верхняя Хава?
– В прошлом году не случилось сезонного осеннего снижения цен. А чего ждать нынешней осенью?
– В прошлом году закрывались перевозки между регионами, тонны клубники и редиски остались на полях... Поэтому агрофирмы компенсировали свои потери, повышая цены. В этом году ситуация иная, так что сезонного снижения цен всё-таки можно ожидать. Я недавно ехал из Москвы в Крым и наблюдал, как меняются ценники. Если в столице клубника стоила под 500 руб., то ближе к Краснодарскому краю уже 100–150. Помидоры в Москве – 170–200 руб., а в Крыму классные розовые – по 70. Во всех крупных городах цены завышены. Знаете почему? Раньше вокруг них были 50-километровые сельхоззоны, которые их кормили. Потом эти территории стали застраиваться. Раньше плечо доставки молока в столицу составляло максимум 200 км, а теперь оно 1000 км. А это расходы на дальнобойщиков, амортизацию машин, топливо и др. К малым городам и сёлам сельхозпроизводители ближе, поэтому ценник там ниже. Если бы ещё и условия жизни там были на уровне крупных городов, народ бы в мегаполисы вообще не уезжал...
По дороге в Крым я побывал в селе Верхняя Хава Воронежской обл. Там есть «Верхнехавский элеватор», на котором уже 20 лет работает одна команда. Сейчас компания не только хранит и продаёт зерно, но и выращивает его, делает на его основе корма, занимается селекцией высокопородных свиней, которых продаёт людям на доращивание. 750 работников получают зарплату на уровне московской. Люди живут в своих домах со всеми удобствами. Мамы с колясками ходят по селу не по грязи в резиновых сапогах, а по плиточке в туфельках. Для детей – любые секции: от пианино до аэроклуба. Даже если ребята уезжают учиться в города, они возвращаются в родную Верхнюю Хаву. Если бы не видел это своими глазами, не поверил бы. Получается, можно работать и не возводить себе дворцы, не покупать за миллионы долларов яхты, а платить людям хорошую зарплату и создавать им достойные условия жизни.
Чтобы Россия имела шанс спасти себя в случае эпидемии, природного катаклизма или падения астероида, деревня должна быть на месте! И в ней должны жить люди. И там должны быть вода, газ, канализация, дороги, школы, больницы, аэродромы, интернет. И главное – там должна быть работа.