Сергей Зенкин. Научная публикация и академическая эксплуатация
НАУЧНАЯ ПУБЛИКАЦИЯ И АКАДЕМИЧЕСКАЯ ЭКСПЛУАТАЦИЯ
Российский университет гонится за публикациями – не только добивается их умножения, но и отнимает их у авторов-ученых. Гонится хищно, по-охотничьи, хотя сам плохо понимает, зачем ему эта добыча; если спросить об этом администраторов, они отвечают «от нас так требуют…» Университетское начальство силится заранее планировать научные публикации сотрудников – даром что всем ясна безответственность таких планов, хотя бы оттого, что выход статьи в свет зависит от собственных планов журнала, которых автор статьи может не знать. Оно требует появления этих публикаций с частой периодичностью – удобной не для их основательной подготовки, а для своей регулярной отчетности.
Оно по собственному усмотрению, исходя опять-таки из удобства статистики, определяет, какие публикации засчитываются при премиальной оплате сотрудников, а какие нет (кажется анекдотом, но немалых усилий стоило убедить научных менеджеров, что «научная публикация» не синоним «статьи», что ею может быть еще и монография или академическое издание памятника). Оно диктует ученым, где, в каких изданиях печатать их работы, а то еще и требует спрашивать специального разрешения для представления этих работ, скажем, на заграничной конференции (такое практикуется в некоторых провинциальных вузах, и отнюдь не только по секретной тематике исследований). Оно навязывает им единообразный и сложный стандарт оформления, не считаясь ни с традициями разных научных дисциплин, ни тем более с личными привычками и соображениями авторов.
Оно требует подробно воспроизводить в заголовке публикации служебное удостоверение ученого: полное бюрократическое название учреждения, где он работает, должность, степень… Нередко, пусть и неофициально, подменяется, фальсифицируется даже подпись автора: к ней прибавляются фамилии начальственных «соавторов», а некоторые публикации просто целиком продаются – для защиты диссертации, для текущей академической отчетности – карьеристам от науки, неспособным их даже пересказать. Одним словом, продукт академического труда отчуждается от своего производителя, присваивается его нанимателем – точь-в-точь как продукция наемных рабочих на конвейере. Университетские преподаватели часто жалуются на потогонный труд, на перегрузку и недоплату, но их пролетаризация не менее проявляется и в фактической экспроприации написанных ими статей и книг.
Все это, конечно, раздражающе несправедливо – а эффективно ли это? Если вдуматься, университет, научно-образовательная институция, работающая в рыночной среде, заинтересован не в публикациях как таковых – ему нужны их авторы, активные и авторитетные ученые, зарекомендовавшие себя, в числе прочего, значимыми печатными работами (тут-то и могут пригодиться наукометрические индексы – для оценки не текущей деятельности, а постоянной репутации автора). Неважно, чья «аффилиация» будет указана в этих работах, кто будет значиться их институциональным «сюзереном» (за это символическое «право первой ночи» сейчас идет безжалостная и комичная борьба, заставляющая вспомнить даже не о капитализме, а о феодальном местничестве: бывает, что вуз объявляет неправильными, «незаконнорожденными» публикации своих сотрудников, если в их заголовке его собственное название отсутствует, или написано сокращенно, или стоит вместе с чьим-нибудь другим, или хотя бы не первым по порядку…).
На самом деле для университета важно совсем другое – что эти ученые лично присутствуют в нем, сообщают ему свой авторитет, а тем самым привлекают к нему студентов, заказы, инвестиции, заставляют уважать его в мире. Количество публикаций само по себе – лишь внешнее и ненадежное выражение этого «человеческого капитала». Университету нечего реально делать с публикациями, которых он так жадно домогается: ими нельзя эксклюзивно пользоваться (в научной работе чужие, даже иностранные исследования идут в дело наравне со своими собственными), после выхода в свет их нельзя продать за деньги; их можно лишь сгрести в кучу, пересчитать и, не разбирая толком содержания, предъявить их число начальству – министерству, государству – в качестве «отчетного показателя».
А государству тоже практически нечего делать с этой кучей – разве что предъявить ее, в свою очередь, собственным гражданам (другие, за границей, вряд ли поверят) как статистическое доказательство грандиозного размаха научных изысканий в нашей стране. Какими бы серьезными научными мотивами ни руководствовались отдельные исследователи, но публикационная система, в которую они втянуты, вся в целом работает вхолостую и напоказ: бывает престижное потребление, а это – «престижное производство».
Сравнение с капиталистической экономикой подходит здесь к своему пределу. Сколь бы жестокой и несправедливой ни была эксплуатация наемного труда, отнимающая у работников созданный ими продукт, но в ней все же создаются реальные ценности, которые идут на пользу не только собственникам предприятий; исторически на каком-то этапе развития эта эксплуатация компенсируется или по крайней мере смягчается насыщением рынка товарами. Она обездоливает работников в качестве производителей, зато в качестве потребителей, покупателей они получают доступ к дешевым продуктам массовой индустрии.
А вот в производстве академических публикаций такого уравновешивающего фактора нет и никогда не будет. Научные работы – не предмет массового спроса, из них реально используются лишь немногие лучшие, а все прочие никем не востребуются, остаются лежать бесполезным грузом. Разгоняя публикационную машину, государство и подчиненные ему университеты лишь замусоривают профессиональную информационную среду грудами научного неликвида.
Эта симулятивная машина, производящая фиктивные ценности, неизбежно движется к кризису; надутый пузырь псевдонаучных трудов рано или поздно лопнет, и чем скорее такое случится, тем легче пройдет. Имея в виду эту неизбежность, не следует обольщаться фикциями; ответственные ученые должны открыто говорить в своей среде о том, что «стимулирование публикационной активности» в его нынешней форме заставляет имитировать настоящую деятельность или как минимум молчаливо поддерживать такую имитацию, идущую где-нибудь на соседней кафедре или в соседнем вузе. И хорошо бы, конечно, доносить эту простую мысль до научных администраторов, большинству из них вполне хватает ума ее понять.
Конечно, многим, даже самым благонамеренным, эта мысль неприятна – кому приятно сознавать, что занимаешься бессмысленной дрянью, да еще и принуждаешь к ней других? – а кроме того, некоторые повязаны с системой вненаучными, коррупционными интересами. Действительно, проблема академической эксплуатации неотделима от общих проблем общества, а потому и борьба за личное достоинство ученого, за его право самостоятельно распоряжаться своим трудом, смыкается с национальными задачами российской науки. В конечном счете, что справедливо – то и более эффективно.
Отсюда
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky