Продолжение романа Андрея Угланова «Пробуждение троянского мустанга»
Продолжаем публиковать отрывки из романа Андрея УГЛАНОВА «Пробуждение троянского мустанга». В предыдущих частях миллиардер Трамп узнаёт, что помочь стать президентом США ему может шоумен Андрей Разин. Трамп не знает, что Разин его внучатый племянник по отцовской линии. Но об этом ещё 48 лет назад знали председатель КГБ СССР Юрий Андропов и его доверенное лицо – полковник КГБ Олег Калугин. Ещё в 1972 году у них созрел план привести Трампа к власти в США, в обмен обещать руководителям ЦРУ США отдать под их контроль начинающего политика Михаила Горбачёва. Андропов обещает директору ЦРУ сделать Горбачёва генсеком ЦК КПСС и через эту схему не допустить смертельного военного противостояния СССР и США. План в обеих странах принят на уровне спецслужб. В предлагаемой главе мы переносимся в 2020 год. В квартиру пожилого, но по-прежнему популярного музыкального продюсера – Андрея Александровича Разина. Напоминаем, что все имена вымышлены и не имеют никакого отношения к реально живущим людям.
Рогатый круглый уродец, наполненный примитивной лентой РНК и названный страшным словом «коронавирус», перепугал весь мир. Народ загнали по квартирам, велели носа не показывать на улицу. За непослушание – крупный штраф. Знакомый врач сказал Андрею, что всё это полная хрень, обычный сезонный грипп, а коронавирус высосан из пальца.
Но кто и у кого чего-то высосал, ещё бабка надвое сказала! Поэтому приходилось сидеть дома. Его квартира на Неглинной улице вполне годилась для длительной отсидки. Дом стоял посреди средней величины торгового центра, с открытым на время эпидемии продуктовым магазином. Попасть в него можно было прямо из квартиры через подземный гараж, но Андрей Александрович, известный музыкальный продюсер, всё же натащил домой несколько ящиков тушёнки, упаковки с крупами, сахаром и солью. И – ясное дело – забил кладовку рулонами туалетной бумаги. Сам он, в прошлом детдомовец, привыкший с детства обходиться без буржуазного пипифакса, смеялся в глубине души над этим сумасшествием – пожрать и посрать перед смертью, но непременно с мягкой туалетной бумагой. «Тушёнка с гречкой, как на зоне, а подтираться непременно итальянской, четырёхслойной», – ржал он в разговоре с любимой подругой Наташей Гулькиной, которую знал уже лет двадцать пять. Последние несколько лет он возил эту заметно располневшую, но со следами былой красоты даму по «дискотекам 90-х» в компании ещё не спившихся старичков и старух. Все – бывшие звёзды эстрады времён перестройки и ельцинского угара.
Андрей выгуливал и своё огромное 150‑килограммовое тело по сценам провинциальных городов, на корпоративах, привычно напевая под фанеру любимые хиты для состарившихся детишек 80-х – «Белые розы», «Розовый вечер». Как и всю остальную пургу «Ласкового мая», который ему навязали «органы» в своих неведомых и шкурных интересах.
Шёл девятый час вечера. По телевизору диванные эксперты продолжали пугать коронавирусом. Доктор Мясников, ещё вчера уверявший зрителей, что ковид-19 – это ерунда, обычный сезонный грипп, вдруг развернулся на 180 градусов и начал топить в другую сторону. Зейналова, нервная дама из телевизора, похоже, окончательно спятила. С утроенной силой махала руками, стращала десятками тысяч умерших от «коронавируса» в России.
– Слава богу, Интернет работает, и эту блевотину можно не смотреть, – сказал он сам себе, поскольку в квартире никого, кроме него, не было. Жена давно уехала в США, он жил на Неглинке один и часто разговаривал сам с собой, когда сидел один дома или вёл машину.
Словно в подтверждение его слов, а может, и благодаря упоминанию Бога в настольном компьютере раздался булькающий звук вызова по скайпу. Андрей нажал красную кнопку на пульте телевизора, без сожаления простился с Зейналовой. Встал с изрядно помятой кровати, на которой лежал, обложившись подушками, целыми днями, выходя из спальни лишь по крайней надобности.
Вызывал абонент с аватаркой Масличной горы в Иерусалиме.
– Вспомнил родненький, – сказал он сам себе и щёлкнул курсором по значку видеокамеры на скайпе. На экране появился патриарх Борис. Был одет в чёрную рясу, на голове чёрный клобук.
– С Вербным тебя воскресеньем, сын мой, – с хитрым прищуром проговорил патриарх и осенил крестным знамением Андрея.
– Спасибо, святой отец, и тебя с праздником! Позволь руку поцеловать, – сказал он и приблизил губы к монитору компьютера.
– Богохульник, – со смехом произнёс патриарх, – но тебе и через оптическое волокно можно. Тебя Бог любит! – Он прислонил «длань Божью» к камере своего компьютера. Изображение святого отца на мониторе Андрея Разина враз исчезло, экран почернел – это была рука патриарха Бориса.
Андрей припал губами к экрану и несколько раз громко, чтобы слышал Борис, поцеловал стекло macbook.
– Вот так! Вот так! Вот так! – приговаривал патриарх из динамиков, будто на самом деле ощущал припавшие к его руке губы своего крёстного. – Ну хватит! – наконец сказал Борис и убрал руку от камеры компьютера.
– Приехал бы к тебе в гости, но охрана не пустит. Даже Пасху буду служить в одиночестве. Может, пара служек будет. Вот со священным огнём совсем беда. В Израиле больше ста человек богу душу отдали от бесовского коронавируса. В том числе монах из Армянской апостольской церкви. Это они переносят огонь из Гроба Господня в храме Воскресения Христова. Все перепуганы. Печально.
– Знаю, Борис Абрамович! Вы не в таких переделках бывали, чего-то придумаете, – ответил с вежливой улыбкой Андрей.
– Уже придумал, – без паузы ответил патриарх.
– И где огонь будем брать, у кого? Самолёт в Израиль не пустят.
– Иудеи, прости меня, Господи, мой самолёт на библейскую землю, ясно, что не пустят. Как чувствовал, да и Господь надоумил – приберёг прошлогодний огонь. Теплится в лампаде, в Высоко-Петровском монастыре, за шесть веков отмоленном. Огонь там даже лучше стал, крепше и ярче, прости господи! Монастырь рядом с тобой, на Петровке.
– Спасибо, Борис Абрамович, – улыбнулся Андрей. – То-то меня припекает весь год, кошмары перестали сниться.
– И слава богу! Отключаюсь – дел невпроворот!
– Благословите Христа ради! – попросил Андрей на прощание.
– Благословляю, – без паузы произнёс патриарх и осенил узника коронавируса крестным знамением. Раздалось характерное для скайпа бульканье, и патриарх Борис с экрана исчез.
Уходить от стола с компьютером не хотелось – вставать тяжело. Последние годы он нещадно набирал вес. В нём уже трудно было узнать стройного красавчика, что тридцать лет назад прыгал по сцене в полосатых джинсах в обтяжку. Андрей включил поисковик «Яндекс», начал смотреть ленту новостей. Одна зелёная тоска – бесконечный бред про коронавирус, про десятки покойников, как будто все умершие в Нью-Йорке и Москве – жертвы гриппа, пришедшего из Китая. Но в Москве и без гриппа каждый день умирают 700–800 человек. В Нью-Йорке того больше.
Он физически почувствовал, как новости, словно чёрная воронка, затягивают его в пустоту. Вспомнилась сказка из детства – чёрная река в царстве мёртвых, где с будущей женой и охранником её отца они оказались втроём после укусов гадюк. Почти полвека прошло, и он с каждым годом всё меньше верил в реальность того дня. Хотя вон на стене висит свадебная фотография. Андрей стоит с Ириной, Михаилом Сергеевичем и Раисой Максимовной. Он и Ирина, весёлые и счастливые, а вот родители остались навсегда с натянутыми, даже вымученными улыбками. Хотя есть на фотографии ещё один весельчак. Из-за спины Андрея торчит весёлая физиономия его свидетеля на свадьбе Ромки Абрамовича. Он подружился с ним ещё в ставропольском детдоме и пригласил на свадьбу вместе с другими бывшими сиротами, кого удалось найти. Других родственников, кого он мог знать, у него не нашлось.
– Давно не виделись, – вновь сказал сам себе Андрей и надумал передать привет Роману от патриарха Бориса. Знал, что они познакомились несколько лет назад, когда патриарх прилетел в Анадырь отслужить литургию и освятить кафедральный собор Святой Живоначальной Троицы. С той поры патриарх никогда не передавал привет губернатору Чукотки через Андрея. Не сделал этого и сегодня. Но от скуки уже хотелось выть. Андрей кликнул в скайпе список контактов. Абрамович был под номером один. Его аватарка с белым медведем, как на гербе Чукотки, была помечена зелёным пятнышком. Значит, Рома в Сети. Андрей навёл на медведя курсор и щёлкнул мышью. Последовали гудки вызова – один, второй… десятый, двадцатый. Андрей дал отбой – Роман был занят, несмотря на то что в Анадыре было всего шесть утра. Сеанс связи пришлось отложить.
Он с трудом оторвался от стула и пошёл на кухню. Не оставалось ничего другого, как согреть чай и открыть коробку с конфетами «Птичье молоко». Он перешёл на них с чистого шоколада, когда начал прибавлять в весе по полкило в день. Он уже открыл коробку с конфетами, когда характерное бульканье скайпа заставило его вернуться в спальню, где стоял компьютер.
– Ромочка проснулся, – обрадовал он сам себя, но вызов шёл не от него. На аватарке красовалось личико его жены – Ирины Михайловны. Уже тридцать пять лет жена жила в США. Они расстались физически, но развода не оформляли, даже пару раз в году говорили друг с другом по телефону. Он вовсе не чувствовал себя брошенным мужем. Они даже виделись иногда. Несколько раз за последние двадцать лет жена устраивала ему гастроли в Америке.
Он навёл курсор на аватарку и включил связь.
– Здравствуй, Андрюша, – первой заговорила жена. Как две капли воды она походила на свою мать. Тот же овал лица, те же лукавые глаза. Только причёска другая – с короткой стрижкой. За её спиной на экране компьютера колыхались на ветру пальмовые ветви. Такая же ветка, но торчащая из пасти осла, красовалась на белой футболке Ирины. Под ослом буквами всех цветов радуги горела надпись: CANNES-2019. Выглядела Ира молодо, на лице красивый загар. Для своих шестидесяти трёх лет – просто превосходно.
Андрей расплылся в довольной улыбке.
– Привет, Ирочка, ты чего так рано? – вместо приветствия спросил он, хотя в Лос-Анджелесе, где давно жила Ирина Разина, было одиннадцать утра. Он вновь устроился на стуле за письменным столом, открыл-таки коробку с конфетами. – Ты ослов полюбила? Похож на Трампа, – засмеялся Андрей, но Ирина, зная его как облупленного, ждала, пока он выговорится, и молчала. – Много трупов на улицах? Ты сама-то не болеешь? А то у нас такие ужасы показывают про Нью-Йорк! Будто покойников хоронить уже негде, братских могил не хватает.
– В Лос-Анджелесе спокойно. Машин меньше стало. Ты давно разговаривал с отцом? – Она резко поменяла тему гриппозных носов, соплей и трупов.
– Давно. Зачем уважаемого человека нервировать? Но он держится молодцом, Путина иногда поругивает. Ты чего меня вдруг вспомнила? – Андрей принялся жевать конфету, настроение заметно улучшилось. – Хочешь на гастроли пригласить? Я готов! – засмеялся он, но Ирина оставалась серьёзной.
– Помнишь, четыре года назад, перед президентскими выборами, готовились твои гастроли по США для русских? – начала Ирина. – Протопить за Трампа.
– Конечно, помню, память у меня хорошая. Предлагали 20 тысяч за концерт. Чикаго, Нью-Йорк, Майами, Лос-Анджелес, Бостон. – Разин закладывал пальцы. – Сто косарей. Как нищему – я здесь на двух корпоративах столько получаю. За фанеру. И всё равно в последний момент кинули! А я концерты в Сибири и Сочи отменил, новые носки купил, шнурки погладил, ботинки лакированные, фанеру по-новому записал, – начал он придуриваться и звонко, по-настоящему рассмеялся. – Ну ладно, не обижайся. Опять выборы на носу?
Андрей дурашливо, с одышкой запел:
Белые розы, белые розы,
беззащитны шипы.
Что с вами сделали снег и морозы…
Ирина повернулась вполоборота от веб-камеры и уставилась куда-то в угол. Вместо неё на Андрея Александровича с её футболки смотрел осёл.
В его голове промелькнула обида, как будто жена не просто показала ему своё барское презрение, к которому он так и не привык за несколько лет далёкой семейной жизни. Она специально надела футболку с огромной головой осла, который с любого ракурса смотрел тебе прямо в глаза. Вот и сейчас он уставился на Андрея, оголив жёлтые зубы и прищурив глаз, как будто предлагал другому ослу вместе выпить. Но ругаться, да ещё в скотское время домашнего ареста не хотелось. Ирина повернулась к нему, словно прочла его мысли о нанесённой обиде. Физически ощутила приближение знакомого приступа в стиле «моча ударила в голову» своего далёкого московского мужа:
– Я не случайно футболку с животным надела. Это символ Республиканской партии США. В ноябре здесь выборы, и Трамп опять предлагает тебе гастроли для русских по Штатам. Финальный концерт в начале сентября в Нью-Йорке, на бейсбольном стадионе Shea, где «Битлы» давали первый концерт в США.
– Сколько? – спросил он уже серьёзно.
– Чего «сколько»?
– Сколько концертов и сколько отгрузят за концерт? – перешёл к деловому общению Андрей. Последние годы он торговался только с владельцами ночных клубов и небольших провинциальных стадионов. Их аренда стоила немного, и стадионы наполнялись почти под завязку. Посмотреть на тени прошлого, которые пели под ту же фанеру, как и тридцать лет назад, хотели многие. Да и билеты Разин «отгружал» по-божески, по триста рублей.
– Пока речь идёт о твоём согласии. Если ты говоришь «да», то планируется не меньше шестидесяти концертов за два с половиной месяца. Сначала Западное побережье, затем Чикаго и Канзас. Третья часть – Восточное побережье: Техас, Флорида. Далее на север со всеми остановками. Предпоследний концерт в Бостоне – там много давно осевших русских, финал – в Нью-Йорке. Трамп в это время улетит на военную базу на Окинаве. Пресса, а она здесь очень влиятельная, будет сосредоточена на нём, ты спокойно отработаешь. Русские в Нью-Йорке и без агитации всегда голосуют за республиканцев. Но им будет очень приятно – тебя примут как подарок.
– Таки шо? Это мой личный подарок миллиардеру Трампу? – вновь не удержался и съехидничал Андрей.
