Отомстивший небесам. Виталий Калоев никогда не жалел о совершённом убийстве

Фильм «Непрощённый» о судьбе осетинского архитектора, осуждённого за самосуд, стал лидером российского проката. Почему? Навряд ли только из-за содержания самой картины. Каждый мужчина, размышляя об этой истории, задает себе вопрос: «А как бы поступил я на его месте?». Калоев сам вынес приговор человеку, которого считал виновником смерти самых близких людей - сделал свой выбор и осуществил его. Насколько его месть была справедливой? «АиФ» решил рассказать о том, что узнал у самого Виталия Калоева. В июле 2002 г. Ту-154 «Башкирских авиалиний», на котором летела семья Калоева, столкнулся в воздухе с грузовым «Боингом-757». Катастрофа, в которой погибло более 70 человек (в том числе 52 ребёнка) произошла близ Боденского озера в Германии. Причиной стали неправильные действия 34-летнего диспетчера швейцарской авиакомпании «Скайгайд» (в переводе с английского - «небесный проводник») Петера Нильсена, который регулировал воздушное сообщение в районе – давал команды пилотам. Из-за невнимательности или усталости он слишком поздно понял, что курсы самолётов могут пересечься, а затем своими ошибками, перепутав право и лево, сделал ситуацию необратимой. Однако руководст­во «Скайгайда» с самого начала стало отрицать свою вину, намекая, будто всё случилось из-за того, что российские пилоты якобы не знали английского. Не признал вину и Нильсен. Встреча Калоева и Нильсена стала роковой для обоих - осетин зарезал диспетчера, а сам угодил в швейцар­скую тюрьму. В 2007-м я встречал Виталия Калоева в «Домодедово», куда он прилетел после освобождения, а спустя пару дней был у него в гостях во Владикавказе. Мы говорили в большом и уютном доме, который он спроектировал и построил для семьи. Калоев курил, его пальцы слегка дрожали. И объяснял: «Я лишь требовал, чтобы люди из авиакомпании извинились перед родными погибших, как и положено, по-людски. Но они лгали и утверждали, что не при чём...». До трагедии он не был безвестным человеком, от которого можно ожидать неизвестно чего: работал главой стройуправления и как инженер-строитель приложил руку к возведению многих красивых зданий Владикавказа, в том числе крупнейшего в городе собора Георгия Победоносца (в конце 90-х возвел фундамент и первый этаж храма). С 1999-го строил в Барселоне жилые дома для выходцев из Осетии, по контракту с испанской компанией. С женой Светланой прожил вместе 11 лет. Сыну Косте было 10, дочке Диане - 4 года. Самому ему на момент катастрофы исполнилось 46. На следующий день после неё Калоев вылетел в Цюрих, добрался до места падения обломков Ту и убедил полицей­ских пропустить его за кордон. 10 дней он провёл в поисках останков. В первый же день нашёл разорванное жемчужное ожерелье дочери Дианы, потом - её тело. Тела жены и сына нашлись много позже. «Если бы они извинились...» В тот день передо мной был до предела уставший и измученный так и неизжитым горем человек со стеснительной, чуть растерянной улыбкой. Даже по собственному дому он ходил по-арестантски, сгорбившись и заложив руки за спину. С хрустом ломал пальцы в суставах, когда вдруг замолкал во время беседы, а, очнувшись, мог загореться и даже вспомнить смешные моменты своей швейцарской отсидки. Но затем сразу же уходил в себя. Был точно сжатая пружина, а по коридорам тем временем беспечно бегали маленькие дети его осетинской родни. В его доме снова звучал детский смех - но уже не тот... «Швейцарцы отмахивались от меня по телефону, как от надоевшей мухи, - вспоминал он. - На годовщину я приехал в Германию к месту катастрофы, подошёл к директору «Скайгайда» Алену Россье, достал фотографии могилы детей и спросил: «Если бы ваши дети лежали вот так, как бы вы разговаривали?» Но он не удостоил меня даже ответом. Тогда я пришёл в их резиденцию и сказал резче: «Вы отняли у меня семью, а теперь нос воротите!» И вынудил директора говорить со мной. Спросил: «Вы виноваты?» Он сперва отрезал: «Нет. Пилоты должны были послушаться своего навигационного прибора безопасности, а не диспетчера». «Но, если бы не вмешался ваш диспетчер, самолёты могли бы разлететься?» Он кивнул: «Да»... Я всё же заставил его признать ошибку. Добился того, что не смогли сделать все адвокаты и юристы! Немецкий адвокат, сидевший рядом, когда услышал это, от удивления так и подпрыгнул в кресле... Потом директор пригласил меня пообедать вместе, но я подумал: я что, с убийцами своих детей за одним столом есть буду?! И отказался. А другие родители согласились, и, как мне рассказали, этот Россье плакал в том ресторане. Я надеялся, что в нём проснулась совесть. Но это оказалось не так...». Затем он достал отчёт юристов с предложением по выплате компенсаций, составленным с циничной мелочностью: родителям за погибшего ребёнка - 50 тыс. франков, супругу за супруга - 60 тыс., ребёнку за родителя - 40 тыс. Дети (и детям) - дешевле... «На это я даже и не смотрел. Деньги в обмен на память?! Я понял: они не считают нас за людей! Это как на следствии, когда намеренно провоцируют задержанных... Мне вежливо, не занося слов в протокол, говорил тамошний прокурор: «У нас, в Швейцарии, воспитание ребёнка до 10 лет обходится в 200 тыс. франков. А самой жизни детей тут цены вообще нет». Он ждал, что я взорвусь, мол, получается, ваши дети бесценны, а мои не стоят даже того, чтобы за их смерть попросить прощения? Но я этого не сделал». Потом Калоев показал ещё одно письмо адвокатов «Скайгайда», в котором он уведомлялся о том, что компании не за что перед ним извиняться: «И Россье тоже не стал извиняться. Если бы он извинился, то ничего бы не случилось». На суде в Швейцарии Калоев повторял то же самое. Подходил к Россье и другим управленцам «Скайгайда», задавая один и тот же вопрос: кто виноват? Ответа он так и не услышал. «Прогнал, как собаку!» Расследованием столкновения занимались немцы. Позже швейцарцы нехотя признали свою ответственность за то, что в ту ночь в диспетчерском центре находились всего два человека - Нильсен и ассистентка, а остальной персонал по разным причинам отсутствовал. Но самого Нильсена, который работал за себя и своего коллегу, отслеживая ситуацию сразу за двумя терминалами, виновником никто не назвал. Его лишь временно отстранили от дел, не наказав даже штрафом, и направили на психологическую реабилитацию. Через несколько лет я позвонил Виталию Калоеву с вопросом: простил ли он этого человека? «Как этот диспетчер был для меня убийцей моей семьи, так и остался, - непримиримо ответил он. - Какое прощение может быть, если он даже не попытался извиниться? Ни он, ни его родст­венники, ни сослуживцы, пока их не достали... Точно так же и эта авиакомпания: её руководители вели себя по отношению ко мне и всем близким погибших нагло и по-хамски, как с человеческим мусором. Кто мешал им обратиться к нам по-людски? Тогда ситуация, быть может, сгладилась бы, смирился бы человек. Но они плевали нам в лицо - и что, это надо было вытирать и терпеть?» Спустя год и семь месяцев после катастрофы он пришёл на крыльцо дома Петера Нильсена. Диспетчер открыл дверь, но, увидев гостя, захлопнул её. «Я снова позвонил, сказал по-немецки: «Я из России» - и показал жестом, что хочу войти, - вспоминал Калоев. - Нильсен всё-таки вышел за порог. Я протянул ему конверт с фотографиями тел моих детей и показал: вот, посмотри! Но он оттолкнул мою руку и отреагировал грубым жестом - мол, убирайся! Словно псу, которому сказали: «Пошёл вон!». Я протянул ему фото во второй раз и сказал уже по-испански: «Погляди! Неужели эти дети не заслуживают того, чтобы извиниться хотя бы перед ними?!» Он с силой хлопнул меня по руке - на этот раз фотографии упали и рассыпались по полу. В глазах у меня потемнело. Мне показалось, что это тела моих детей выкинули из гробов на землю... » Когда фото упали, Калоев выхватил из кармана маленький складной швейцарский нож с 10-сантиметровым лезвием, бросился на Нильсена и, как говорится в официальном заключении, нанёс ему 12 ударов в грудь, голову, ноги... Как потом сказали криминалисты, «порезал свою жертву на ремни перочинным ножиком». «Фильм не смотрел» Он говорил: «Ещё до приезда в Швейцарию я сказал себе: если ты не хочешь потерять себя, то должен идти до конца... Я ни разу не пожалел об этом. А если бы поступил иначе - не считал бы себя достойным собственных ребят...». У Нильсена остались жена и трое детей, которые, кстати, в момент убийства были в доме. Калоева приговорили к 8 годам строгого режима. Он отсидел 2 года и был освобождён за примерное поведение. Дома, во Владикавказе, был принят как национальный герой и до пенсии работал в должности замминистра строительной политики и архитектуры республики. На второй день «пятидневной войны» в Южной Осетии, 9 августа 2008-го, он посадил меня в свою «Волгу» и довёз до Джавы - посёлка, в котором находилась ставка президента РЮО Эдуарда Кокойты. Он вёз в своём багажнике продукты и медикаменты для осетинских ополченцев. В 2017-м вышел американский фильм «Последствия» с Арнольдом Шварценеггером, снятый по сценарию на основе истории Калоева. Ему самому этот «Голливуд» не понравился, в том числе и потому, что «главный герой там слишком давит на жалость к самому себе». Калоев не хочет, чтобы его жалели. А после выхода «Непрощённого» с Дмитрием Нагиевым в главной роли он вообще отказался от комментариев. Прощаясь с Калоевым в день встречи, я попросил его сняться рядом со старым засохшим деревом. Тогда это казалось символичным. Он повторял: «Всё кончено. Я живу только для того, чтобы ходить на могилу своей семьи...» После выхода фильма «Непрощённый» я снова дозвонился к нему во Владикавказ. «Я не стал смотреть этот фильм, хотя и присутствовал на показе, куда меня пригласили, - сказал он. - Даже сценарий не читал, который мне передавали, потому что не хочу погружаться в это горе. Чем сейчас занят? Отдыхаю, на пенсии. Родные, близкие не забывают, все рядом со мной, спасибо». На вопрос о переменах в личной жизни ответил: «Приезжай - увидишь... ». Как недавно стало известно, в 2018 г. Виталий Калоев соединился гражданским браком с новой женой Ириной, их свадьба прошла по осетинскому обряду. Мёртвое дерево ожило.