Погиб в Освенциме от пневмонии. О судьбе бойца близкие узнали через 79 лет

Судьбу ставропольца Федора Лукьянца, пропавшего на фронте, долго не могли установить. Лишь недавно выяснилось, что он попал в плен и сгинул в Освенциме. Как выживали без отца в те годы, «АиФ-СК» рассказала 85-летняя дочь солдата.

Юные активисты из школы №6 села Гофицкого Ставропольского края прояснили судьбу красноармейца Фёдора Алексеевича Лукьянца, который числился пропавшим без вести в годы Великой Отечественной войны. Воспоминаниями об отце, военном и послевоенном детстве поделилась с «АиФ-СК» дочь бойца, 85-летняя Раиса Фёдоровна.

«Забрали папину колбасу!»

Фёдор Лукьянец родился 9 марта 1912 года в станице Ольгинской Орджоникидзевского края (сейчас - село Кочубеевское Ставропольского края). Там же он познакомился с Клавдией, у них родилась дочь Раиса. До войны семья переехала в Черкесск, где Фёдор Алексеевич работал на заводе.

«Помню, как папа водил меня к себе на работу, а по выходным мы гуляли по центру города, пили ситро и ели мороженое, - рассказала Раиса Фёдоровна. - Мне было чуть больше пяти лет, когда в 1941 году его призвали на фронт. До этого мы собирались поехать на море, к тёте в Махачкалу, но в один день всё изменилось: мама плакала, папа собирал вещи. Провожали его в военкомат и по дороге зашли в фотоателье. Эта фотография - единственная, где мы втроём. Из военкомата пошли уже на вокзал, там было много людей. Бойцов отправляли на фронт в товарных вагонах, в каких обычно возят скотину, они ухитрялись помахать родным из маленьких окошек».

С первой же станции Фёдор Алексеевич прислал беременной жене короткую весточку: «Береги сына». Через некоторое время на свет появился малыш. Его назвали Толиком.

«Когда папа ушёл на фронт, мама зарезала кабанчика и приготовила много колбасы, - вспоминает Раиса Фёдоровна. - Она собиралась отправить её отцу, как только будет известно, где он находится. Но прошёл год, а вестей о нём так и не было. Ходили слухи, что все, кто отправился вместе с ним, погибли под Ростовом во время авианалёта. В Черкесск пришли немцы. К нам домой тоже заходили, искали, чем поживиться. Так обидно было, когда забрали папину колбасу!»

Бульон из рожек и ножек

Клавдии Лукьянец было тяжело в одиночку заботиться о детях, и её отец предложил вернуться в родное село.

«Мама оставляла меня присматривать за Толиком и уходила на работу, а я сама была ещё ребёнком, и нянька из меня была никакая, - рассказала Раиса Фёдоровна. - И тогда приехал дедушка, чтобы забрать нас в Ольгинскую. Мама наняла подводу, погрузила на неё две кровати, сундук, нас с братом, и мы отправились. Нам нужно было перебраться через две реки - Кубань и Зеленчук. Шла война, почти все мосты, кроме пешеходных, к этому времени уже разрушили, так что мы переходили пешком, а дедушка перевозил вещи вброд. Немцев во время этого путешествия не видела, зато запомнила мальчишек-черкесов, игравших с деревянным колесом. Впервые увидела мечеть, дома с плоскими крышами за каменными заборами, и всё это показалось удивительным. В первый день мы добрались до хутора Соломенного (сейчас - Харьковский), где все крыши были крыты соломой, и заночевали там у одной женщины на краю села. Во второй день переходили через реку Зеленчук по подвесному мосту, и на середине мне стало так страшно, что шагу дальше ступить не могла. Там была будочка на берегу, где сидела сторожиха, и маме пришлось просить её подержать Толика, чтобы провести меня. Дедушка ещё застрял, пока искал брод: течение у Зеленчука мощное, насилу выбрался».

В станице Ольгинской хозяйничали немцы. Почти в каждом доме жили солдаты или офицеры. Дети относились к ним с осторожностью, хотя те угощали конфетами и показывали фотографии своих семей. В начале 1943 года оккупантов прогнали, и Клавдия Лукьянец обратилась в военкомат, чтобы узнать о судьбе мужа. Ей ответили, что тот пропал без вести, и назначили пособие на детей.

«Мы не знали, где он погиб, но думали, что под Ростовом, - рассказала Раиса Фёдоровна. - Наши родственники из Прохладного говорили, что видели документы, в которых якобы написано, что он похоронен в Польше, но мы не поверили. Настали тяжёлые голодные годы: зарезали корову, но мясо пришлось продать, а нам остались лишь рожки да ножки, из которых мама варила бульон. По весне добавляла туда щавель, так и питались. Когда купили другую корову и она отелилась, стало намного легче».

Смотрели на фото и плакали

Станицу Ольгинскую давно переименовали в село Кочубеевское, а большая семья Лукьянец по-прежнему живёт там. Их отыскал поисковик Александр Чурюканов, чтобы спустя 79 лет рассказать о судьбе пропавшего в войну Фёдора Алексеевича. Слова о том, что он похоронен в Польше, подтвердились.

«Фёдора Лукьянца призвали на фронт 12 июля 1941 года, а уже 1 сентября того же года его взяли в плен у Десны, - рассказал председатель совета регионального отделения общероссийского общественного движения «Поисковое движение России» Григорий Касмынин. - В архивах мы обнаружили пересыльную карточку, но в ней была ошибка: слово «переведён» перевели с немецкого языка как «погиб». Мы нашли оригинал на немецком, а потом и стационарную карту, где было указание, куда его отправили. Оказалось, что на работы в лагерь Аушвиц (Освенцим). Там он погиб от воспаления лёгких в феврале 1942 года, и его похоронили в братской могиле».

Фёдор Лукьянец увековечен на мемориальной доске в селе Кочубеевском. 30 октября поисковики передали копии найденных архивных документов Анатолию Фёдоровичу Лукьянцу - тому самому Толику, которого отец завещал беречь. С ним был внук сгинувшего в плену красноармейца - Фёдор Анатольевич. Дочь бойца Раиса Фёдоровна отмечала в этот день 85-летие и, когда родные принесли ей эту весточку, не смогла сдержать слёз.

Григорий Касмынин рассказал, что искать бойца ему помогли учащиеся школы №6 села Гофицкого, где он преподаёт физику. Дети подключились к этой деятельности недавно, но с большим энтузиазмом: одни участвуют в акции «Фронтовой портрет», отыскивая красноармейцев по рисункам, хранящимся в Музее Победы в Москве, другие ищут попавших в плен.

Григорий Афанасьевич считает необходимым установить судьбу каждого бойца 102-й, 103-й и 211-й стрелковых бригад, поскольку первые две состояли исключительно из ставропольцев, а третью доукомплектовали местными призывниками. Также поисковики устанавливают имена и судьбы тех, кто был призван на фронт из других регионов, но погиб на Ставрополье. Сведения о красноармейцах ищут на специальных сайтах, а также в архивах Минобороны РФ и местных администраций, и эта работа может занимать месяцы и годы.

«Бывает, что фамилии бойца нет в базе данных, и тогда мы перебираем похожие варианты, - рассказал Григорий Касмынин. - Немцы записывали имена и фамилии на слух, переводчики ошибались в транслитерации немецких документов, попавшие в плен могли представиться не полным именем, отсюда всевозможные неточности. Во время поиска сведений о Фёдоре Лукьянце такое тоже обнаружилось: в стационарную карту пленного закралась ошибка в написании фамилии».