«Развязывайте любые войны, но никогда не трогайте русских»

Как найти «путь к России»? В Петербурге на Английской набережной стоит восхитительный особняк, напоминающий флорентийское палаццо. Его построил для себя и потом в жил в нём барон Александр Штиглиц. В России XIX века барон был самым могущественным финансистом, первым управляющим Государственным банком Российской империи. В те времена его называли «русским Ротшильдом»… Автор ВЛАДИМИР МАЛЫШЕВ, ЭИ Фонд стратегической культуры У главы финансового клана Майера Ротшильда было пять сыновей, и все контролировали крупнейшие банки Европы – Берлина, Лондона, Вены, Неаполя и Франкфурта-на-Майне. А барону Штиглицу, выходцу из Германии и «смотрящему» за Россией, Ротшильды отдали контроль за финансами Петербурга. Именно через Штиглица царское правительство получало от Ротшильдов все кредиты, именно Ротшильды были главными финансистами дома Романовых. Виктор Ротшильд и Ким Филби Первая мировая война и революции в России нанесли серьёзный удар по могуществу Ротшильдов. Контроль над бакинскими нефтепромыслами был утрачен, банкирский клан оказался изолирован от природных ресурсов Советского Союза. Однако в 50-е годы XX века именно Ротшильды получили право на операции с золотом СССР. Виктор Ротшильд, один из наследников пяти братьев, был близким другом советского разведчика Кима Филби. Новую жизнь надеждам Ротшильдов на возвращение утраченных позиций дал распад Советского Союза. Февральский переворот на Украине 2014 года, обернувшийся политическим хаосом в этой стране, позволил Ротшильдам получить контроль над украинской газотранспортной системой. В 2014 году Rothschild & Cie управляла продажей активов украинского президента Порошенко. Rothschild & Co принимала также участие в многочисленных крупных сделках российских компаний; представители этой семьи тесно сотрудничают с фондом Ходорковского. Всё это стоит напомнить, чтобы понять причины, по которым президент Франции Эммануэль Макрон на фоне преобладающих на Западе настроений сделал шаг, многим показавшийся неожиданным, – встретился с Владимиром Путиным и сделал заявления, которые давно не звучали из уст европейских политиков. Общие идеалы? Что это такое? «Я знаю, Россия – европейская страна, и мы верим в Европу от Лиссабона до Владивостока», – сказал Макрон на встрече с российским президентом на августовской встрече в форте Брегансон. Французский президент хочет, чтобы Россия «слилась» (?!) с европейским миром. Сказав, что с Парижем у Москвы «общие идеалы» (?!), Макрон даже Достоевского процитировал. Нынешний французский президент не первый, кто пространство «до Владивостока» объявляет Европой. Энтузиасты не объясняют, правда, как они хотят поместить в Европе Зауральскую Россию – Сибирь. И вспоминается, что молодой человек Эмманюэль Макрон пришёл в политику как «человек Ротшильдов». Поэтому его заявление о России как «европейской стране», о вере в «Европу от Лиссабона до Владивостока» лучше рассматривать в контексте стремления клана Ротшильдов снова при помощи России упрочить свои позиции в мире в борьбе с кланом Рокфеллеров… «Надо скорее найти путь к России» Конечно, не только это вынуждает Макрона делать словесный разворот в сторону России. Анализируя встречу в Брегансоне, французская печать отмечала, что «разворот» вызван геополитическими переменами, пониманием того, что без России Европе будет трудно справиться с вызовами в лице Китая и Соединённых Штатов Дональда Трампа. «Если сравнить первоначальное недоверие Эмманюэля Макрона к Владимиру Путину… с той воодушевленной речью, которую он произнес перед послами в конце августа, то президент Франции, похоже, развернулся на девяносто градусов… – писала Le Figaro. – Разрушение механизмов антикризисного управления и многостороннего мирового порядка стали слишком опасным. Этому надо противостоять. Франция хочет внести свой вклад в возникновение нового международного порядка…» Другое парижское издание La Tribune с тревогой отмечало: «С 2014 года Владимир Путин продолжает отворачиваться от Европы и Запада и сближаться с Востоком и Китаем… Необходимо восстановить долговременное доверие между Европой и Россией в сложном геополитическом контексте, состоящем из слабых истин и сильных угроз. "Европа исчезнет", если ей не удастся перестроить свою стратегию, особенно российскую, сказал Макрон и добавил, что "мы не сможем воссоздать Европу без восстановления связи с Россией, в противном случае Россия пойдет на сближение с другими державами"», – цитирует президента Франции La Tribune, разместившая статью под заголовком «Надо скорее найти путь к России». Макрон стремится упрочить авторитет Франции на международной арене ещё и потому, что внутри страны успехов пока не видно. Непрерывные протесты «жёлтых жилетов», забастовка парижских транспортников, протестующих против пенсионной реформы, проблемы иммиграции, застой в экономике (по итогам 2018 года ВВП Франции прибавил всего 1,5% против 2,3% в 2017 году) – всё это заставляет искать компенсацию на внешнеполитической арене. Завещание Бисмарка Вернёмся на мгновение в Петербург. Вспомним, что совсем рядом с дворцом «русского Ротшильда» барона Штиглица – символа тесных финансовых связей в прошлом России и Европы – стоит особняк, в котором жил посол Пруссии Отто фон Бисмарк, будущий канцлер Германии. Это ещё один символ. Ещё один тип отношения европейцев к России. Бисмарк предупреждал, что с Россией, другом которой он отнюдь не был, лучше не враждовать, а ладить: «Заключайте союзы с кем угодно, развязывайте любые войны, но никогда не трогайте русских». А на другой стороны Невы, напротив домов Штиглица и Бисмарка, в XIX веке жил американский посол Джеймс Бьюкенен – будущий 15-й президент США. И хотя он называл правительство Николая I «тишиной деспотизма», он был тем, кто в 1832 году подписал с Россией первый договор, наделявший стороны статусом наибольшего благоприятствования в торговле. Получается, французский президент прав, считая, что без России не обойтись? Крупнейшая по территории страна в мире, лежащая на двух континентах, служит опорной конструкцией миропорядка. Только как европейцу найти «путь к России», если не предаваться манящим мечтам о Европе, дотянувшейся «до Владивостока»?