Кемеровский школьник стал советником министра просвещения России. Мы поговорили о том, как ему это удалось

О роли родителей, недоверии инвесторов, новой пионерии и значении идеологии.

«Сын маминой подруги» существует в реальности: десятиклассник Егор Семёнов в шестнадцать лет собрал команду исследователей, занимается наукой, а на первом-втором курсе планирует открывать собственный бизнес. После одной из многочисленных побед на конкурсах сам министр просвещения Сергей Кравцов пригласил его стать советником на общественных началах. Мы поговорили с Егором об участии родителей, недоверии инвесторов и значении идеологии в жизни людей. Значимы ли его достижения, или это лишь громкие слова и авансы? Предлагаем судить об этом читателю.

О победе на конкурсе лекторов: «О снисходительности и речи быть не может»

— Вас пригласили стать советником министра после победы в «Школьной лиге лекторов». Что это за конкурс?

— У Российского общества «Знание» существует проект «Лига лекторов» — он для взрослых. А «Школьная лига лекторов» — это проект, в котором сами дети участвуют в просветительской деятельности, пробуют себя в роли лектора и готовятся к тому чтобы, возможно, преподавать, когда станут старше.

— Школьники читают лекции ровесникам?

— Я читал лекции в Красноярске и Москве для студентов. Приходили и школьники, и взрослые люди, вход на эти мероприятия открытый, но основная аудитория — студенческая.

— На какую тему вы читали лекции?

— Одна лекция — по металлорганическим каркасным структурам. Это новые материалы, открытые в 2015 году. Я уже успел их посинтезировать на базе образовательного центра «Сириус», и на лекции рассказывал о том, как ведутся исследования в этом направлении. В Красноярске читал лекцию на тему углеродных наноструктур. Финальная лекция была в рамках нового тренда химической промышленности России — глубокой переработки твёрдых бытовых отходов.

— Я правильно понял, что вы рассказываете о теории, делаете срез последних исследований на ту или иную тему?

— Да, безусловно, но для моих лекций важный критерий — рассказать о том, чем конкретно я занимался. То есть я сам веду исследовательскую деятельность и говорю о том, в чём я достаточно компетентен.

— Как на вас реагировала аудитория? Ведь вы младше своих слушателей.

— В Красноярске была прекрасная аудитория. Там вообще не было химиков, я это видел, но они слушали с большим интересом, были вопросы. Я сформулировал [для себя] такой критерий оценки лекции: насколько много вопросов. Я рассказывал в достаточно серьёзном тоне, на злободневную, актуальную тему. Меня слушают как уже сложившегося лектора, нет никакого, как это называется? Эйджизма, шейминга по возрасту.

— Снисходительности?

— О снисходительности и речи быть не может.

О работе советника: «Я собираю заявки со всей страны»

— В «Школьной лиге лекторов» 20 победителей из разных регионов страны. Почему стать советником министра предложили только вам?

— Я не знаю. Знаю только, что в Минпросвещения запросили у общества «Знание» десять заявок из двадцати. По каким критериям — мне точно не известно. В целом общество «Знание» опиралось на вовлечённость участников в научную деятельность. А министерство смотрело, скорее всего, на опыт и компетенции в общественной работе. 

— Министр предложил вам стать его советником. Вы приняли предложение?

— Да, я принял его сразу на сцене.

— Что вы будете делать в роли советника?

— Формулировать некоторые предложения, доработки для современной системы образования. Я уже собираю предложения у школьников, какие-то недочёты, если вижу в системе, формулирую и отсылаю «наверх», и пытаемся решать по мере возможности.

— То есть вы видите у себя в школе недочёт, и если понимаете, что он системный, то докладываете о нём министру?

— Вроде того. Но не только в моей школе. Я собираю заявки со всей страны. Мою первостепенную задачу вижу в том, чтобы быть проводником между школьниками и высшими чинами министерства. У меня много друзей из разных регионов, они присылают предложения по возможным корректировкам в образовательных программах, в ведении проектных классов, в популяризации бизнес-образования, в просветительской деятельности. Это из того, что пришло за несколько дней.

— То есть человек пишет вам: «Егор, вот такая тема, хочется рассказать о ней министерству»?

— Да, в целом так.

— С кем вы контактируете в министерстве?

— Сейчас я общаюсь с министерством через общество «Знание». Они курируют мою деятельность, пока. Пока мне не дали контакт человека, чтобы я мог отсылать непосредственно не то чтобы министру… Я думаю, это всё равно будет проходить через секретариат, через какие-то бюрократические этапы. Но я напрямую общаюсь с министерством по видеоконференцсвязи, в том числе с министром. Вчера, например, проходил Всероссийский экспертный педагогический совет, принимали участие члены Совета учителей-блогеров и Совета ветеранов педагогического труда. Я в нём участвовал в том числе в качестве советника.

О науке и бизнесе: «Настроен открыть первое предприятие на первом-втором курсе»

— В каком классе был поворотный момент? Вот вы были обычным школьником, ходили на уроки, делали домашку. Как пришли к тому, что нужно больше знать, делать, участвовать в разных проектах?

— Возможно, в седьмом классе. Я взял свою первую научно-исследовательскую работу — о выделении графеноподобных структур из углей высокой степени метаморфизма. Первый раз поехал в «Сириус» после восьмого класса как раз с этой работой. С этого возраста всё началось, тему мне предложил мой педагог допобразования в рамках совместной научной деятельности. После это всё развивалось на базе федерального «Сириуса» и его региональных структур. И на базе фонда Андрея Мельниченко, который делает для нашего региона большие и хорошие вещи, в том числе предоставляет научную и ресурсную базу, на которой я занимаюсь научно-исследовательским трудом. Наука для меня — опора для дальнейшей предпринимательской деятельности. 

— Что это будет за деятельность?

— Я настроен коммерциализировать собственные научные разработки и научные разработки моих коллег. Я знаю, что немногие проявляют инициативу по внедрению собственных технологий. Я хочу это исправлять, постепенно идти к решению проблемы технологической независимости России, расширению спектра продуктов, производимых в России. Сейчас настроен открывать первое предприятие на первом-втором курсе университета. Скорее всего мы будем перерабатывать пластик по собственным методикам, перерабатывать резину — это как раз то, чем я занимаюсь на базе кузбасских вузов, КузГТУ.

— Что за собственные методики?

— Глубокая переработка резины пиролитическим методом.

— Это самая крутая из ваших идей?

— Это одна из самых [потенциально] коммерчески эффективных. Мы работаем в составе большой исследовательской группы на базе кафедры теплоэнергетики. Мы — я, мой научный руководитель и специалисты, которые помогают с технической организацией экспериментов, — разделяем пиролизную жидкость. После такой переработки остаётся значительное количество жидкости, стоимость компонентов которой значительно выше, чем самой жидкости. Продукты перегонки, то есть того процесса, который мы совершенствуем, D-Лимонен и о-Цимен имеют проблемы с замещением — они поставлялись из-за границы, из-за чего спрос на них достаточно высок. Это перспективные продукты, мы предлагаем получать их из отходов, и это будет очень выгодно, я надеюсь.

— Пиролизную жидкость где-нибудь ещё разделяют?

— Да, совершенствуют процесс в рамках научных инициатив корпорации «Росатом», но мы их слегка обгоняем. У нас получаются результаты примерно на 20 процентных пунктов выше чем-то, что у них было опубликовано в статьях 2021–2022 годов.

— Это научные публикации. А производственный-то процесс разделения где-то ведётся?

— Процесс пиролиза есть, производится пиролизная жидкость. А вот разделение — нет. Она даже значится и продаётся везде в категории «печное топливо», то есть её просто сжигают. Сжигать её достаточно безопасно, это по сути синтетическая нефть с содержанием большой доли парафина. Мы же можем то, что сейчас продаётся по 30 рублей за литр разделить, и 280 миллилитров из каждого литра продавать по цене 1700 рублей за литр. Наценка составляет от 400% до 1000% в зависимости от того, какую часть технологического процесса мы затрагиваем.

Сжигать пиролизную жидкость — это как сжигать нефть. Нефть и газ это сейчас ценные ресурсы в плане переработки и производства продуктов, а не в энергетике. Мы должны переходить на водородную и атомную энергетику. 

— Вы говорили, что вам интересуют мобильные приложения и программирование — это всё ещё так?

— Мы познакомились на смене с командой ребят и работаем с ними над разработкой программы прогнозирования регионального энергопотребления. Я полный ноль по сравнению с ними в программировании, мы работаем совместно: моя команда как финансисты, их команда работает над программной частью. У них есть свой научный руководитель, их работа в научной части нас не касается, мы работаем над продвижением их технологий для «Россетей» и смежных организаций.

О недоверии инвесторов: «Как дать 6 миллионов человеку, которому нет 18 лет»

— Куда будете поступать через год?

— В московский НИТУ МИСИС на специальность «Материаловедение». Но я не планирую заниматься наёмным трудом. Я настроен на реализацию собственных предпринимательских амбиций.

— У нас в Сибири есть сильные научные коллективы и инновационные разработки, но люди сталкиваются со сложностями именно при реализации. Как вы преодолеете эти сложности?

— Я работаю со множеством ребят со всей страны, которые изучают финансы. За счёт труда других людей — а я считают себя во всяком случае неплохим организатором — собираю команду людей, чтобы совместно реализовывать научно-технологические венчурные проекты. Я действительно сталкиваюсь с тем, что очень сложно реализовать проекты даже не молодому специалисту, а школьнику. Для молодых специалистов уже есть инфраструктура: Кузбасский технопарк, «Сколково», образовательные и венчурные фонды, которые соинвестируют в том числе и государственные деньги. А вот школьников туда практически не пускают. Это, на мой взгляд, плохо, потому что у школьников огромное количество важного ресурса — времени. Мы заставляем поколение, которое уже в 16-18 лет может начать запускать предприятия и производить новые продукты, ждать ещё пять лет в вузе и даже дольше. То есть самая большая проблема здесь — недоверие. Эту проблему в том числе буду решать как советник министра. Нужна организация государственной поддержки, организация акселераторов [для школьников], хотя бы в качестве пилотных программ.

— Я не думаю, что бизнес-ангелы, инвесторы, которые захотят вложить деньги, выберут для этого школьников.

— В этом и проблема. Нам, школьникам, дают огромное количество ресурсов. У меня лично наработка более 300 лабораторных часов в лабораториях «Сириуса». Не у всех взрослых научных сотрудников есть подобные возможности из-за их загруженности. Но никто не захочет инвестировать в мой проект из-за возраста. Хотя проект будет прекрасно оформлен. Мы предлагаем идеи, которые одобряет Кузбасский технопарк, но везде сталкиваемся с недоверием. От инвесторов, предпринимателей, от научных специалистов. Всё дело в том, что я ещё даже не учусь в вузе, у меня нет практики на производстве, я слишком молод. Мне всегда приходится говорить с ними какое-то время, чтобы нейтрализовать эту, скажем так, предвзятость.

В технопарке нам помогли найти финансовые модели, упаковать проект, и сейчас мы с единомышленниками ждём совершеннолетия, чтобы прийти ещё раз и уже конкретно общаться с инвесторами. 

— Когда вы начнёте заниматься реализацией ваших разработок на практике — получите налоговый номер, создадите юрлицо?

— Когда мне скажут, что готовы инвестировать в моё предприятие. Сейчас меня по сути эйджшеймят. Вот, у тебя серьёзный венчурный проект. Как мы можем дать шесть или даже три миллиона человеку, у которого нет никакой деловой репутации, которому даже нет восемнадцати лет? Ладно, у меня будет какая-то общественная репутация, какую-то научную репутацию я уже наработал своими исследованиями, но главной проблемой остаётся возраст. Так что начну, скорее всего, в 18 лет.

— Предпринимательская деятельность не помешает вам учиться в вузе? Ведь в том же МИСИС нешуточные нагрузки.

— Нагрузки в МИСИС связаны с практической деятельностью. Чем мне нравится МИСИС, и почему я никогда не пошёл бы получать техническое образование в МГУ — в МГУ очень много времени и сил уделяется тому, чтобы студент получил классическое образование. А в МИСИС дают прикладное. Мне уже на первом курсе дадут доступ в лабораторию!

О воспитании: «Нам нужно идеологически здоровое поколение»

— Министр просвещения говорил о равном значении образования и воспитания. Егор, вас воспитывают в школе?

— На уроках обществознания. Мне не очень понятно негативное отношение многих родителей к «Разговорам о важном» и поднятию флага. Это то, в чём наша страна действительно нуждается. В укреплении идеологической повестки, в укреплении семейных ценностей, здоровой национальной политики, в устранении какой-либо ксенофобии. Чтобы человека оценивали только по его интеллекту, а не по национальности или цвету кожи. Мы должны отказаться от ценностей, которые разрушают наше общество, и сохранить патриотизм. Потому что сейчас, в тех условиях, в которых находится Россия, скованная санкциями, нам нужно развивать свою экономику и промышленность. Патриотизм, как часть воспитания, должен проникать в наше сознание в том числе через образование и науку.

— Одним из минусов «Разговоров о важном» часто называют формализм, вы его замечаете?

— Возможно, некоторые из уроков или тем проводятся формально. Но в целом инициатива очень верная. И в большей степени то, что я вижу сейчас у себя в школе, направлено на на то, чтобы делать идеологически здоровое поколение. Когда чьи-то родители говорят: «Зачем в школе поднимать флаг, нам этого не нужно», — я считаю, это можно приравнять к неуважению к государственным символам. Сам процесс поднятия флага прекрасен, обсуждение «горячей» повестки из жизни нашей Родины — это превосходная инициатива. Это то, что было и в Советском Союзе, на пионерских собраниях. Это есть и сейчас в той же Америке, на которую равняется либертарно настроенное поколение родителей.

— Вы вместе со сверстниками участвовали в церемонии «Движения первых» на главной сцене фестиваля. Вы слышали о предложении переименовать движение в пионерию? 

— Предложение звучало и на первом съезде «Движения первых». Для меня приемлема и аббревиатура РДДМ. На мой взгляд, неважно, как оно называется, важно, чем оно занимается.

— А чем? Вот пионеры макулатуру собирали, участвовали в идеологических мероприятиях. Чем должно заниматься «Движение первых», чтобы не стать такой же формальной структурой, какой была пионерия?

— Пионерия была далеко не формальной структурой, в этом позволю себе с вами не согласиться. Пионеры вырастали в комсомольцев, а комсомольцы добились огромных достижений, построили…

— … я-то пионерию видел своими глазами, в отличие от вас…

— …прошу прощения, конечно, но на мой взгляд, каналы, железные дороги и мосты которые строили комсомольцы — это просто превосходно. И они делали это на чистом энтузиазме. Это превосходно, если это может зародиться и пойти вновь. Если будет поколение идеологически одарённое. А «Движение первых», на мой взгляд,  должно заниматься проектной деятельностью. Мы должны найти отголоски идей, полезных нашей Родине, и пытаться их реализовать. В том числе в повестке импортозамещения и импортоопережения.

— Кто ваши родители?

— Мама — завуч, заместитель директора школы № 14 по дополнительным программам, олимпиадной и проектной деятельности. Она филолог, преподаёт русский язык и литературу. Папа — агент по закупкам в Кузбасском техникуме архитектуры, геодезии и строительства.

— Какова доля родительских усилий в том, чего вы добились?

— Весьма высокая. Мы много обсуждаем. Победы в «Школьной Лиге Лекторов» я добился во многом благодаря тому, что мама — педагог, они с бабушкой просматривали и прослушивали мои лекции. Бабушка тоже, кстати, имеет отношение к педагогике, она воспитатель и логопед. 

— Что вы делаете, если учитель ошибается во время ведения уроков?

— Я очень уважаю профессию учителя. Если он ошибся, я могу поправить в форме дополнения, если это необходимо для понимания его информации. Прямо исправлять учителя, на мой взгляд, не совсем приемлемо.

О взглядах: «Лучшим политическим строем является аристократия»

— Когда вы последний раз дрались и из-за чего?

— В шестом классе. Хотя нет, недавно мы подрались с одним из моих друзей перед одной из образовательных программ центра «Сириус». Это было что-то пустяковое. Нам надоело болтать, мы за что-то закусились и подрались. Он меня уложил, потом помог подняться и мы продолжили разговор. Мальчишкам, знаете, иногда нужно подраться, чтобы дружба была более крепкой. Он москвич и прекрасный человек, мы и сейчас тесно общаемся, недавно вот встречались.

— У вас есть девушка?

— Нет.

— А будет?

— Надеюсь.

— У вас есть хобби?

— Я катаюсь на лыжах и велосипеде, читаю книги по философии и политологии.

— Вы можете описать свои взгляды в десяти словах?

— Я консерватор, я точно правый человек, я за крепкую идеологию, здоровую семью. Но я против дискриминации по расовому и национальному признаку. Я называю вещи своими именами, я не против негра называть негром. Но я против того, чтобы делать это с пренебрежением. Важно, умён человек или глуп, и совершенно неважно, чёрный он или белый, жёлтый или красный.

— Вы можете назвать философа, на которого ориентируетесь?

— Я ориентируюсь на принципы Платона, я много раз читал его самый известный трактат — «Государство». Принципы, на которые он опирался, актуальны до сих пор. Я не приемлю ту современную демократию, которую сейчас пытаются продвинуть, когда некое меньшинство, некая принижаемая раньше группа имеет преимущества в качестве извинений за поступки большинства в течение предыдущих исторических периодов. На мой взгляд, истинная демократия, по Платону, реализуется в виде жребием избираемого правителя. А лучшим политическим строем, и здесь я тоже согласен с Платоном, является аристократия. С крепкой идеологией, с людьми, которые любят свою Родину, которым знакомо понятие чести.

— Вы слышали о концепции «нового дворянства»?

— Если вы об олигархических идеях «новых русских», то для меня они неприемлемы. Эти люди не любят собственную страну, они не показывают публичных примеров жертвенности в поддержку страны, а это важно, чтобы иметь право задавать определённую идеологическую повестку.

— А на какие жертвы готовы пойти лично вы? После вуза вас ждёт армия, например.

— Да, именно после вуза. Чтобы удовлетворить собственную потребность в этом. 

— А как же научная карьера?

— Возможно, я отслужу после аспирантуры по контракту. Это важный шаг для участия в политической деятельности. Все политики должны отслужить в армии, чтобы получить определённый концепт и вектор. Если мы посмотрим, не было ни одного политика, великого, который не служил бы в армии или не занимался какой-либо военной деятельностью. И в целом я просто считаю это важным — отдавать долг своей Родине.

— Мама с вами согласна?

— Да.

— О чём мечтаете?

— Глобально — о великой и сильной стране. Ну, вы предыдущими вопросами настроили меня на такой возвышенный лад. О великой стране, в которой я вношу большой вклад на высокой, заметной должности. Я хочу, чтобы я мог менять что-то. Мог говорить то, что я думаю. 

— А лично для себя?

— Жить, не думая о деньгах. Чтобы была возможна реализация всех моих прочих амбиций. Девушка, семья — об этом тоже, личная жизнь тоже очень важна для меня.

Фото: Елена Царегородцева / A42.RU