«Избивают офицеров». Как челябинка, служившая в ГУФСИН, семь лет судится с ведомством
Екатерина Шакурова, капитан внутренней службы, раньше служила начальником караула в исправительной женской колонии № 5. Однако в какой-то момент ее непосредственный начальник настолько невзлюбил ее, что в итоге пустил в ход руки. Женщину неоднократно увольняли со службы, но ей удавалось восстановиться через суд. Кроме последнего раза. Екатерина много лет пробует бороться с системой и считает, что в ГУФСИН много проблем. ЕАН попытался разобраться в этой непростой истории.
В 2006 году Екатерина Шакурова устроилась на работу во ФСИН младшим инспектором в «женскую» колонию ИК-5 — сидела на вышке, охраняла заключенных. В 2008 году она получила диплом о высшем образовании, и ее повысили до начальника караула. В 2009 году она вышла в декрет, родила мальчика. В 2010 году вернулась на работу и прошла курсы повышения квалификации.
Двадцать восьмого февраля 2011 года она снова ушла в декрет. Привезла на работу «родовой» больничный, написала рапорт. Но около полугода декретные деньги не выплачивали. В бухгалтерии колонии говорили, что Москва не переводит. Спустя три месяца после рождения малыша деньги так и не пришли. Екатерина обратилась в главное управление ФСИН по региону за разъяснениями. Оказалось, что ее больничный лист якобы не был получен. Позднее в архивах Екатерина нашла рапорт о выходе в декрет, только, по ее словам, он был написан не ее рукой и датирован 4 октября 2011 года, в то время как 28 февраля был последним рабочим днем перед декретом.
«Оказалось, что по документам я не была в декрете. По документам я вышла в декрет не в феврале, как принесла больничный, а с октября. Все остальное время я числилась на службе, и кто-то полгода получал заработную плату. Я так понимаю, что там была серьезная проверка. Некоторым женщинам, которые выходили в декрет, тоже не выплачивали деньги. Потом мне стали начислять деньги, я просила справку о доходах. Мне сначала дали одну, а потом — другую. И суммы были разные. Я так понимаю, у них ведется две бухгалтерии. И сначала мне выдали справку по одной, а потом — по другой. И суммы странные — я таких декретных не получала».
После возвращения из декрета Екатерину начали «просить» освободить должность.
«Все тогда знали, что в 2013 году ФСИН ждет реформа, по которой многих сократят. Гражданская жена Николая Новоселова (заместитель замначальника колонии) была тогда инспектором, и ее должность попадала под сокращение – видимо, нужно было сохранить под нее место. Начальником караула бы сделали ее после моего увольнения. Но я отказалась освобождать должность, так как тогда ушла от мужа (алкоголь, домашнее насилие, - прим. ЕАН) и воспитывала одна двоих маленьких детей. Я пыталась найти перевод на другое место службы, но это было невозможно — сокращения проходили по всему региону», - говорит Екатерина
По ее словам, сокращения проводили в 2013 году. А в 2019 году ей пришел официальный ответ от начальника управления ФСИН по области, что ее должность сокращению не подлежала. Приказ о штатной численности, который утверждает директор ФСИН, оказался от 2015 года, а не 2013-го.
Екатерина обратилась в прокуратуру. В ГУФСИН признали ошибку, и ее сокращение отменили. Однако истекали сроки контракта, который с ней заключили в 2008 году.
Екатерина ссылается на постановление ВС РФ от 23 декабря 1992 г. N 4202-I «Об утверждении Положения о службе в органах внутренних дел Российской Федерации и текста Присяги сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации»
«Из-за сокращения они упустили момент срока окончания этого контракта. А если его после истечения никто не прекращает, то он пролонгируется и становится бессрочным. Начальство стало вынуждать подписать еще один контракт, но первый контракт уже был пролонгирован на неопределенный срок», — подчеркивает женщина.
Первый контракт истекал 1 августа 2013 года. Однако Екатерину никто не уволил, а 21 августа предложили подписать новый контракт. Приказа о принятии ее на службу по новому контракту не было. Все 20 дней Екатерина исправно выходила на службу с оружием.
«Есть много нюансов, доказывающих, что контракт от 2013 года недействительный. Моя ошибка была в том, что я его подписала. Они вынудили меня. Там не было ни дат, ни подписи генерала. Я сама вписала дату, понимая, что наверху бы поставили все задними числом. И в 2016 году меня уволили по окончании контракта от 2013 года. Ни суд, ни прокуратура не хочет замечать, что контракт от 2008 года со мной не прекращен, а от 2013 года был составлен с ошибками», - указывает Екатерина.
Тогда Екатерину, которую не получилось уволить, стали засыпать дисциплинарными взысканиями.
«Якобы я во время ночного патрулирования поднялась на вышку проверить часового. Я как раз таки выполняла свою работу! Они выворачивали все факты! Пытались поставить меня часовым, хотя это не входит в мои обязанности. Пытались найти поводы, но их не было, поэтому, видимо, решили толкать меня на прогулы — перестали пускать на работу. Ничем не объясняя: "Приказ начальника "(заместителя начальника колонии Алексея Никитина, — прим ЕАН). Когда меня перестали пускать на службу, я стала уходить на больничные из-за болезней детей — не было смысла сидеть у ворот. Пыталась достучаться до центрального аппарата ФСИН, просила, чтобы мне дали перевод», - рассказывает Екатерина.
Тридцать первого декабря 2013 года Екатерина прибыла на службу как обычно. Алексей Никитин отдал ей приказ чистить прилегающую к колонии территорию от снега наравне с заключенными, несмотря на ее звание капитана и должность начальника караула.
«Осужденных не повели чистить снег, а меня не пускали на рабочее место. Вместо этого в карауле находились осужденные!
По словам Екатерины, она стояла на улице и разговаривала с коллегами; замерзла и поднялась в кабинет охраны погреться, стоя в куртке, налила чай. В кабинет зашли Алексей Никитин и Николай Новоселов. Начали кричать и требовать, чтобы она «прекратила чаепития», шла убирать снег. Матерились.
«За пару дней до этого ко мне подошел Новоселов и сказал: "Я тебе когда-нибудь по башке надаю". И 31 декабря, когда они зашли, у меня какой-то инстинкт самосохранения включился. Я поставила на запись диктофон. Новоселов схватил меня за воротник куртки, начал выталкивать из кабинета и ударять по голове. И так несколько раз. Невозможно это сделать неумышленно. Никитин открыл дверь, чтобы вытолкать меня. Из соседнего кабинета вышел психолог, начал спрашивать, что случилось. Я ему объяснила, что меня толкали, швыряли, били. Новоселов и Никитин кричали, что, меня никто не трогал», - поведала Екатерина.
Она пошла в свою машину. Почувствовала себя плохо. Позвонила в главное управление ФСИН по Челябинской области, в инспекцию по личному составу.
«Объяснила, что произошло. А они мне: "Идите обратно и пишите рапорт". Как идти обратно, если меня только что избили? Пообещали приехать, провести проверки», - говорит она.
Екатерина поехала в травмпункт: ушиб мягких тканей головы, закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга. На месте ее опросил полицейский, она написала заявление об избиении на рабочем месте.
«Полицейский принял заявление и посоветовал в медицинскую карту вложить только копии документов. Я так и сделала, а через некоторое время медкарта пропала из ведомственного госпиталя, где я проходила лечение», — утверждает женщина.
Три месяца проводилась доследственная проверка. Екатерина и Николай Новоселов работали вместе, несмотря на конфликт. Оба в это время имели доступ к оружию. Женщина опасалась за свою жизнь. Ее по-прежнему не допускали до службы, писали, что сама отказывается работать.
«Уголовное дело не вели, постоянно передавали в дознание. Началась волокита с бумажками — тянули время. Из дела пропали диски с записями видеокамер, нумерация была исправлена. Их проверили на полиграфе. На последнем допросе они признали свою вину. И после этого дело закрыли за отсутствием состава преступления. Коллеги потом передавали, что Новоселов следователя якобы “задарил”».
По словам Екатерины, многие сотрудники колонии жаловались на Алексея Никитина и Николая Новоселова, даже писали коллективную жалобу.
Она уверена, что дело уголовное дело, возбужденное по статьям 116 УК РФ «Побои» и 115 УК РФ «Умышленное причинение легкого вреда здоровью», должно быть переквалифицировано и расследоваться по статье 286 УК РФ «Превышение должностных полномочий». После признания Новоселова дело закрыли за отсутствием состава преступления. Екатерина не сдается — требует пересмотра: документы передают от следователя к следователю, пять лет дают отписки. Во время следствия опрашивали свидетелей, которые не были очевидцами инцидента.
К 28 июлю, на тридцатилетие Екатерины, подготовили приказ об увольнении — «подарок».
«Никитин и Новоселов надели парадную форму, белые рубашки, чтобы мне зачитать приказ об увольнении при других сотрудниках. А так как я постоянно с автоматом, то имею проблемы с шейным остеохондрозом и эти постоянные нервы-нервы — ушла на больничный. И торжественное увольнение не состоялось», - рассказывает Екатерина.
В первый же день, как женщина вышла с больничного, летом 2015 года ее уволили по п. «д» ст. 58 «В связи с нарушением условий контракта».
Она подала иск в Центральный районный суд, который предлагал ГУФСИН примириться с сотрудницей. Не вышло. Суд отклонил иск Екатерины. Она подала апелляцию в Челябинский областной суд, который восстановил ее на службе. На это ушло семь месяцев. В ГУФСИН ей пообещали «торжественное увольнение».
Екатерина тут же написала рапорт на отпуск и поехала в Брянское управление ФСИН, чтобы просить о переводе. В Брянске у нее есть знакомые, которые при переезде с детьми могли помочь обжиться.
«Просила оформить перевод, чтобы дослужить до пенсии без конфликтов. Готова была уехать в другой регион, потому что главное управление ФСИН по Челябинской области было негативно ко мне настроено, особенно после того, как они проиграли суд. В Брянске ходила на прием к начальнику ФСИН. Он был готов меня взять. Но потом он созвонился с нашим управлением. Что они ему наговорили — не знаю. Но на следующий день мне в грубой форме сообщили об отказе».
Ее, по рассказу, закрывали в кабинетах, не давали работать. Писали отписки. В 2016 году ее уволили из-за истечения срока контракта от 2013 года, который Екатерина считает недействительным.
Все эти годы женщина ходит по судам, подает жалобы. Она долго не могла никуда устроиться: во ФСИН ей выдали не просто негативную, а ужасную характеристику, которую она пыталась обжаловать в суде. В сентябре к Екатерине пришли люди из опеки по жалобе некой соседки Достоваловой, которую смущает форма Екатерины и отсутствие у нее работы.
«Две недели работала в ФССП (Федеральная служба судебных приставов, – прим. ЕАН), но после личного звонка генерала меня отказались трудоустраивать. Пробовала в юридические конторы — были рады взять, но потом без объяснения причин отказывали. Потом работала официантом в летной столовой, штукатуром на стройке, кассиром в магазине».
Первый раз Екатерина вышла на пикет к зданию Следственного комитета (Свободы, 40) 9 июля 2020 года. В тот день было заседание в кассационном суде.
[Екатерина включала аудиоапись с этого заседания]
«На судебное заседание нам выделили пять минут — они и не собирались меня слушать. Я заявила ходатайство и пока говорила, судебная коллегия просто встала и ушла в совещательную комнату».
Екатерина старается выходить на пикеты ежедневно. К зданию областной прокуратуры, на площадь Революции. Ее задерживали. Пытались выгонять без объяснения причин. Она активно рассказывает о своей ситуации в социальных сетях. Есть и те, кто оскорбляют и травят ее.
«На сегодняшний день мне уже хватает выслуги лет. Я хочу добиться признания действительным контракта от 2008 года и уйти на пенсию. За эти восемь лет я так устала! Хочется больше внимания уделять не этим людям, а своим детям!»
Женщина не собирается сдаваться: подает жалобы, обращается в суды. У нее дома несколько больших коробок с папками: иногда они подписаны по годам, иногда по темам.
Анастасия Верещагина