Суворов-помещик и его крепостные: человечность и великодушие
Прижизненный портрет А.В. Суворова
Суворов любил вникать во все подробности быта крестьян, подобно тому как в армии не упускал ни одну мелочь солдатской жизни. Конечно, Суворов был барин и заботу о крестьянах осуществлял по-барски: его беспокоило прежде всего благосостояние поместья, а не нужды мужика. Но та доля человечности, которую допускали тогдашние представления о взаимоотношениях помещиков и «рабов», была неизменно присуща всем его распоряжениям.
Суворовское имение Ундол под Владимиром
Суворов строго регламентировал порядок рекрутчины. Он постановил своих людей не отдавать, а покупать рекрутов со стороны, поскольку «тогда семьи не безлюдствуют, дома не разоряются и рекрутства не боятся». Цена рекрута (150–200 рублей) разверстывалась по дворам. Суворов вносил из этой суммы 75 рублей.
Продолжая придерживаться холостяцких привычек, он, однако, не любил, чтобы его крестьяне медлили с женитьбой: «Крестьянин богатеет не деньгами, а детьми, от детей ему и деньги». Суворов приказывал покупать девок («лица не разбирать, лишь бы здоровы были» ) и женил на них молодых парней. За многоплодие награждал — выдавал продовольствие и по одному рублю на младенца в течение 5 лет.
Инвалиды и старики получали от него пенсию — 6–10 рублей в год. Даже своих отслуживших лошадей Александр Васильевич содержал «за верную службу в отставке на пенсии», или дешево продавал крестьянам, «но Боже избавь, не с тем, чтобы заездить».
Провинившихся крестьян Суворов наказывал по тем временам весьма умеренно. Наказания были такие: «словесно усовещевать»; сажать на хлеб и воду; сечь по рассмотрении вины розгами. «Профилактических» порок Суворов не практиковал. Сек вообще редко: только за кражи, раскольничество и небрежное отношение родителей к детям. «Небрежных отцов должно сечь нещадно в мирском кругу; а мужья — те с их женами управятся сами».
Дворовых людей у Суворова было немного — например, в Ундоле (Владимирская губерния) 22 человека, не считая их семей (100–150 человек дворни было тогда явлением заурядным). Это были повара, кучеры, лакеи, одновременно являвшиеся музыкантами, актерами, певцами, фельдшерами. Подобно другим просвещенным помещикам, Александр Васильевич завел у себя хор на манер голицынского. Он очень любил музыку, хотя музыкальным, как и вообще художественным, чутьем не обладал. В Ундоле исполнялись симфонии Плейеля, квинтеты, квартеты, серенады Вангали, трио Крамера и церковные концерты, особенно любимые Суворовым. Уезжая из Ундол в 1785 году, Александр Васильевич давал наставления офицеру-управляющему: «Помни музыку нашу — вокальный и инструментальный хоры и чтобы не уронить концертное; простое пение всегда было дурно...» Обучал он дворовых и драматическому искусству: «Сии науки у них за плечами виснуть не будут» ; считал, что «театральное нужно для упражнения и невинного веселия». Он дает такие советы управляющим по поводу актеров: «Васька комиком хорош, а трагиком лучше будет Никита; только должно ему поучиться выражению, что легко по запятым, точкам, двоеточиям, вопросительным и восклицательным знакам... В рифмах выйдет легко. Держаться надобно каданса в стихах, подобно инструментальному такту, без чего ясности и сладости в речи не будет, ни восхищения». Вообще, он был чрезвычайно озабочен тем, чтобы дворня не бездельничала. Парикмахера Алексашку он приказал обучать французской грамматике, нескольких других — «словесному» и распорядился «дворовых людей на вольный промысел отпустить... остающимся вокальным инструментам невозбранно пахать и садить: земли излишество мне не служит, служи себе и меньше праздного на пороки».
Собственную праздность в деревне Суворов разгонял различными способами. Много читал и даже одно время содержал на жаловании чтеца. Книг у Суворова было много (14 сундуков и 1 коробка), в основном военного и религиозного содержания, на русском, французском и немецком языках. Выписывал также газеты: «Московские ведомости», «Экономический Магазин», «Петербургские немецкие ведомости» (на немецком языке) и книги: энциклопедию де Бульона, «О лучшем наблюдении человеческой жизни» (для себя и управляющих), «О множестве миров» Фонтенеля (прочитав, посчитал ее вредной) и др. Остальное время делил между камерой-обскура, ящиком рокамбольной игры, канареечным органом, ломберным столом, марками, шашками, домино, нотами, гадательными картами — «для резвости». Изредка охотился на птиц, но записным охотником не был и охотничий штат не держал.
Вставал он со светом и обычно сам поднимал крестьян на работу. Ходил много, особенно по утрам, и очень скоро. Усердно посещал церковь, расположенную за рекой. В половодье приказывал натягивать между берегами канат и переправлялся в винокуренном чане. Любил принимать гостей, но если те приезжали не в пору, то на послеобеденной прогулке Суворов незаметно ложился спать в рожь и оставлял компанию в недоумении. Зимой катался на коньках, ледяных горках, на масляной устраивал нечто вроде «зимнего сада», или, как он говорил, «птичью горницу»: в самую большую комнату с осени ставили в кадках ели, сосны, березки, ловили синиц, снегирей, щеглов, а весной выпускали их.
А.В. Суворов жил в Ундоле в 1784-1785 гг. в небольшом бревенчатом господском доме, стоявшем недалеко от церкви. В чине генерал-поручика командовал Владимирской дивизией, которая находилась вблизи Ундола.
В Ундоле он построил дом так, чтобы можно было устраивать выездные штабные заседания дивизии. За тот же год Суворов написал свою знаменитую книгу «Наука побеждать». За один год в Ундоле он смог разобраться в деревенской жизни и крестьянском хозяйстве. Принято восхищаться аскетизмом образа жизни Суворова. Он действительно мог спать на шинели рядом с солдатами и есть с ними из одного котелка. Но в Ундол он привез дорогую мебель и даже драматических актеров, чтобы наслаждался нормальным «невоенным» бытом и театральными постановками. Имея опыт общения с солдатами, Суворову было легко найти общий язык со своими крепостными крестьянами. Они потом из поколения в поколение рассказывали, как он рано вставал, быстро ходил, всем четко и разумно распоряжался, не терпел мужицкой лени и считал, что русский крестьянин богат не деньгами, а детьми.
Уехав в Санкт-Петербург продолжать службу, Суворов больше никогда в Ундол не вернулся. Его дочь Наталья унаследовала село и присоединила его к землям своего мужа генерала Зубова. Отцовскую усадьбу она сохранила, велела разобрать по бревнышку и перевезти в свое новое имение.
Сегодня нет ни села Ундол, ни усадьбы Суворова. Но есть город Лакинск, западная окраина которого находится точно на месте суворовского имения. Поэтому жители Лакинска ведут историю своего города не с момента появления топонима Лакинск на карте Советского Союза, а с тех давних времен, когда на берегу речки Ундолки стояло славное село Ундол.
