Хотят ли россияне вернуться в СССР?Результат ,это бомба 94% за ,а лишь 6 %против .Опрос зрителей ОТР с комментариями политолога и экономиста

Константин Чуриков: Возвращаемся к нашей «Теме дня». Хотят ли россияне вернуться в Советский Союз? Попробуем это выяснить и сейчас. Дело в том, что накануне гендиректор ВЦИОМ Валерий Федоров сказал, что да, люди у нас с симпатией относятся к советскому прошлому, но если бы был проведен соответствующий опрос, а ВЦИОМ еще об этом не спрашивал, то за возвращение СССР, по его мнению, проголосовало бы не больше половины россиян, это вот предположил Валерий Федоров. Нам стало интересно, и давайте прямо сейчас запустим этот SMS-опрос.

Оксана Галькевич: Нам стало настолько интересно, друзья, что, мне кажется, мы чуть ли не впервые проводим этот опрос и утром, и вечером, потом все это вместе проанализируем, эти данные, расскажем вам об итоговом результате. Итак, хотите ли вы жить в СССР? Ваши ответы «да» или «нет» присылайте на наш короткий номер 5445, в конце этого часа будем подводить итоги. Кстати, мы ждем от вас и развернутых ответов, чем вам нравился или не нравился Советский Союз, – пожалуйста, пишите нам, звоните нам, мы ждем, очень даже ждем.

Константин Чуриков: У нас в студии на наши и ваши вопросы отвечают сегодня Сергей Черняховский, доктор политических наук, профессор факультета политологии МГУ, и Сергей Смирнов, доктор экономических наук. Добрый вечер, уважаемые гости.

Оксана Галькевич: Здравствуйте, Сергей Феликсович и Сергей Николаевич.

Сергей Смирнов: Доброго вечера всем.

Константин Чуриков: Ну, давайте сначала вкратце. Как вы считаете, что человек, живший в Советском Союзе, ну взрослый человек, чувствовал такого, чего он не чувствует сейчас? Сергей Феликсович?

Сергей Черняховский: Разные чувствовали по-разному, но в целом осмысленность жизнь, уверенность в том, что твоя страна лучшая в мире и маяк для развития человечества, гордость за то, что ее создали люди, свергнув старую власть и победив в Великой Отечественной войне, став лидером во многих технологических областях, и уверенность в том, что вообще-то да, чуть раньше, чуть позже, но, может быть, не к 1980 году, но мы на пути к созданию вот этого Мира Полудня, о котором писали Стругацкие.

Константин Чуриков: Сергей Николаевич?

Оксана Галькевич: Сергей Николаевич?

Сергей Смирнов: Честно говоря, не знаю. Почему? Потому что… Ну да, я не могу обсуждать людей, которые тянутся в Советский Союз, я понимаю, связано… Правильно Сергей Феликсович сказал, какая-то уверенность, на мой взгляд, псевдоуверенность в завтрашнем дне. На мой взгляд, это тоска, извините, по молодости, между прочим, когда экономические и социальные проблемы были где-то там, далеко, а ты устраивал свою личную жизнь, ты получал образование, ты где-то работал, может быть, служил в армии офицером или рядовым, где ты имел гарантированную заработную плату, где каждый практически имел свой источник дохода. Тут про вытрезвители поднималась тема, да? Кто будет сейчас оплачивать их содержание? Интеллигенция пьет в ресторанах, разъезжаясь на такси, и с кого брать эти деньги на самом деле?

Вот тогда все было так: заработная плата, стипендия, пенсия, зарплата военнослужащих. Но при этом я могу сказать то, чего не хватало, – не хватало свободы абсолютно, давила коммунистическая идеология и приземляла нас. И вот когда начался 1985 год, я думаю, очень многие переоценили то общество, в котором они жили и в котором прошла значительная часть их жизни.

Оксана Галькевич: Важный вопрос, я просто хотела уточнить. Сергей Николаевич, то есть получается, что вот эта вот ностальгия обширная по Советскому Союзу – это вопрос старения того поколения, которое Советский Союз еще застало?

Сергей Смирнов: Нет, не только, мы знаем, что и молодежь…

Оксана Галькевич: А как же тогда с ними быть, да?

Сергей Смирнов: Оксана, а с молодежью это воспоминания отцов, того стареющего поколения, и это отсутствие опыта существования в той эпохе.

Сергей Черняховский: Получается, что те, у кого есть опыт, хотят туда, и у кого нет опыта.

Константин Чуриков: Я хочу спросить, секундочку…

Сергей Черняховский: На самом деле…

Константин Чуриков: Я хочу спросить: вот идеология мешала или помогала строить, развивать?

Сергей Черняховский: Идеология вообще, если это идеология, всегда помогает, потому что идеология – это ценности и цели. Ты знаешь, что для тебя важно в этой жизни, знаешь систему координат, что считается хорошим, что плохим, и каковы цели твои, общества и так далее. Вот эта идея, что давила коммунистическая партия, – ну кого-то, может быть, она и давила, кто-то считал, что ему нужна некая свобода, хотя я, достаточно долго прожив… Я начал работать в 1973 году, 10 лет я работал на заводе слесарем, потом стал преподавать в ВУЗе, вечерний закончил, я никогда не чувствовал себя несвободным человеком ни с какой точки зрения. А свобода, одна партия или несколько партий, ну мы могли убедиться, что в этом отношении это мало что меняет, может быть одна хорошая, может быть двести плохих.

Оксана Галькевич: То есть главное, собственно, не давление идеологии, а чтобы кормили хорошо? А кормили, кстати, как тогда, хорошо?

Сергей Черняховский: Да дело не в этом, потому что дело не в том, чтобы кормили хорошо, кормили по-разному. Дело в первую очередь в осмысленности и вот в этом ощущении свободы, что ты хозяин жизни. Возможно, разные социальные группы это воспринимали по-разному.

Вообще говоря, у нас было такое определение, что у нас развитой социализм; развитой социализм, как любое развитое состояние общества, есть состояние его развитых противоречий, то есть то, за счет чего общество развивается, это противоречия. Как с ними, как их реализовывали?

У нас возникла ситуация, когда подавляющее большинство общества готово было уже к сложным видам труда, а производственный уровень не давал сложного эвристического труда для всех. Это можно было решать на пути созидания и создания нового производства. Решили это делать на пути подражания глупым моделям даже не то чтобы западным, а выдуманным определенной частью вырождающейся...

Оксана Галькевич: Давайте более широкую такую дискуссию с привлечением нашей аудитории…

Константин Чуриков: Сейчас, одна реплика. Просто мы всего 5 минут назад начали говорить, уже около 3 тысяч человек проголосовали на портале, и это только начало.

Сейчас у нас телефонный звонок.

Оксана Галькевич: И уже звонков, вы знаете, в очереди, уже даже люди слетают, поэтому давайте просто будем успевать их выводить в эфир. Нина, Пензенская область. Нина, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Зритель: Вот. Я на этот вопрос отвечаю так: да, я хотела бы жить в СССР. Почему? Потому что была стабильность. Я не беру никакую политику, я выступаю от простого человека. У меня была работа, у меня была зарплата, я не боялась завтрашнего дня, не душили никакие цены на ЖКХ, на продукты питания зарплаты хватало. Рубль был рублем. И свобода была так же, не надо нам сейчас говорить, никто нас не унижал. Мы учились, мы лечились, мы работали и не боялись. А теперь встаешь и думаешь, сколько сегодня за газ, за свет платить, а пенсия маленькая, вот. Поэтому мне сейчас тяжело, и я хотела бы жить в СССР.

Константин Чуриков: Спасибо за ваше мнение.

Оксана Галькевич: Да.

Константин Чуриков: Еще сразу давай звонок.

Оксана Галькевич: Валентина из Московской области, да. Валентина, здравствуйте.

Зритель: А, добрый вечер, немножко волнуюсь.

Константин Чуриков: Не волнуйтесь.

Зритель: Такая злободневная тема.

Оксана Галькевич: Ага.

Зритель: Конечно, сейчас подавляющее количество людей и даже молодежь, вот у меня внучке 18 лет, она очень любит, когда я рассказываю, как мы жили в те годы. Моя юность и студенчество пришлись на 1970-е гг. Приглашенный говорил, что не было какой-то свободы, – все было. Мы ходили в театры, на больших экранах шли хорошие западные фильмы, понимаете? Если мы хотели читать какую-то литературу, она была в свободном доступе. Была уверенность в завтрашнем дне, и мы тогда это, студенты, понимали, и так же потом, когда пошли работать.

Что сейчас? Сейчас даже молодежь не может понять, что происходит. Люди идут на работу молодые, они не знают, будут ли они работать завтра. И естественно, если бы был проведен правильный опрос, я уверена, что минимум 85–90%, разный возраст, захотел бы жить в те времена, в которые, в общем-то, пришлось самое счастливое время, это 1960-е – начало 1980-х гг., на которые пришелся отрезок моей жизни.

Константин Чуриков: Валентина, вам спасибо.

Я хочу спросить, раз уж все так или иначе мерят свои, получается, потребительские корзины тогда и сейчас, как бы вы оценили покупательную способность средней зарплаты в советское время? Давайте возьмем какой-то период, не знаю, 1980 год, вот год моего рождения.

Сергей Черняховский: Пожалуйста. Средняя зарплата… Достигаемая реальная зарплата на заводе «ЗИЛ» слесаря на сборочном конвейере, то есть не высшей квалификации, 300 рублей. Зарплата доцента, то есть средний уровень в этой сфере, 320 рублей. Что это такое реально? Реально надо по совокупности, не по отдельным товарам. Вот рубль 1985-го или 1980 года – это 500 рублей нынешних. То есть тот, кто получал тогда 120 рублей, выйдя после института, сейчас получал бы сразу 60 тысяч.

Пенсия минимальная в 70 рублей сейчас была бы 35 тысяч в нынешнем переводе. Максимальная была, если не персональная, где-то 140, это было бы 70 тысяч. Тот же самый доцент, я не беру доктора наук, сейчас получал бы вместо 320 тех, если перевести, 160 тысяч, этого близко сейчас нет. Очень многие отдельные товары не в коэффициенте 1 к 500, 1 к 200, 1 к 100, машины дешевле, водка дешевле стала, самое насущное.

Оксана Галькевич: Да.

Сергей Черняховский: Но реально, чтобы поддерживать свой уровень жизни, создавая то же ощущение примерное, которое было тогда на определенную сумму, вот надо считать 1 к 500.

Оксана Галькевич: Сергей Николаевич?

Сергей Смирнов: Вы знаете, я недавно писал по заказу «Ельцин Центра» главу про экономические реформы в России с 1985-го по 2004-е гг. И у меня был как раз сюжет, связанный со сравнением потребительского рынка до начала реформ и после.

Оксана Галькевич: Ага.

Сергей Смирнов: И вот, собственно говоря, когда мы задаем этот вопрос о сравнении покупательной способности, в моем представлении он абсолютно некорректный.

Константин Чуриков: Так.

Сергей Смирнов: Да, мы можем посчитать что-то очень виртуальное. А вы вспомните, могли ли мы эти наши деньги… Ну вот, скажем, мою зарплату заведующего сектором, 400 рублей, кандидат наук в то время был…

Константин Чуриков: Сейчас умножим на 500…

Сергей Смирнов: …реально отоварить? Какие товары я мог прийти в магазин и купить? Ну кроме каких-то элементарных продуктов питания, в Москве лучше, в Санкт-Петербурге, в закрытых территориальных образованиях лучше, но тем не менее: что я мог купить? Я не говорю уже про автомобили, я не говорю про гарнитуры…

Константин Чуриков: Сергей Николаевич, в нынешних деньгах 200 тысяч.

Сергей Смирнов: А?

Константин Чуриков: Двести тысяч, четыреста я умножил на пятьсот.

Сергей Смирнов: Ну вот я об этом говорю, да. Как мы могли купить? Стоять в очереди? Унижаться как потребитель? Интриговать там, я не знаю…

Оксана Галькевич: По блату.

Сергей Смирнов: По блату абсолютно, блат – это отдельная песня.

Оксана Галькевич: Явление.

Сергей Смирнов: И вот это унижение человека… Извините, почему я должен получать согласие партбюро? Я был, кстати, членом партии 10 лет…

Оксана Галькевич: На что, на гарнитур?

Сергей Смирнов: На профсоюзы, это все подписывалось…

Константин Чуриков: Сергей Николаевич, секунду, я нисколько не нападаю, но…

Сергей Смирнов: Ну нельзя сравнивать те деньги и эти деньги, вы понимаете? Товарной массы не было.

Сергей Черняховский: Да достаточно ее было, это жирели те, кто 400 получал.

Константин Чуриков: Но нет ли сегодня унижения, когда бабушка не условная, а вполне реальная…

Сергей Смирнов: Есть, есть, про пенсии мы не раз тут уже говорили.

Константин Чуриков: …и по копеечке откладывает из этого пакетика?

Сергей Смирнов: Это другой вопрос.

Сергей Черняховский: Да это тот же вопрос.

Сергей Смирнов: Это отсутствие вменяемой социальной политики государства нынешнего. Я не говорю, что нынешняя ситуация идеальна.

Оксана Галькевич: Давайте выслушаем Александра из Керчи. Александр, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Я вот хотел сказать, Сергей Николаевич молодец, все правильно говорил. Я противник СССР, я считаю, это ужаснейшие 70 лет были в истории нашей страны. Объясню свою точку зрения. Вот эти все мифы про бесплатные квартиры, как было хорошо, правильно Сергей Николаевич сказал, что не надо сравнивать с нынешним положением, с нашей страной надо сравнивать нормальные страны.

То есть в Советском Союзе давали бесплатную квартиру, но когда? Не в 20 лет, когда ты молодая семья, когда у тебя родился ребенок, а в 30–35 лет. Ты 10–15 лет по распределению от завода какого-нибудь, во-первых, живешь непонятно в каком городе, который завод тебе сказал или партия решила, где жить. Во-вторых, выбирает район тебе, вот тут ты будешь, в этом районе жить и будешь 15 лет ждать эту квартиру, в общежитии проживешь. В нормальной стране берет человек ипотеку под 1,5% и выбирает сам город, выбирает район, место и квадратуру…

Константин Чуриков: Понятно. Александр, скажите, тогда ваше любимое время, период, который вы застали как гражданин, какое любимое?

Зритель: Смотрите, я вам рассказываю. Я родился в 1987 году, я жил в 1990-е гг. Почему многие люди вспоминают Советский Союз, особенно взрослое поколение? Потому что в это время была ихняя молодость, они были здоровые, счастливые, ихние дети были маленькие, они были счастливы в этот момент. В моем понимании 1990-е гг. были прекрасным временем, но это же неправда, правильно, 1990-е гг. ассоциируются с другим, но у меня было детство…

Константин Чуриков: Нет, ну если вспоминать годы молодые, в общем-то, я согласен с вами, да, с точки зрения ностальгии.

Оксана Галькевич: Понятно.

Зритель: И смотрите, а почему…, почему плохо, я могу еще сказать? Сколько лет выкачивали мозг? То есть люди вот этим вот… Почему наши проблемы в России, все они берутся, корни, из Советского Союза? Люди перестали думать, они не умеют думать за себя, допустим, где-нибудь в Иркутске, на Дальнем Востоке каждый год происходят наводнения, правильно? Никто из этих людей не догадался пойти застраховать свой дом, квартиру. Каждый год случается наводнение, смывает дом, они звонят на Прямую линию, помогите-помогите. Никто же не может мыслить за себя, потому что в Советском Союзе было все за них распределено: родился, потом ты поступил в техникум, кто-то в институт, кто-то в ПТУ, независимо, где ты будешь учиться, потом тебя распределят…

Оксана Галькевич: Уверенность в завтрашнем дне, Александр, скажет вам сейчас наша аудитория.

Зритель: Вы понимаете, эта уверенность… Я лучше сам выберу город, в котором я буду жить, в какой области буду жить, а не так, что меня отправят в Мурманск, я не хочу сейчас обидеть мурманчан, но отправят меня на Север, буду я там жить по распределению.

Константин Чуриков: Да, спасибо.

Сергей Черняховский: Ну набор бреда откровенного.

Оксана Галькевич: Ну почему бреда? Давайте так: это мнение нашего телезрителя.

Константин Чуриков: Сейчас-сейчас.

Сергей Черняховский: Да потому что чистого бреда. У человека есть мнение, он имеет на него право.

Оксана Галькевич: Да.

Сергей Черняховский: Он родился, я так понял, в 1987 году, в Советском Союзе не жил, но знает, как там было плохо.

Оксана Галькевич: Пожил несколько лет.

Сергей Черняховский: Это так же, как у нас одно время, когда оценивали Сталина, те, кто при нем жил, оценивали хорошо, а те, кто не жил, но кому рассказали сказки в 1990-е гг., те относились плохо.

Оксана Галькевич: Сергей Феликсович, я прошу прощения…

Сергей Черняховский: Вот каждый тезис из сказанных…

Оксана Галькевич: Просто мнение людей, которые не жили в Советском Союзе, но ностальгируют по нему, вы принимаете, а мнение людей, которые не жили в Советском Союзе, но его критикуют, вы не принимаете? Так, на всякий случай.

Сергей Черняховский: Я принимаю объективные мнения, основанные на реальности.

Константин Чуриков: Ага.

Сергей Черняховский: Если бы человек сказал, что я, не знаю, в Советском Союзе был правозащитником и меня угнетали, была бы понятна его позиция. Когда он мыслит придуманными категориями… Что значит «я хочу сам выбирать»? Да ты и мог выбирать.

Константин Чуриков: Ага.

Сергей Черняховский: Хотел пожить экстремальной жизнью, езжай на ударную стройку, получишь и деньги, и машину, и что такое.

Константин Чуриков: Еще один наводящий вопрос. Смотрите, всегда сложно критиковать то, что тебе нравится, то, что ты любишь, я понял, что к Советскому Союзу вы относитесь более чем с симпатией, но все-таки…

Сергей Черняховский: Все-таки.

Константин Чуриков: …как вот доктор политических наук, за что вы, может быть, не очень понимаете, принимаете ту эпоху? Что-то такое было, что вас лично как гражданина несколько все равно раздражало?

Сергей Черняховский: Я достаточно рано начал заниматься противоречиями социализма, я сказал, что реально получалась ситуация, когда люди все, в общем-то, уже ориентированы на интересные, сложные виды труда, а вот этого вида труда не хватало. У нас даже в интеллигенции сложными видами труда было занято порядка 25% населения, в рабочем классе где-то 13%, в сельском хозяйстве вообще 1%. Эта ситуация, которую надо было менять, развивая дальше, повышая технологический уровень, что можно было сделать. Но для этого нужно было делать все то, о чем применительно к сегодняшнему дню говорила ваша предыдущая гостья, стратегия развития производства…

Оксана Галькевич: Давайте Сергея Николаевича спросим, вашего оппонента.

Сергей Черняховский: …сейчас, одну минуточку, а не попытка запустить идиотские якобы рыночные механизмы, нигде не существующие в мире, и выстроить все на сиюминутной выгоде и на стремлении купить больше деликатесной колбасы.

Оксана Галькевич: Обратный вопрос Сергею Николаевичу.

Сергей Смирнов: Насчет…

Оксана Галькевич: Смотрите, вы Советский Союз критикуете, соответственно…

Сергей Смирнов: Я категорический противник.

Оксана Галькевич: Соответственно, что хорошего вы можете все-таки сказать? Вот Сергей Феликсович покритиковал,

Сергей Смирнов: Вы знаете, я могу сказать в основном плохое, подтвержденное статистическими сюжетами. Только что мой коллега географ, известный российский политолог Орешкин (не министр экономики, а Дмитрий Орешкин) написал большую книгу, 500 страниц, почти 500 страниц, была презентация в Сахаровском центре, которая называется «Джугафилия и советский статистический эпос». Значит, собственно говоря, советский статистический эпос. Коллективизация, возьмите ту же самую коллективизацию: уменьшилось поголовье скота в Казахстане на 85%, поголовье крупного рогатого скота в Советском Союзе уменьшилось в 2 раза, овец и коз в 3 раза, свиней в 2 раза. И на протяжении всего последующего существования советской власти проблема не была решена. У нас колхозники получили паспорта последние в 1974 году. Извините, сколько лет советской власти? – 57.

Сергей Черняховский: И что?

Сергей Смирнов: Ну и после этого начинаются поиски вредительства. Как только что-то из этих планов диких абсолютно большевистских, «нет таких крепостей, которые большевики не могут взять», да нет таких крепостей, нет таких большевиков, извините.

Константин Чуриков: Сергей Николаевич…

Оксана Галькевич: Сергей Николаевич…

Сергей Смирнов: Я просто завожусь, когда…

Константин Чуриков: Не надо, не надо.

Сергей Смирнов: Я не говорю про строительство железных дорог, про полный крах Беломорско-Балтийского канала, который стоил 12 тысяч заключенных жизней и который не выполнил своей функции, потому что он был…

Сергей Черняховский: Все чего-то стоит, бесплатно ничего не бывает.

Оксана Галькевич: Подождите, Сергей Феликсович, а вы считаете, лишение паспортов, допустим, та тема, которой коснулся Сергей Николаевич, у людей не было паспортов.

Сергей Черняховский: И что?

Оксана Галькевич: Советское крепостное право – это нормально в XX веке?

Сергей Черняховский: Почему крепостное право?

Оксана Галькевич: Ну как, ну почему? Да потому, слушайте.

Сергей Черняховский: Человек… Нет, вот это фейки, созданные пропагандой из Сахаровского центра, «Ельцин Центра» и так далее.

Сергей Смирнов: …

Оксана Галькевич: Так, а что было на самом деле, расскажите.

Сергей Черняховский: Когда колхозник уезжал получать высшее образование, уезжал на стройку и так далее, ему выдавали паспорта, это была реальная практика, а дальше многое регулировалось потребностями и потоками рабочей силы. То, что колхозник, который ходил по колхозу, не имел с собой паспорта, я ходил по Москве и не носил с собой паспорт. Он ему нужен был, когда он вступал с другими как бы уровнями государственности в контакт. Поэтому вот это некое… С Дмитрием Орешкиным я хорошо познакомился в ситуации 1996 года, когда он организовывал фальсификацию выборов президентских.

Оксана Галькевич: Подождите, скажите, вы москвич?

Сергей Черняховский: Да.

Оксана Галькевич: Москвич, да, понятно, значит, мне не о чем вас спросить. То есть я так полагаю… Понимаете, я как бы так на себя примеряю, я бы не смогла, наверное, жить в Москве, потому что было такое понятие лими́та, лими́та на собственных граждан.

Сергей Смирнов: Лимита́.

Константин Чуриков: Лимита́.

Оксана Галькевич: Лимита́. Это ограничение моей свободы передвижения в рамках моей, своей страны.

Сергей Черняховский: Так, минуточку, а что...

Оксана Галькевич: Я не говорю о Парижах, Лондонах или еще о чем-то.

Сергей Черняховский: Минуточку, что, вы считаете, означало выражение «лимит»? Что это значило? Вот вы используете слово в каком смысле? Что это такое было, вы ответить можете? Это зависело от того, какое предприятие сколько людей могло привлечь с обеспечением их жильем. И что?

Оксана Галькевич: Ну а если вот мне не нужно на предприятие, я вот просто хочу переехать в другой город, знаете, найти там работу и жить.

Константин Чуриков: А потом слово обросло определенной коннотацией.

Сергей Черняховский: Находите работу, работа вам дает возможность жить, переезжаете…

Оксана Галькевич: На заводе, да, несколько лет, хорошо.

Сергей Черняховский: Не только. Поступайте в институт, поступайте на работу в НИИ, переводитесь, ищите…

Оксана Галькевич: Мне поздно уже.

Сергей Черняховский: Вы заявите себя как специалист. Постоянно людей привлекали с периферии в центр.

Константин Чуриков: Нам звонит Владимир из Краснодарского края. Владимир, добрый вечер.

Зритель: Добрый вечер. Вот сейчас вот ностальгия идет, значит, по тому, что нет Советского Союза. Правильно! Потому что в Советском Союзе все было у нас, и обучение, и этот, работа была, все! А в настоящее время молодежь не может найти себе работы. Как это так?

Константин Чуриков: Хороший вопрос, спасибо. Почему молодежь не может найти работу?

Сергей Черняховский: Потому что, как говорилось в предыдущей передаче, во главу угла поставлено извлечение прибыли, а не развитие производства и не производство материальных ценностей. В результате вместо того, чтобы создавало государство предприятия, где нужны были бы люди, современное высокотехнологичное, была же поставлена в майском указе задача, сколько там, 20 миллионов высокотехнологичных…

Константин Чуриков: Двадцать пять даже.

Сергей Черняховский: Ну 25, да. Но у нас организация управления экономикой построена таким образом, что государство не занимается тем, чтобы строить заводы, оно занимается выдумыванием схем, как бы кто-нибудь ему построил завод, если это не непосредственно, скажем, оборонка. Поэтому производства по официальным данным, если на то пошло, России по сравнению, вот в прошлом году вышло всего на 95% от производства РСФСР 1990 года, то есть уже не самый лучший год.

Константин Чуриков: Вопрос Константина из Бурятии, нашего зрителя: «А почему обязательно противопоставление, «стабильность, медицина, равноправие, нормальные пенсии, уверенность в завтрашнем дне, но ничего купить нельзя, сплошная КПСС, никакой свободы, колбасы, машин, заграницы», с одной стороны, или нынешний волчий оскал, когда все есть, а купить не на что, с другой стороны?» Как бы это все совместить?

Сергей Смирнов: Ну это нормальная рыночная экономика, когда единственным дефицитом становятся деньги, в отличие от Советского Союза, где дефицитом были товары, да?

Что я хочу сказать на эту тему на самом деле? Вы понимаете, мне кажется абсолютно неправильным подход к делу, когда говорится «государство должно строить». Оно не может и не должно в той экономике, которая есть, оно не может строить. Государство – один из самых неэффективных инвесторов, понимаете? Оно может наклепать какое-то там оружие в советском периоде, почему не был насыщен товарный рынок-то на самом деле? Потому что мы считали, что вокруг все кругом враги, понимаете? Вот эта порочная коммунистическая идеология, которая пришла к нам в октябре 1917 года, вы понимаете, вот оттуда все пошло.

Сергей Черняховский: Ну пошли бредни шизофреника.

Оксана Галькевич: Давайте просто…

Сергей Смирнов: Оттуда все пошло, вы понимаете? Но есть и нормальные примеры вот современного. Что сделала администрация Липецкой области, по-моему, мы говорили об этом? Оно практически в каждом муниципальном районе создало условия для создания особых экономических зон, и туда потянулся частный инвестор, потянулись сельхозпредприятия, стройматериалы, фармацевтика, и средняя зарплата там от 70 до 90 тысяч рублей. На мой взгляд, это хорошо.

Константин Чуриков: Сергей Николаевич, пожалуйста, мы с вами давно друг друга знаем…

Сергей Смирнов: Все, прошу простить.

Константин Чуриков: …но напоминает коммунизм в отдельно взятой деревне, понимаете?

Сергей Смирнов: Нет, извините, значит, администрация эффективная. А почему во Владимирской области, по-моему, Елена Николаевна об этом говорила или ваш слушатель говорил?

Сергей Черняховский: Я могу свой ответ дать на этот вопрос.

Константин Чуриков: Да-да, сейчас, сейчас просто еще ответ на вопрос.

Оксана Галькевич: Я просто единственное, Сергей Феликсович, Сергей Николаевич, я обычно как фурия выступаю, здесь я хочу некоего какого-то мира добавить. Давайте просто, даже если нам не нравятся позиции сторон…

Константин Чуриков: Да-да.

Оксана Галькевич: …мы не называем друг друга идиотами, шизофрениками или как-то там еще.

Сергей Черняховский: Мы можем найти другие термины.

Оксана Галькевич: Нервно, но нежно, хорошо?

Константин Чуриков: Конечно. По поводу вот этого вопроса.

Сергей Черняховский: Значит, в отношении моего ответа. Дело в том, что противопоставление действительно ложное, потому что вот та картина, что все гарантии и никаких товаров, ничего, одна КПСС, кому-то больше нравится, я не знаю, один «Выбор России», который не состоялся, по счастью. Не было сплошного дефицита, все это пропагандистские картинки более позднего времени. И когда на экранах показывают хронику с пустыми прилавками, плавленными сырками и березовым соком, – это то, что началось в Москве после того, как здесь власть перешла в руки тех, кто тогда называл себя демократами, это 1990–1991-е гг.

В отношении же того, кто должен вкладывать деньги, вот это стремление сделать так, чтобы кто-то тебе принес и сделал, – это паразитизм, это идеология золотой рыбки о том, что я буду править, а вы все, я вам создам условия, а вы мне будете что-то делать. Массово никто ничего так строить не будет, все будут, те, кто имеют деньги, добывать новыми деньги. Поэтому создавать заводы, создавать предприятия, тем более когда отдача от них экономическая, если это не предприятие текущего потребления, а стратегическое, будет через 10–20 лет, может только государство.

Константин Чуриков: Уважаемые гости, вот смотрите, мы продолжаем опрос наших зрителей «Вы хотите жить в СССР», «да» или «нет» на номер 5445, еще можно голосовать, уже больше 5 400 сообщений. Я просто по регионам открыл, какие регионы больше всего хотят сейчас в Советский Союз. Значит, Москва и Московская область, Ленинградская область вместе с Петербургом, Белгородчина…

Оксана Галькевич: Кстати, не самые депрессивные, мягко говоря.

Константин Чуриков: …Краснодарский край…

Оксана Галькевич: А есть этому какое-то объяснение?

Константин Чуриков: …Нижегородская область, это там, где несколько сотен сообщений оттуда пришло, Самарская область, Саратовская, Свердловская. Вот просто видны запросы отдельных регионов.

Оксана Галькевич: Сергей Николаевич, а по поводу эффективности и неэффективности инвестиций государства вспоминается КНР сразу, Китайская Народная Республика: идеология, государственное управление.

Константин Чуриков: Да.

Оксана Галькевич: Главный конкурент Соединенных Штатов, крупнейшей экономики.

Сергей Смирнов: Извините, на самом деле где там государственные предприятия? У них верхний средний класс сейчас состоит в основном или во всяком случае за последние 30 лет, только что реферировал статью для «Юниона», у них произошло резкое изменение: у них в составе среднего класса около 25% составляют собственники малого и среднего бизнеса, плюс еще около 5% – это собственники предприятий. Государство просто сделало более мягкий сюжет, и рано или поздно от коммунистической идеологии откажутся.

Константин Чуриков: Нам звонит Александр из Адыгеи.

Сергей Черняховский: Можете надеяться.

Можно я скажу?

Константин Чуриков: Да, пожалуйста, и звонки.

Сергей Черняховский: Дело в том, что Китай выстроил следующую модель: твердая власть, стратегическое планирование, ключевые сферы и крупные предприятия в руках государства, а мелкий и средний бизнес – пожалуйста, почти полная свобода, пока это не создает проблем для государственной системы.

Константин Чуриков: Александр из Адыгеи, сейчас прямо несколько звонков подряд примем. Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Присоединяйтесь к нашей дискуссии.

Зритель: Меня зовут Александр Иванович, я колхозный пенсионер, мне 69 лет. Я вот хочу немножко уточнить. Вот у вас тут тема «Хотите жить в СССР?» А в каком СССР? Если в сталинском, категорически нет, в хрущевском тоже нет. Вот брежневский еще более-менее. Я уже на пенсии 9 лет, и знаете, я сейчас живу не хуже, чем при советской власти. Я в колхозе с трактора не слазил, а вы знаете, как надо было 200 рублей в месяц заработать? Месяц вкалывать надо было, как проклятому. Так что я, например, 50 на 50…

Константин Чуриков: Александр Иванович, сейчас какая у вас пенсия?

Зритель: У меня пенсия 15 900.

Константин Чуриков: Ну, на общем фоне это выше среднего по России.

Сергей Черняховский: Достаточно много, да.

Константин Чуриков: Так.

Зритель: Пятнадцать девятьсот у меня пенсия, у меня 43 года стажу, у меня вся пенсия страховая. И если честно говоря, я не очень жалею за советской властью.

Константин Чуриков: Да, спасибо.

Сергей Черняховский: Ну человеку хватает. Кто из вас готов жить на 15 тысяч в месяц?

Константин Чуриков: Ну, у нас семьи, дети, слушайте, а как можно жить…

Сергей Смирнов: В Адыгее прожиточный минимум пенсионера один из самых низких в Российской Федерации.

Константин Чуриков: Да, это тоже вопрос, кстати.

Сергей Смирнов: Поэтому соотношение… В Москве очень сложно, в Адыгее, наверное, полегче.

Константин Чуриков: Сергей Николаевич…

Сергей Смирнов: Плюс село.

Константин Чуриков: Мы с вами часто встречаемся, как раз о пенсиях и говорим. Сегодня возникает такая антитеза, сегодняшняя Россия, Советский Союз. Что касается сегодняшнего нашего уклада социального, по пенсиям же. Вот, кстати, Александр один из немногих, кто позвонил и сказал спасибо, на моей памяти, но ведь действительно вот эти прожиточные минимумы 8 или 7 тысяч…

Сергей Смирнов: Он убогий, прожиточный минимум, и я очень надеюсь, кстати, Константин…

Константин Чуриков: …9 тысяч пенсия…

Сергей Смирнов: …что правительство наконец примет решение о кардинальном, ну не о кардинальном, а о значительном пересмотре корзины прожиточного минимума, с тем чтобы она примерно на 30% как минимум выросла. Это было обещано и должно было быть сделано еще в 2017 году, раз в 5 лет должны пересматривать. Вместо этого Дмитрий Анатольевич каждый год подписывает о продлении корзины, тогда действительно. Но тут мы вступаем в некий клинч с майским указом президента, потому что при этом количество бедных в стране увеличится, вы понимаете, если больше стоит корзина прожиточного минимума. Честно говоря, я рад за нашего Александра Ивановича, но я считаю, что все равно пенсии очень низкие.

Сергей Черняховский: Понимаете, почему ничего не даст, если автоматически увеличить прожиточный минимум и корзину? Либо это повышается стоимость корзины и это не обеспечивается деньгами, становится просто больше бедных по статистике, либо на это выделяются деньги, повышаются пенсии, бюджетные зарплаты и так далее, и так далее. Но при том, что производство не увеличивается, это просто приведет к автоматическому повышению цен, что было в конце 2000-х гг., тогда резко стали увеличивать вот эти вещи, и тут же в магазинах собственник и торговец стал поднимать цены, вместо того чтобы производить товары. То есть здесь есть еще тот момент, что та, казалось бы, идеальная рыночная система, которая существовала в XVIII веке и которая кому-то, может быть, очень нравится, не срабатывает. Не происходит вслед за повышением количества денег повышения продукции, увеличения продукции, эти закономерности не работают в XX-XXI вв., здесь другие законы.

Оксана Галькеви?