Были ли феминистки в СССР?
Последние годы понятие «феминизм» для многих плотно ассоциируется с западными ценностями. Мужчины часто относятся к нему с подозрением, ведь наша жизнь почти полностью переместилась в соцсети, и условный Харви Вайнштейн кажется ближе, чем избитая мужем соседка. Женщины, особенно старшее поколение и периферия, тоже не всегда понимают, о чем идет речь. В конце концов, у нас итак страна принудительного феминизма. Замордованной бытом гражданке, которая итак пашет на двух работах, да еще и тянет детей одна, не очень понятно, что может дать ей это движение. Она итак равноправнее некуда. Так, глядишь, мужчина какой нарисуется в жизни, кран починит, конфеты подарит на 8 марта. Феминистки же не подарят конфет, а еще могут заставить носить какое-нибудь бревно.
Ситуацию усугубляет то, что многие активистки, особенно те, что увлечены эпатажем, выглядят и правда, мягко говоря, нестандартно. И все это вместе вызывает протяжный стон: «В СССР такого не было!». А не было ли?
Начнем с того, что «женский вопрос» поднимался в российском обществе давно. Недавно я решила перечитать для себя Салтыкова-Щедрина, не школьную программу, состоящую из премудрых пескарей, а вообще. И с интересом увидела, как много он пишет о женщинах, и как интересно раскрывается эта дискуссия. Собственно, освобождение женщины от кухонного рабства, неграмотности, подчиненного положения в семье и было отчасти топливом, за счет которого горели революционные сердца. Здесь было все: и освобождение от проклятого быта, и свобода распоряжаться своим телом, и возможность законно сделать аборт, и еще много всего, что до сих пор стоит на повестке дня.
Я говорю не только о знаковых лицах, типа Коллонтай, с ее немного наивными половыми проблемами коммунисток. Я говорю о том, что СССР в принципе зарождался как система, которая должна была решить вопросы неравенства, в том числе и бытового. В идеале, советский человек должен был питаться в столовых, обстирываться в организованных на добровольных началах прачечных, а желанных детей отдавать в специализированные ясли. Но что-то пошло не так.
Я думаю, пошло не так даже не что-то, а кто-то. В 1929 году Сталин «решил женский вопрос», ликвидировав женотделы. Это не были формальные организации для галочки. Под руководством сначала Инессы Арманд, а затем Александры Коллонтай они отвечали за образование неграмотных женщин, выпускали около 20 изданий, устраивали митинги, собрания, делегации, везде на повестке дня стояло положение женщин. Но что-то неуловимо поменялось, и стало очевидно, что женщину возвращают туда, где она и была – на кухню. А вот обязанности стоить счастливое будущее с нее при этом не снимают.
В 1936 году женщины потеряли еще одно право – право распоряжаться своим телом. Операции по искусственному прерыванию беременности вновь были запрещены под страхом уголовной ответственности. Для закрепления эффекта в 1943 вводится раздельное воспитание для мальчиков и девочек в соответствии с одобряемыми социальными ролями. А в 1944 – значительно затрудняется развод. Разрешение на него теперь давал суд, а в сложных случаях – прокуратура. Но самое главное заключалось в том, что вся послевоенная ситуация требовала от женщин полной мобилизации сил и безропотного восстановления разрушенных мощностей страны, а не борьбы за свои права. Поэтому к моменту смерти Сталина феминистические вопросы стояли на повестке дня, и стояли остро, как никогда. Но обсуждения могли вестись только подпольно, ведь никакой дискриминации по признаку пола у нас и быть не могло. Одна только борьба трудящихся против империализма.
С наступлением в 1955 году небольшой оттепели, вышли из подполья аборты. Их больше не делали фикусом, вязальной спицей и вешалкой, они переместились в медицинские учреждения, но… На какой-то новый качественный виток вышло хамство гинекологов и акушерская агрессия. Двойные стандарты не просто расцвели пышным цветом. Они превратились в настоящий пыточный инструмент, вооружившись которым гинеколог (часто точно такая же советская тетка) упивалась собственной властью и унижением пациентки.
Женщина прерывает беременность, или рожает, или просто пришла на осмотр – значит, что она совершила что-то грязное, непотребное, имела секс. «А под мужиком тебе не больно было?» - этот известный практически всем женщинам того времени вопрос плетью свистел в советском воздухе.
Мария Ковригина – так звали женщину-министра, которая не побоялась поднять перед Президиумом деликатный вопрос абортов. Сохранились архивы писем, которые поступали к ней от женщин со всей страны. Выглядели они примерно так.
“Прошу разрешить 6-й городской больнице произвести мне медицинский аборт. Абортная комиссия города Саратова находит меня недостаточно больной для этой операции. Я сама не считаю себя больной. Но родить пятого ребенка я не могу и не допущу этого, даже если мне придется рисковать жизнью.
За девять лет супружеской жизни у меня родилось четверо детей. Старшей девочке — 8 лет, сыновьям — 5, 3 и полтора года. Третий ребенок рос болезненным. В две недели малыш заболел коклюшем с воспалением легких и с самого рождения болел желудком. Когда сыну был 1 год и 3 месяца, у меня родился четвертый ребенок. Беременность протекала тяжело, я не могла гулять с младшим, поэтому он рос слабым и болезненным.
Сейчас дети выросли, я воспитываю их одна. Няньки ко мне не идут — больно много детей. Не могу я сейчас родить пятого, надрываться мне больше некуда! Выход один — делать самой себе аборт. УК меня за это преследовать не будет. Боюсь, что и некого будет преследовать после моей самодельной операции — практики у меня нет!”
Не озорные вертихвостки оказывались на гинекологических креслах в зловещих аботариях. Вернее, не только они. Не представляю, каково было жене и матери четверых детей слышать злобное «под мужиком». Видеть агрессию и ненависть в глазах.
Что же мы видим по факту? Двойные стандарты, «вторая смена», и как вишенка на торте – непредставленность в органах власти. Погуглите и найдите список членов Президиума Верховного Совета СССР любого созыва. Да, там будут встречаться женские имена, но 90% этих «членов» – мужчины. И, конечно же, среди руководителей СССР за все время его существования не было ни одной женщины.
Было ли, таким образом, поле деятельности для феминисток в СССР? Еще как было. Были и сами феминистки. Ими стали диссидентки. В 1979 году ими создается альманах «Женщина и Россия». Он был посвящен положению женщин в СССР и тем проблемам, с которыми они сталкивались: сложности материнства, репродуктивное насилие, сексизм, снисходительное отношение к женщинам в советском обществе, проблемы женских тюрем. Вскоре создательницами альманаха плотно заинтересовался КГБ, и уже в следующем году Мамонову, Малаховскую и Горичеву выслали из СССР. А в 1989 году на волне зарождающейся перестройки в журнале «Коммунист» выходит статья «Как мы решаем женский вопрос». Кстати, интересен и такой факт: большинство феминисток того времени обсуждало не только права женщин, но и права мужчин. Ведь невозможно эмансипировать женщину, не вернув мужчине многие его права (и обязанности), касающиеся семьи и быта.
Так что феминизм в России – не столько зловещее проявление западных интервентов, сколько продукт богато удобренной отечественной почвы. А обилие кальки с зарубежных образцов объясняется только одним – нашим женщинам слишком долго затыкали рты.