А посидеть? : кузены Раменских, которые «не вписались»

Помнишь, как бывало брюхом шёл вперёд?

Как я уже писал ранее, юный пономарь Пахомий Раменский, получил весной 1842 года вместе с местом в мологинском причте и девицей Ольгой, в приданное тещу Агафью, своячницу Сашу и двух маленьких шурьев. Если тещу и своячницу достаточно было просто кормить, то мальчикам Синевым – Ване и Васе – следовало дать соответствующее их сословному статусу образование. Оба они вскоре отданы были, как и их покойный отец, в Ржевское духовное училище, где, по принадлежности к причту Преображенского храма, получили фамилию Преображенские, полностью вытесневшую родовое прозвание Синевы.

Далее последовала Тверская семинария, в которой младший – Василий – не задержался, подобно своему зятю, при первой же возможности заняв место пономаря поближе к дому – в селе Городке Семеновом Прасковьинской волости Старицкого уезда с января 1852 г., где ему было суждено прослужить 30 лет и три года. Место не было сопряжено с браком, причётнику, при удачных обстоятельствах, не было нужды жениться до принятия должности. Лишь спустя несколько лет Василий Преображенский женился на дочери дьячка Преображенского храма села Красного соседней Братковской волости Сергея Ивановича Тархова – Любови, младше его шестью годами. В 1885 г., после приходской реформы, уже немолодой пономарь Василий, как и его мологинский зять Пахомий, получин сан дьякона в соседним с Красным селе Ильинское-Ермолаево и именно там в 1901 г. окончил свой жизненный путь.

Иван Преображенский, в отличии от брата, прилежно отучился шесть лет в семинарии и окончив курс претендовал на статус священника. Однако получить место в родных краях и сразу ему не удалось, для человека без особых связей, вакансий не было. Иван, чтобы получить в перспективе место, перебрался на другой конец губернии – женился в 1857 г. на дочери священника села Башарова Весьегонского уезда Александра Гавриловича Лебедева – Анисье – и был посвящен в сан, но только в июле 1860 г. получил место тестя, когда тот решил выйти за штат.

Ивану Преображенскому предстояла долгая и, пожалуй, успешная карьера, на протяжении которой он поменял несколько мест служения – во 2-й пол. 60-х он сумел перебраться поближе к родительскому дому, в Старицкий уезд, в село Новотроицкое, с кон. 70-х служил одним из священников самого Мологинского храма, а с марта 1889 г. получил приход в Дарьино. К концу служения (он вышел за штат в 1906 г.) отец Иоанн имел сан протоиерея, жалованный Синодом наперсный крест с бриллиантами и большую семью.

Мне сейчас известны сведения о пяти детях отца Иоанна и Анисьи, которые обзавелись собственными семьями и оставили потомство, все они так или иначе по службе своей были связаны с ведомством православного исповедания. Старшие сыновья-погодки – Александр (1861 г.р.) и Георгий (1862 г.р.) родились в Башарово. У молодого священника не было в тех краях никаких связей – крестными мальчиков стали сёстры матери да местные причётники. Отец мотивировал сыновей на получение статусного образования – они успешно окончили семинарию в 1883 г. а затем, по примеру кузена Алексея Раменского, и СПб ДА в 1887 г. – Александр кандидатом богословия с правом на степень магистра без дополнительных испытаний, Георгий – просто кандидатом. Молодые люди, однако, выбрали разную стезю – Александр, один из лучших выпускников, принял сан и получил приход в столице, а Георгий вернулся домой, преподавать в Ржевском епархиальном училище.

За год до выпуска братья были поручителями у своей сестры Анны (1869 г.р.) при венчании её со свежевыпущенным кандидатом богословия МДА Василием Иосифовичем Троицким, только что принявшим приход в селе Тысяцком Новоторжского уезда.
Восемь лет спустя, в январе 1894 г., Георгий Преображенский, всё в том же статусе преподавателя Ржевского епархиального училища, вместе с зятем Василием Троицком был поручителем при венчании младшей своей сестры, Марии (1875 г.р.), со студентом Тверской семинарии Николаем Тимофеевичем Кавским, только что назначенным священником в старицкое село Казначеево.

В ту пору у Георгия Ивановича и его супруги Марии Аркадиевны было уже двое своих детей – сын Борис (1894 г.р.) и дочь Вера (1890 г.р.), крестными которой были бабушка Анисья и её младший сын Иван, в то время учитель Витожской ц.п.ш. Иван Преображенский (ок. 1871 г.р.) единственный из братьев не окончивший (подобно кузену Николаю Раменскому) семинарского курса, прослужив некоторое время учителем ц.п.ш., поступил в 1891 г. на место дьякона в ржевское село Молодой Туд, взяв в жёны дочь своего предшественника Надежду Михайловну Образцову, старшую сестру будущей учительницы мологинской школы Елены Образцовой. Позднее (в 1897 г.) Иван был перемещён на место дьякона в село Архангельское-Чашниково. Крестной его сыновей – Константина (1896 г.р.) и Николая (1898 г.р.) была сестра Анна Троицкая. Она же в январе 1896 г., вместе с отцом, протоиереем Иоанном, была восприемницей первенца своей сестры Марии Кавской – Николая {9 июня 1918 г. командир 2-го Уральского стрелкового полка Красной армии прапорщик Николай Кавский будет убит в бою с чешскими легионерами у разъезда 88 Челябинско-Екатеринбургской железной дороги в районе Кыштыма. Факт этот прошёл мимо внимания Антонина Раменского}.

В это время у самой Анны Ивановны было уже двое детей: сын Михаил (1890 г.р., крестные – брат Анны учитель Иван и сестра Мария) и Петр (1894 г.р., крестные – дед, протоиерей Иоанн Преображенский и его незамужняя дочь Мария). В августе 1897 г. семья перебралась в г. Торжок, где о. Василий поступил служить священником Троицкой (не кладбищенской) церкви. В этой церкви 3 сентября 1901 г. был крещен младший сын Анны – младенец Александр. Крестными были его брат Михаил и бабушка Анисья Александровна Преображенская. Крещение совершил священник двоюродный брат Анны – священник Дальне-Троицкой отец Александр Преображенский с псаломщиком Михаилом Веревкиным.

Александр Васильевич, единственный, на данный момент, известный мне ребёнок дьякона Василия Преображенского, родился в 1870 г., крестным отцом его был двоюродный брат, студент СПбДА Алексей Раменский. Александр Преображенский успешно прошёл полный курс семинарии, закончив её в 1892 г., а в следующем году, удачно женившись на дочери священника церкви Дальней Троицы г. Торжка Никиты Анитова, получил место тестя и в дальнейшем, до Революции, служил в разных храмах Торжка и преподавал в городских учебных заведениях. Возможно, после 1901 г. с ним жила овдовевшая мать, Любовь Сергеевна, сведениями о детях отца Александра я в настоящее время не располагаю. После 17-го г. А.В. служил в селе Микшино Залозинской волости Новоторжского уезда.

До 2-й пол. 20-х гг. у микшинского священника не было явных проблем с Советской властью, однако 26 августа 1926 г. отец Александр был арестован оп обвинению в «антисоветской агитации и пропаганде» (ст. 58 п. 10 УК РСФСР). Хотя в начале ноября его освободили под подписку о невыезде, 22 июня 1927 он был вновь арестован, а 23 сентября приговорен к 3 годам ссылки и отправлен в Кара-Тюбе Уральской области {ГАРФ. Ф. Р-8409. Оп.1: Д. 224. С. 76-78; Д. 395. С. 138}. В третью годовщину первого ареста Преображенский обратился за помощью к Е.П. Пешковой.

<27 августа 1929> «Председательнице Общества помощи политзаключенным Екатерине Павловне Пешковой. Административно ссыльного Преображенского Александра Васильевича, проживающего в г<ороде> Кара-Тюба, Уральского округа
Прошу Вас направить и поддержать пред Коллегией ОГПУ нижеизлагаемое мое ходатайство и по получении по оному постановления Коллегии уведомить меня по вышеизложенному адресу о содержании такового. Предъявленное мне в июне 1927 года Уполномоченным Тверского Губ<ернского> Отдела ОГПУ обвинение, повлекшее за собою наложение на меня административного взыскания в виде высылки в Казахстан на три года по постановлению Особого Совещания при Московской Коллегии ОГПУ от 23 сентября 1927года, редактировано было, если не с буквальною точностью, то с несущественными отступлениями от буквального текста так: "Преображенский А.В., как служитель культа, будучи арестован в 1926 году за антисоветскую деятельность, по освобождении из-под стражи усилил таковую, распространяя ложные слухи о войне, о разгоне Советской власти и о замене ее Учредительным собранием". По данной редакции обвинения есть основание полагать, что мне вменены в ответственность и наложено соответствующее наказание не только за незакономерные гражданские проступки, допущенные мною в 1927 году, но совместно и за совершенные в 1926 году, когда мне в качестве подследственного пришлось пробыть под стражею в Тверском Исправ<ител ьном> труд<овом> доме от 29 августа по 4-е ноября 1926 года, а затем, по освобождении из-под стражи, в ожидании постановления Коллегии ОГПУ по возбужденному против меня делу быть под запретом выезда из местожительства от 4 ноября 1926 года по 22 июня 1927 года, т<о> е<сть> по день второго ареста. Являясь в положении подсудимого и лишенного полной гражданской свободы с момента первого ареста 29 августа 1926 года без всякого перерыва до самого постановления Особого Совещания о наложении на меня административного взыскания 23 сентября 1927 года и, имея ввиду устанавливаемую вышеизложенным обвинением связь между делом 1926 и делом 1927 года, позволяющую смотреть на оба дела, как на два момента одного судебного процесса, я нахожу основание ходатайствовать пред Коллегией ОГПУ о зачете в срок отбывания наложенного на меня взыскания не только времени предварительного заключения со дня второго ареста, как указано в постановлении Особого Совещания от 23 сент<ября> 1927 года, но и времени содержания меня под стражей в качестве подследственного от 29 ав<гус та> по 4-е ноября 1926 года, равно как и времени проживания под запретом выезда от 4-го ноября 1926 года по 22 июня 1927 года в том, или ином размере по усмотрению Коллегии.
Административно ссыльный
Преображенский Александр Васильевич.
Кара-Тюба Уральского округа.27/VIII1929 года»
{ГАРФ. Ф. Р-8409. Оп. 1. Д. 396. С. 194. Автограф.}

После ссылки, во второй половине 30-х гг., отец Александр служил в церкви вмч Екатерины г. Новоузенска Саратовской области. Арестован сотрудниками Новоузенского РО НКВД 5 сентября 1937 г. Осужден к ВМН тройкой при УНКВД СССР по Саратовской обл. 14 сентября за «антисоветскую агитацию среди верующих». Расстрелян в Саратове 21 сентября. Реабилитирован 21 июня 1989 г. по Указу Президиума ВС СССР от 16.01.89 г. по году репрессий 1937-му. {Списки репрессированных мирян и духовенства Русской Православной Церкви по Саратовской епархии. Сведения о тверском отце Александре В. Преображенском, к сожалению, смешивают в разных источниках со сведениями о более известном питерском протоиерее Александре В. Преображенском (1874 г.р.). Протоиерей Александр, представитель семьи потомственных столичных священнослужителей, никогда не служил и не жил в Тверской губернии и, будучи в марте 1935 г. выслан в Саратов, на мой взгляд, не служил в Новоузенске. Он был арестован в Саратове 27 октября 1937 г. и расстрелян 4 декабря. Реабилитирован по тем же основаниям 16 мая 1989 г.}

Крестник отца Александра – Александр Троицкий и его братья равно не вписались в Советскую действительность. С 1902 г. по 1908 г. отец семейства священник Василий служил в Христорождественской церкви Торжка и являлся законоучителем земского городского Троицкого училища. Он, увы, питал слабость к зелёному змию и 5 марта 1909 г. скончался от крупозного воспаления лёгких, оставив матушку Анну Ивановну с четырьмя детьми (В 1903 г. в семье родилась дочь Елена). Заботы о семье пали на плечи старшего сына 19-летнего Михаила, студента семинарии. Окончив в том же году курс по 1-му разряду, Михаил отказался от поступления в академию и поторопился жениться на дочери приятеля отца священника погоста Чурилово Флавиана Алексеева, некогда его крестившего, Капитолине (1888 г.р.). Это дало ему возможность получить место священника в селе Горки. К началу войны у Михаила уже были две дочери – Зоя (1912 г.р.) и Надежда (1914 г.р.).

Средний брат, Петр, в 1913 г. окончил по 1-му разряду курс в ТДС и поступил в Императорскую Петроградскую Духовную академию. Учился в педагогическо-исторической группе. 15 октября 1916 года, когда закончил первый курс академии, был призван на военную службу Новоторжским уездным воинским присутствием. В начале января 1917 года был зачислен в армию в 1-й подготовительный Нижегородский учебный батальон и направлен во 2-ю Московскую школу подготовки прапорщиков пехоты. 25 февраля 1917 года принял присягу. 27 мая был произведен в прапорщики и назначен в 57-й пехотный запасной полк в Твери. Был переведен в 289-й полк в городе Вязьме в Смоленской губернии. 16 сентября 1917 года переведен в 51-й пехотный полк в 11 роту. В это время командир полка вызвал к себе офицеров и предложил ехать на Дон, на территорию, принадлежавшую белым, чтобы воевать против большевиков. Некоторые офицеры тогда уехали из Вязьмы, не пожелав переходить на сторону советской власти. Петр Васильевич отказался куда-либо ехать, на стороне белых он не выступал, но и за красных тоже не воевал.

В Вязьме Петр Васильевич был выбран в Совет солдатских депутатов, но вскоре был освобожден от службы как имеющий звание учителя. 9 декабря 1918 года был вновь мобилизован и назначен командиром взвода маршевой роты в 3-й стрелковый пехотный запасной батальон 7-й дивизии в Осташкове Тверской губернии. За три дня до отправки на фронт был переведен в хозчасть полка интендантом и казначеем, получил благодарность приказом по армии за хорошую постановку отчетности в боевой обстановке. В военных действиях не участвовал. В 1923 году в Твери Петр Васильевич был в школе комсостава делопроизводителем. В этом же году демобилизовался.

Младший из братьев, Александр, уже успел к этому времени отсидеть в тюрьме и стать монахом. Юный Александр отучился три года в ТДС, покинуть которую в сентябре 1918 г. вынудила его реорганизация семинарии в Единую трудовую школу. В декабре умерла Анна Троицкая и, после этого, юноша жил послушником в Новоторжском Борисоглебском мужском монастыре ("Ефремии"). В январе 1921 г. Александра, по религиозным убеждениям уклонявшегося от мобилизации в армию, арестовали и приговорили к году принудительных работ за «уклонение от воинской повинности и агитация против Советской власти». До сентября 1921 г. он пребывал в тверской тюрьме, после чего был освобожден и сразу отправился в Нилову Столбенскую пустынь на Селигер, где принял постриг под именем Вениамина, после чего вернулся в Ефремию, где был посвящен в иеромонахи и назначен казначеем монастыря.

Близкий к новоторжскому и тверскому священноначалию, иеромонах Вениамин активно противодействовал поддерживаемому властями обновленчеству, в силу чего вновь был арестован в ноябре 1922 г. вместе с группой священнослужителей, отправлен в Бутырку и в феврале 1923 г. выслан на два года в Ташкент. Там он познакомился и сблизился с епископом Андреем Ухтомским и это, по сути, определило его дальнейшую судьбу. Летом 1923 г. в Ташкенте Вениамин был рукоположен епископом Андреем в сан архимандрита, зимой 1928 г. в башкирском селе был хиротонисан по благословлению Андрея во епископа, всё это время будучи его близким сотрудником и в Средней Азии, и на Урале. Хиротония во епископа имела, впрочем, вполне практический смысл –«андреевское» автокефальное течение православных староцерковников патриаршей ориентации, сторонников епископа Андрея (Ухтомского), не признавало прав митрополита Сергия (Страгородского) на руководство Русской Церковью и выступало против его «Декларации» от 29 июля 1927 г., вследствие чего епископ Андрей был выслан из Уфы в Среднюю Азию. Вениамин – его доверенный сотрудник призван был заменить владыку.

Центром его служения была Симеоновская церковь, в сторожке при которой он и жил. По воспоминаниям прихожан деятельность его была успешна и обратила на себя внимание властей, после чего церковь Симеоновскую решено было закрыть, что вызвало резкий протест прихожан, выразившийся в двух демонстрациях женщин. Вениамина в марте 1929 г. допрашивали по этому поводу в местном ОГПУ, но он сумел тогда оправдаться и продолжил свою деятельность, однако, в июне 1930 г. его всё же арестовали, наряду с другими активистами «андреевцев», обвинив в контрреволюционной деятельности. Упомянутые демонстрации были одним из основных пунктов обвинения.

Об ту пору, как Вениамин обосновался в Башкирском центрисправдоме, из Бутырок в Казахстан, как раз, ехал его брат Петр, к тому времени уже иеромонах Павел, принявший после демобилизации постриг в Даниловом монастыре. Павел нёс послушание руководителя хора и исповедника, а в конце 1929 г. оказался фигурантом дела, подобного уфимскому. Власти затеяли закрыть Данилов монастырь и служивший как-то в монастыре епископ Парфений Брянских обратился к верующим с просьбой содействовать предотвращению закрытия обители. Результатом был арест его самого и группы связанных с ним лиц, среди коих оказался и иеромонах Павел.

Власти имели свой резон, ибо митрополит Сергий написал же в своей декларации, что храмов столько, сколько нужно, а иной раз больше, чем нужно и верующие порою сами просят закрыть лишний храм. Соответственно, если планировалось что-то закрыть и неожиданно выяснялось, что верующие не «просят» и храм не «лишний», власти бывали разочарованы. Ко всему, и даниловским монахам, и уфимским «повстанцам» (кодовое название их дела) вменялась помощь из общественных средств сосланным коллегам. Итак, Павел ехал на три года в Акмолинск, а его брат до конца ноября ждал предъявления обвинения, после чего объявил голодовку и обратился к начальнику тюрьмы с прошением:

Лично мне до сих пор не предъявлено никакого обвинения, кроме того, что будто бы я посылал крестьянина Кот Адама "разрушать колхозы"... Для меня стало ясно, что арест меня и всех со мной взятых, — арест стратегический... При том бесправии, в котором находится в наше время духовенство в России, подыскать и обвинить нас — пустяки... Нам не верят, считают врагами... Нас травят в газетах... Нас облагают ... непосильными налогами... Нас арестовывают и сажают в тюрьмы и подвалы... Нас безнаказанно оскорбляют на улице, сплошь и рядом в нас летят камни и комья грязи, и мы ... не можем ни защищаться, ни жаловаться, ибо наши заявления подобного рода вызывают только смех и глумление... Мы... не имеем ни свободы своей совести, ни тех прав, которые нам даровала советская конституция... Я, например, ни одной минуты ни на одну йоту не отступил от гражданских законов, нажил себе врагов... за недопущение в жизнь того, что противоречило гражданским законам... Поверьте же, что я и взятые со мною не имеем вины.

Вениамину, однако, не поверили и в декабре 1930 г. он отправился с коллегами в Пермский край, в Вишерский ИТЛ. Напомню, что речь идёт о совсем молодом человеке, Вениамину ещё не было и тридцати. Соответственно, с ним не особо церемонились и в лагере он оказался на тяжёлых физических работах, бысто расстроивших его не особо крепкое здоровье. Андрей Ухтомский из Алма-аты писал в сентябре 1932 г. Пешковой:

...В Красно-Вишерском лагере .. в больнице находится мой духовный сын, епископ
Вениамин (Троицкий )... Он так же физически беспомощен, как и я; тем не менее,
он был поставлен на тяжелые физические работы и вскоре получил гнойный плеврит.
Ему была сделана операция, выломали ребро; он уже был приговорен к смерти.
Однако он вынес операцию. Но теперь ему грозит чахотка, если ему не удастся
переменить климат. Умоляю Вас, помогите. Троицкий — вполне одинок, а теперь —
вполне инвалид. Он имеет только брата (монаха), но разошелся с ним в церковных
убеждениях. Его преступление (как и мое) заключается только в том, что он
христианин-коммунист, а не идолопоклонник. Если Вы спасете Троицкого, то
спасете одного из честнейших русских людей.

По ходатайству Е.П.Пешковой, постановлением Коллегии ОГПУ епископ Вениамин был комиссован в вольную ссылку и получил "минус 12" — запрещение проживать в 12 пунктах Уральской обл. 4 февраля 1933г. он был из лагеря освобожден. Местом ссылки стал г. Мелекесс. В это же время вернулся из ссылки и иеромонах Павел, которому, в отличии от брата не воспрепятствовали проживать на его малой родине и в Подмосковье. Принято считать, впрочем, что Павел жил на полулегальном положении.

Вениамин в Мелекессе поначалу активно взялся обустраивать жизнь местной анти-обновленческой общины, чему не препятствовали и власти, рассчитывовашие, что епископ соберёт верующих в одном месте (службы до того велись тайно по домам), где их проще будет контролировать. Начинание Вениамина было успешно, однако, в 1934 г. Вениамин резко порвал со своим духовным отцом Андреем Ухтомским, сидевшим в ту пору в Ярославском политизоляторе, обвинив его в переходе к старообрядцам. Владыка Андрей пытался оправдаться, но его духовный сын уклонился от общения.

Этот конфликт, надо полагать, психологически надломил Вениамина – его активность стала постепенно затихать. Тогда же в Мелекесс прибыл с семьей протоиерей Михаил Троицкий, многие годы спокойно сослуживший со своим тестем отцом Флавианом в Чурилово, а в 1934 г. арестованный и по освобождении «по состоянию здоровья», предпочевший отказаться от пастырского служения и уехать из родных краёв. Вениамин какое-то время продолжал переписываться с уфимскими «андреевцами», но, в конце концов, как показывал сам позднее, «с 1936г.... я своими помыслами отошел от церковной работы... Свою деятельность в этой области за время адмвысылки (г.Мелекесс) я считаю пассивной, с намерениями уничтожить Уфимскую автокефалию и присоединить к высшему церковному совету...»

Однако, в марте 1937 г. был вновь осужден Андрей Ухтомский (его расстреляют 4-го сентября), а 29 июля 1937 г. арестовали и Вениамина. Его обвиняли в «организованной контрреволюционной деятельности, направленной на подрыв Советской власти и против руководителей партии и правительства». Вениамин стал фигурантом дела «дела контрреволюционной группы, возглавляемой епископом Вениамином (Троицким), г.Мелекесс, 1937г.». Обвинение постулировало существование на территории Куйбышевской обл. «контрреволюционной церковно-сектантской монархической организации, объединявшей в своем составе кулацкие, белогвардейские, поповско-монашеские и церковно-сектантские элементы», в качестве членов которой осуждено 269 человек.

Одним из осуждённых оказался Михаил Троицкий арестованный 9 декабря 1937 г., который, как было сказано в обвинении, «проводил а/с агитацию с повстанческими и террористическими взглядами». По постановлению тройки при УНКВД по Куйбышевской обл. от 21-22 декабря 1937 г. братья были приговорены к расстрелу. Михаила расстреляли 20 февраля 1938 г., Вениамина – 16 апреля. По делу «контрреволюционной группы» оба были реабилитированы Военным трибуналом Приволжского военного округа 14 янв. и 7 сент. 1956 г.
Ко времени расстрела братьев, иеромонах Павел стал фигурантом нового «дела об иноческом братстве Данилова монастыря», но в силу частой смены местожительства оставался пока на свободе. Обвинение констатировало, что «на территории Московской обл. и ряде районов Ивановской обл. существовала подпольная к/р организация церковников и монашества, т.н. "Всероссийское Иноческое братство", возглавляемая архиепископом Поздеевским и архимандритом Холмогоровым с группой своих послушников из бывшего Московского Даниловского монастыря на основе к/р платформы ссыльных епископов, известной од именем "Истинно Православная Церковь"... Были созданы к/р группы — ячейки организации, объединенные в т.н, "домашние нелегальные церкви" ("скиты", "обители" и т.д.)... В г.Малоярославце и в Зарайске имелись к/р группы, которые возглавлялись архимандритами Соловьевым Поликарпом, Сафоновым Стефаном и иеромонахом Троицким».

В 7 июня 1939 году в Завидово отец Павел был наконец арестован, на основании показаний другого «контрреволюционера», в октябре этого же года осужден на 8 лет лишения свободы в исправительно-трудовом лагере и уже в ноябре отбыл по этапу в Ивдельлаг НКВД (Свердловская область). В лагере он тяжело заболел и был признан как «инвалид неработающий». В 1943 году его сестра Елена Васильевна (в замужестве Виноградова) направила в НКВД заявление с просьбой об освобождении о. Павла из заключения в связи с крайне тяжелым состоянием его здоровья, однако, в лагерном деле о. Павла содержится Акт, в котором констатируется смерть его, последовавшая 8 февраля 1944 года в 4 часа в результате двусторонней пневмонии с острым геморрагическим нефритом {Как любопытный факт отмечу, что от пневмонии умерли родители братьев Троицких, серьёзные проблемы с легкими были и у Вениамина}.

На этом земная история братьев Троицких заканчивается. Чудесное виртуальное воскресение отца Павла в 1970 г. считаю возможным полностью отнести на счёт Агриппины Кутомкиной-Истнюк и не рассматривать. Интересующиеся легко найдут подробности. Вернёмся к сыновьям дарьинского протоиерея Иоанна Переображенского.

После окончания курса СпбДА, Георгий вернулся во Ржев учить местных девушек, а Александр остался в столице, женился и был в декабре 1887 г. посвящён в священники церкви Святителя Николая Чудотворца на Черной речке. В дальнейшем его карьера шла по возрастающей и была весьма завидна для белого священника. В 1892 его перевели в Сампсониевскую церковь, в апреле 1900 – в Николо-Богоявленский морской собор, причисленный к Морскому ведомству.

С 1901 г. отец Александр —законоучитель Александровской женской гимназии в СПб.; с 1902 г. — сверхштатный член Духовного правления при протопресвитере; с 1912 г. — штатный член того же правления; с 1914 г. — настоятель Николо-Богоявленского морского собора; в 1917 г.—Главный священник Балтийского флота. Награды: 1905 г.—сан протоиерея; 6.05.1908 г. — орден Св Анны 3 ст.; 8.02.1910 г. — Кульмский юбилейный знак в память 200 летнего юбилея Гвардейского экипажа; 6.05.1911 г.—орден св. Анны 2-й ст.; 1915 г. — палица; 1917 г. — сан митрофорного протоиерея. Карьера отца Александра, на мой взгляд, вполне сопоставима по успешности с карьерой его двоюродного брата – Алексея Раменского и нет сомнения, что их тверские родственники за карьерой столичного священника следили.

В семье протоиерея Александра Преображенского и его жены Анны Алексеевны (1864 г.р., дочери протоиерея Василеостровской Благовещенской церкви Алексея Ивановича Шипунова) было пятеро детей – Нина (1890 г.р.), Николай (1894 г.р.), Ксения (1896 г.р.), Сампсон (1901 г.р.) и Мария (1903 г.р.). У всех детей, кроме Нины, крестным отцом был известный В.К. Саблер, об ту пору товарищ обер-прокурора Синода и сенатор.

Приход к власти большевиков не сразу, но прекратил карьеру митрофорного протоиерея. Я мало что об этом знаю. В апреле 1918 г., по указанию Морского ведомства, Гвардейский экипаж передал всё имущество, сооружения и территорию собора в ведение прихода. Был выбран приходской совет, куда вошёл весь причт во главе с настоятелем, но председателем совета выбран был не он, а рабочий Андреев. Судя по отчёту Андреева перед райсоветом от октября 1918 г., отец Александр на тот момент ещё оставался настоятелем. Правнучка его сына Сампсона – Анна Юрьевна Баринова (в девичестве Преображенская) рассказывает, что у прадеда «было 2 младших брата - средний с семьей эмигрировал во Францию, младший сначала служил в белой гвардии (есть фотография, где он в форме и с Георгиевским крестом), потом отрекся от своих родственников и вступил в ряды красной армии». Из этой очевидно неточной информации следует, на мой взгляд, что брат Самсона Николай (о котором я сейчас ничего не знаю) уехал из России вместе с родителями и младшей сестрой. Видимо, это произошло в конце 1918 г., поскольку в 1919 г. настоятелем Морского собора был уже протоиерей Александр Беляев, много лет служивший вместе с Александром Преображенским. О судьбе Преображенских в эмиграции мне ничего не известно.

Под вторым братом, возможно, имеется в виду двоюродный брат Самсона и Николая – Борис Георгиевич, подходящий под описание. Подпоручик русской армии во время мировой войны, он служил в Белых войсках Восточного фронта, был взят в плен и в январе 1921 г. находился уже в частях Туркестанского фронта РККА.

В 1923-25 гг. Нина, Ксения и Самсон Преображенские проживали в старой отцовской квартире на Екатерининском канале и числились преподавателями. Нина, видимо, так и не вступившая в брак, в конца 20-х жила в Греческом переулке и продолжала преподавать. Самсон, окончивший курс в духовной семинарии, преподавал естествознание на Высших Богословских курсах Николая Чукова в Ленинграде в 1925-1928 гг. В какой-то момент он принял сан священника, возможно, перед женитьбой. У Самсона и его жены Анны было двое сыновей – Николай, дед Анны Бариновой, и Александр. Репрессии духовенства рубежа 20-30-х гг. его минули, однако, после убийства Кирова, в марте 1935 г. он был арестован и выслан из Ленинграда как «чуждый элемент». С группой таких же «элементов», Самсон проживал в с. Боровое Мендыгаринского р-на Кустанайской обл. Арестован 17 ноября 1937 г. Тройкой УНКВД Кустанайской обл. вместе с другими бывшими ленинградцами и 20 ноября 1937 г. приговорен по ст. ст. 58-7-10 УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Кустанай 23 ноября 1937 г. Реабилитирован 16.04.1957 года Президиумом Кустанайского облсуда. Причина прекращения дела: за недоказанностью состава преступления.

Кузен Самсона – Борис, волею обстоятельств вырос в Сибири – его отец Георгий, после десятка лет службы в Ржевском епархиальном женском училище (ЕЖУ), был рукоположен в священника и принял в 1898 г. место инспектора классов и законоучителя Тобольского ЕЖУ, навсегда покинув с семьей родные края и сманив, пару лет спустя, туда же брата Ивана посулами священнического места в туринской слободе. Борис успешно отучился в Тобольском ДУ (1909), затем поступил в семинарию, но, как я предполагаю, после смерти протоиерея Георгия Преображенского в 1913 г., семья уехала из Сибири и Борис перевелся в Псковскую семинарию, однако, в 1915 г. бросил её и поступил в Юрьевский университет. Год спустя его призвали в армию и он окончил 2-ю Петергофскую школу прапорщиков (15.10.1916), после чего служил младшим офицером и начальником пулеметной команды 3-го Финляндского стрелкового полка.
В марте 1918 г. Борис был демобилизован, уехал в Сибирь (его дядя Иван служил об ту пору протоиереем в соборе Ялуторовска) и поступил на службу в Союз Сибирских маслоделательных артелей. В июля 1918 г. его мобилизовали в Белую армию и он стал офицером в 19-м Петропавловском стр. полку (19-м Сибирском стр. полку). В конце 1919 г. взят в плен и мобилизован уже в Красную армию. В 1920 г. был сотрудником Особпродкома РККА и агентом-контролером 2 разряда при представителе Особой комиссии по снабжению продовольствием войск Семиреченской области в Джаркентском военном районе.

В начале 20-х гг. демобилизован, жил в Пензе, работал научным сотрудником Пензенского краеведческого музея. 9 января 1931 был арестован Пенз. Опер. Сект. ПП ОГПУ СВК и обвинен по ст. 58, п. 10-13 УК РСФСР в том, что проводил а/с агитацию против мероприятий Сов. власти {АСД № 711, УФСБ РФ по Пензенской области}. Дело, видимо, заглохло – Борис был освобождён и остался в Пензе. Он устроился работать препоратором-лаборантом в Куйбышевский Госзаповедник в г.Пензе, но через несколько лет, 23 января 1938 г. был вность арестован и приговорен к расстрелу тройкой при УНКВД по Тамбовской области. Ему вменили ст. 58, п. 10 ч 1 с мотивацией: занимался к/р деятельностью, вел пораженческую агитацию, восхвалял фашизм. Расстрелян 13 февраля 1938 г. Реабилитирован 23 мая 1957 г. Пензенским облсудом – дело было прекращено за отсутствием состава преступления {АСД № 5000, УФСБ РФ по Пензенской области}.

На сегодняшний день это все родственники Антонина Раменского, на практике познавшие, что у Советской власти твёрдая рука …