Штаб мировой диктатуры

2 марта 1919 года в Москве открылось мероприятие, анонсированное как Первый международный коммунистический конгресс. Конгресс должен был учредить III Интернационал  – третий по счету, но уже не социалистический, а коммунистический. Создание Коммунистического Интернационала (III Интернационала или, как его именуют чаще, Коминтерн) провозгласили 4 марта 1919 года почти единогласно, воздержался лишь представитель Коммунистической партии Германии. Создание новой структуры готовили давно, но собственно конгресс созвали в спешке: ленинцам необходимо было перехватить инициативу у социал-демократов  – те собрали в феврале 1919 года в Берне свою международную конференцию, планируя вскоре воссоздать II Интернационал. Хотя Бернская конференция и приветствовала революцию в России, но в своей резолюции осудила «путь диктатуры, опирающейся только на часть пролетариата и способной привести к растрате его сил в гражданской войне», итогом которой «окажется диктатура реакции». И вот пока европейские социал-демократы еще лишь искали путь к консолидации, большевистское руководство поспешило обозначить наличие серьезной базы своих сторонников, прежде всего, в странах Европы. Однако вовсе не игра на пропагандистском поле была главным содержанием мероприятия: большевики решали вопрос более существенный  – оформления такого инструмента реализации задач специфического свойства за пределами Советской России, который нельзя было бы напрямую увязать с советским руководством. Так был создан Коминтерн, вскоре превратившийся, по образному выражению Владимира Пятницкого, прекрасного знатока истории и структуры этой организации (и сына одного из ее руководителей), в «гигантскую корпорацию, всепроникающую, охватывающую весь земной шар, вся многообразная деятельность которой была подчинена единственной цели  – мировой пролетарской революции». Как, собственно, и гласил устав, принятый уже на Втором конгрессе в 1920 году: Коминтерн «должен действительно и фактически представлять собой единую всемирную коммунистическую партию, отдельными секциями которой являются партии, действующие в каждой стране». Единственной своей целью эта «всемирная коммунистическая партия» ставила «борьбу всеми средствами, даже и с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии и создание Международной Советской Республики». Коминтерн, говорилось в уставе, «целиком и беззаветно поддерживает завоевания великой пролетарской революции в России» и «обязуется всеми силами поддерживать каждую Советскую Республику, где бы она ни создалась». «Гражданская война во всем мире поставлена в порядок дня. Знаменем ее является Советская власть», – без затей сообщал Манифест Второго конгресса Коминтерна.

С самого начала Коминтерн строился как строго централизованная единая организация, фактически подчиненная только руководству большевистской партии. Да и как еще могло быть, если все создавали проверенные большевики-ленинцы  – по личным указаниям Ленина, строго в качестве инструмента для решения конкретных задач и установок вождей РКП(б). Как в апреле 1919 года признал сам Ленин, «Третий Интернационал фактически создался в 1918 году». Осенью 1918 года ЦК РКП(б) создал Бюро РКП(б) по заграничной работе, причем решение это провели столь секретно, что исследователи и поныне спорят о точной датировке: было ли это сделано 8 октября 1919 года или на месяц раньше, 8 сентября.

Дальше было дело техники, причем не особо затейливой. Показателен состав Первого Конгресса, учредившего III Интернационал. Из 34 делегатов с правом решающего голоса двенадцать  – представители Советской России, а «иностранцев», как пишет историк Александр Колпакиди, щедро представляли военнопленные и эмигранты из «Федерации иностранных групп при ЦК РКП(б)» (еще эту структуру именовали «Центральной федерацией иностранных групп РКП(б)»). Несложно высчитать, что из 22 «иностранцев» – 16 состояли в РКП(б), а «чистые» иностранцы (кроме троих  – одного немца, шведа и норвежца) реально не представляли никого – например, француз Анри Гильбо и швейцарец Фриц Платтен. Иные и вовсе были полными аферистами, как родившийся в России «американец» Борис Райнштейн, который имел аж пять голосов от Социалистической рабочей партии Америки (СРПА), хотя состоял он в РКП(б) и никакая СРПА его никуда не делегировала! Та же картина была и среди 18 делегатов с совещательным голосом: 16 из них  – члены РКП(б), двое – серб Илия Милкич и швейцарка Леони Кашер – не представляли никого.

Зато учрежден Коминтерн, предоставивший большевистскому руководству параллельные возможности  – значительную свободу рук и невообразимую ныне международную поддержку, хотя и скрытую,  внешнеполитическим действиям (включая торгово-экономические, разведывательные и собственно дипломатические) Советской России, а затем и СССР. Само собой, на первых порах в задачи Коминтерна входило и сотворение мировой революции, причем если Советская Россия – плацдарм ее, то Коминтерн – уже как бы «Мировой Генеральный штаб революционной победы» (как гласило обращение большевиков Академии Генерального штаба к делегатам Второго конгресса Коминтерна). На деле же  – международная ширма настоящего штаба, Политбюро ЦК РКП(б). Разумеется, все это  – строго в соответствии с уставом Коминтерна – во имя Земшарной республики Советов, то есть, всемирной диктатуры пролетариата, диктаторские полномочия в которой принадлежат руководителю и инициатору создания этого Штаба мировой революции.

Финансировался этот «штаб» очень и очень щедро, причем долгое время средства на разжигание мировой революции выдавались не валютой, а «натурой»  – драгоценными камнями, теми бриллиантами, сапфирами, рубинами, изумрудами, которые просто выламывались из груд ювелирных изделий, конфискованных чекистами у «буржуев». «Камушки» выделяли эмиссарам Коминтерна не под отчет или расписку, даже не по счету или хотя бы на вес  – сугубо на глазок. Как вспоминал один из таких эмиссаров, Яков Самойлович Рейх («товарищ Томас»), заместитель наркома финансов РСФСР Якуб Ганецкий просто отвел его в набитое сокровищами секретное хранилище, где «лежали горы золотых вещей, колец, вырванных из оправ камней, серег». – «Отбирайте на глаз, сколько считаете нужным. Ильич написал, чтобы взяли побольше»… Я наложил полный чемодан камней, золото не брал – громоздко. Никакой расписки на камни у меня не спрашивали…». Так Коминтерн и финансировался вплоть до его формальной кончины – из советской госказны.

Да и прочее обеспечение Коминтерна  – материальное, техническое, кадровое – тоже с самого начала стало исключительной прерогативой советского партийно-государственного руководства. И вскоре Коминтерн обрел стойкую репутацию не самостоятельной организации, а лишь инструмента советского государства и его спецслужб. В своем исследовании Владимир Пятницкий привел датированный 8 августа 1921 года документ, регламентирующий взаимоотношения между Коминтерном и разведкой, один из пунктов которого гласил: «Представитель Коминтерна обязан оказывать ВЧК и Разведупру и его представителям всяческое содействие». Содействие и сотрудничество было столь тесным, что, как пишет тот же Владимир Пятницкий, аж «до середины тридцатых годов четкого разграничения сфер влияния между разведками армии, ОГПУ и Коминтерна не существовало. Все эти организации действовали дружно во имя общей цели». При этом именно военная разведка курировала военную работу ряда соответствующих структур Коминтерна, особенно те, которые, по словам Владимира Пятницкого, готовили учебники по организации и проведению вооруженных восстаний. А уже чекисты опекали почти все остальное, включая отдел кадров Коминтерна…

Подготовил Владимир ВОРОНОВ