Не дворцовые люди
Что общего между отставкой премьера Дмитрия Медведева и отставкой генпрокурора Чайки?
Оба они — герои самых нашумевших расследований Навального.
«Он вам не Димона» посмотрели только на YouTube 33 миллиона человек — то есть треть от половины обитателей рунета.
Из него мы узнали о многочисленных дворцах, о домике для уточки, о кроссовках… И все это превратило Медведева в глазах не только публики, но и многих членов элиты в незабавного клоуна. Зачем человеку один дворец — это хотя бы понятно.
Но несколько! Впрок? На запас? На засолку?
«Чайку» посмотрели 10 миллионов человек. И тоже, я думаю, многие содрогнулись, в том числе и элита. Партнерство замов с Цапками. Трупы возле бизнеса сына. Плюс еще мусорный бизнес, плюс подмосковные казино…
И Медведев, и Чайка стали в глазах россиян символами мегакоррупции. Той коррупции, которая совсем уже потеряла берега.
Что общего между Мишустиным и Красновым, которые назначены на их места?
То, что они профессионалы.
Мишустин — это человек, внедривший в мытарство цифровые технологии, на порядок понизившие уровень коррупции и на порядок повысившие собираемость налогов. Оставим в стороне пока главное, а именно: стоит ли вообще драть налоги с мелкого бизнеса в стране во время рецессии (уж не будем спрашивать, на какие сирии, мадагаскары и воровские стройки идут эти налоги).
Отметим пока просто технический момент: Мишустин — профессионал, и никаких дворцов за ним нет. И тот самый полулояльный представитель элиты, который смотрел «Он вам не Димон» и думал: «Это переходит все границы», а теперь смотрит, как Навальный разоблачает домик Мишустина на Рублевке, и думает:
«Эк Навальный загнул. Дом на Рублевке. А что, глава ФНС в пятиэтажке должен жить? Это уже перебор».
То же самое Краснов. Я вам одну маленькую тайну раскрою. Краснов, в частности, — это следователь, который проводил экспертизу, как положено по закону. А как обычно у нас проводят экспертизу? Мы все эти экспертизы видели (вроде экспертизы про «антиценности сатанизма» в песнях Егора Крида). Все они возникают в середине процесса, прямо из воздуха, неведомые адвокатам. Как Краснов проводил экспертизы? Писал обвиняемым и их адвокатам, что вот назначается такое-то исследование, будут такие-то вопросы, нет ли, мол, у вас дополнительных? Следствие рассмотрит.
Почему так делал Краснов? Да потому, что он находил настоящих преступников и имел против них железобетонные доказательства. Ему не надо было липовых экспертиз. И на процессах по его делам присяжные выносили обвинительные вердикты не потому, что им заморочили головы, а потому, что сами видели — обвинение право.
И вот мы могли бы ожидать, что Генпрокурором будет назначен какой-нибудь следак по «делу ЮКОСа» или организатор «болотного дела», или даже «московского», то есть кто-нибудь суперлояльный, супернекомпетентный и суперкоррумпированный. А назначили профессионала Краснова, напоследок на проверку подбросив ему тест с комментариями по делу об убийстве журналистов в ЦАР. Тест Краснов с блеском прошел, сказав, что журналистов в ЦАР убили с целью ограбления! И был назначен.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Мишустин и стыдные удовольствия. Почему госчиновники в России талантливы, но застенчивы
Что означает замена Медведева и Чайки на Мишустина и Краснова?
Означает, что Путин считает, что бездонные запасы его харизмы кончились и что его харизмы на всех не хватит.
Президент Путин вполне серьезно пытается изменить способ, которым он управлял страной, и переменить класс, на который он опирается.
Происходит это не впервые.
В 2000–2014 гг. главной опорой Путина был российский средний класс, белые воротнички и т.д. Всем было хорошо, денег было завались, люди из офисов ездили отдыхать в Турцию, ели в ресторанах.
Какая свобода? Заткнитесь, нам и так хорошо!
В 2014 году (после аннексии Крыма и падения рубля) была сделана попытка опереться на «народ», под которым кремлевские политтехнологи понимали в основном шпану. Тогда в Донбасс повалили некие «Моторолы», и возник Хирург со своими мотопробегами на Берлин.
И, наконец, в 2019-м, после выборов в Мосгордуму, ненавязчиво возник третий класс, который предложил Владимиру Путину свои услуги, — силовики. То есть понятно, что на силовиков Путин опирался всегда, но тут, после того как власть стала стремительно терять рейтинг среди народа и поддержку среди элиты, силовики предложили Путину простую перспективу. Путин опирается только на них, они раскрывают против него заговоры (если их нет — выдумывают), а взамен получают карт-бланш на тотальный дерибан российской экономики, даже более полный, чем тот, что они сейчас имеют.
Такой оборот опасен для общества, но опасен он и для Путина, потому что при нем президент становится полным заложником силовиков. Судя по всему, то, что сейчас делает Путин, — это как раз попытка избежать подобного сценария. Вместо силовиков он пытается опереться на Мишустиных, Красновых, Кириенко и Вайно.
Все 20 лет своего правления власть была устроена очень просто: она неизменно назначала в начальники самых некомпетентных и коррумпированных, чтобы был крючок, на котором можно всех держать. Считалось, что чем меньше человек подходит к данной должности, тем больше он будет благодарен человеку, который его на нее посадил.
А то что воруют… И бог с ними — ТВ наше всех отмажет.
С Мишустиным и Красновым ситуация диаметрально противоположная. Путин впервые произвел назначения, при которых учитывал общественное мнение.
Поможет ли это?
Нет.
Ведь не забудем, что прежде чем назначить профессионала Краснова главой Генпрокуратуры, его испытали: например, подкинули дело об отравлении Литвиненко. То есть фактически проверили: да, парень, мы знаем, что ты можешь раскрывать дела, а фальсифицировать ты их можешь?
Но фальсификация и профессионализм — вещи несовместимые. Как у Мидаса все превращалось в золото, так и у нас любой профессионал, назначенный на место, где надо принимать политические решения, превратится в очередного медведева или чайку.
Но тренд — показателен. Путин страшно спешит. Торопится.
Назначает шутовскую комиссию со спортсменами и казаками по пересмотру Конституции, и тут же эта комиссия уже оказывается ненужной. В чем дело? Что такого знает президент, чего не знаем мы?
Обозреватель «Новой»