Советский город 1930-х годов ассоциируется с индустриализацией, заводами, бараками и грандиозными сталинскими стройками. Также это время «конструктивизма», соцгородков и градостроительных экспериментов. Пермь не стала исключением. В городе в этот период появились знаковые объекты, такие как «Семиэтажка» – знаменитая гостиница «Центральная», «Дом чекистов», Дом Горсовета на ул. Екатерининской и многие другие. В 1927 году произошло первое историческое официальное объединение Перми и Мотовилихи, что значительно изменило развитие города. Этот шаг ускорил урбанизацию и запустил активную застройку новых территорий. Однако за ростом города и населения не поспевала жилищная инфраструктура. Если в начале 1920-х годов обеспеченность жильем еще сохранялась на приемлемом уровне, то к концу 1930-х годов этот показатель, по различным данным, снизился до критических 3,5 кв. м на человека. На протяжении многих десятилетий в советском градостроительстве отдавалось предпочтение развитию промышленной инфраструктуры в ущерб гражданской. Идеологические метаморфозыНаступает эпоха индустриализации, первых пятилеток, ускоренного промышленного роста, во всех преобразованиях город принимал самое активное участие, поэтому логика развития Перми в 1930-е годы была совершенно иной, чем десятилетием ранее. Она была непосредственно связана с переименованием улиц, которое массово началось еще раньше. «Буржуазные» и дореволюционные топонимы уступали место новым названиям, связанным с революционными событиями или персонажами: ул. Советская, ул. 25-го Октября, ул. Большевистская, ул. Матвеева (ранее – Садовая, а сейчас – Революции). Некоторые улицы переименовывались по нескольку раз. Например, улица Пушкина после революции стала Зиновьевской, затем Университетской, а в 1937 году, к столетию со дня смерти поэта, ей вернули прежнее имя. Интересен пример ул. Малой Ямской – одной из немногих, сохранивших историческое название. Городские чиновники тогда написали обоснование, что старое название отражает жизнь прежнего города и дань уважения к местной истории, связанной с ямщиками Сибирского тракта. Там, где была возможность переименовать нейтральные, мало что отражающие названия, в имена новых героев, это делали. Но резать по-живому исторические названия в самом центре города пока не решались.Не все инициативы исходили сверху. Под влиянием пропаганды 1930-х годов граждане сами предлагали переименовать улицы, чьи названия ассоциировались с дореволюционным прошлым. Так, в Горсовет поступило обращение с просьбой переименовать в деревне Данилиха улицу Голицынскую, которая была названа в честь бывшего владельца лесных складов – князя Голицына. В 1929 году городские власти обратили внимание на неконтролируемую застройку еще одной окраинной территории, а именно Курочкиного поселка, вплотную прилегавшего к городу в районе современной Комсомольской площади. Он был назван в честь кулака Семена Курочкина, который, как следовало из анонимного обращения, во времена царизма проводил махинации с землей при поддержке городской управы. В ответ на предложение переименовать поселок в Нагорный в управлении городского коммунального хозяйства отметили, что он «из-за хаотичной застройки подлежит коренной перепланировке». Подобных обращений было много, они стали единственным примером участия простых жителей в урбанистическом дискурсе в этот период.Планировка окраинИнструкция НКВД 1928 года установила общие принципы планировки советского города, который рассматривался как единое сооружение в социальном, архитектурном и инженерно-техническом плане. Однако большинство проектов «социа-листической реконструкции» были отложены в связи с масштабными планами нового строительства первой пятилетки. Включение новых территорий в состав Перми сопровождалось подробной съемкой и составлением точных планов городских земель. Эти работы проходили с большой задержкой и включали проектирование водопроводных линий, канализации и трамвайной сети. К середине 1929 года Картоиздательство НКВД подготовило проект планировки только двух окраин Перми – Городских Горок и деревни Данилиха. Горсовет требовал прекратить массовое жилищное строительство в районах промышленного значения, а также создать проект ликвидации жилья в затопляемых и антисанитарных районах (Балашихе, Пролетарской слободе) и перестройки неблагополучных районов. К последним, в первую очередь, относились деревни Гарюшки и Данилиха.Несмотря на обсуждения в высоких кабинетах и масштабные планы «Большой Перми», включавшие вопросы благоустройства и создания приемлемых жилищных условий, значительная часть населения города проживала в бараках в антисанитарии и не имела доступа к элементарным удобствам. Стремительный промышленный рост отнюдь не приводил к их улучшению, а скорее тормозил развитие. В числе наиболее распространенных проблем – отсутствие кипятка, постельного белья, мебели и дров, скученность и переполненность жилых помещений, низкое качество ремонта, некачественная уборка и отсутствие работы по повышению культуры быта населения. В 1930 году в Перми была введена первая после войны нумерация кварталов. Город начал обретать структурированную административную форму. Появились новые территориальные образования – Пермский и Краснокамский райсоветы. Город условно делился на центр с крупными заводами и пригороды, включая Закамск и Левшино. Частое изменение границ, переименование старых и появление новых районов свидетельствовало о быстром развитии города, но жилищный кризис лишь усугублялся. Власти считали, что находящиеся в Перми и Мотовилихе крупные, средние и мелкие промышленные предприятия и заводы необходимо обязать выделять особые жилищные фонды, которые смогли бы закрыть потребность рабочих в жилье. Так появлялось ведомственное жилье, ставшее преобладающим во многих советских городах уже в послевоенный период. Особенно отмечалось несоответствие прироста рабочей силы на предприя-тиях «Уралсепаратор», «Красный Октябрь», «Красный строитель» размеру построенных ими домов.План ГИПРОГОРаБеспорядочный характер частной застройки при нараставших объемах строительства актуализировал вопрос и о дальнейшей планировке Перми. В 1934 году Совет народных комиссаров СССР запретил застройку помимо утвержденных смет и проектов, а также сделал наличие общего плана обязательным для возведения новых поселков. В 1935 году была введена должность городского архитектора (в Перми им стал Л. Я. Кордонский). Грамотное планирование, включающее иерархию городских пространств, теперь стало считаться важнейшим признаком, отличающим новые советские города от старых.Планы властей по окончательному решению вопроса планировки быстро разраставшегося города были подкреплены деятельностью ГИПРОГОРа по составлению генерального плана планировки и детальной застройки Перми и Молотово (Мотовилихи). Проект разрабатывали с августа 1936 года по декабрь 1937 года А. М. Суборов, М. А. Штипельман, К. М. Зайченко и В. Н. Яковлев. Наиболее часто цитируемая часть плана связана с так и не состоявшимся переносом центра в район Городские Горки с созданием там комплекса общественных зданий. Эта практически незастроенная территория была наиболее подходящим местом для реализации таких масштабных проектов. Однако этой части плана сбыться было не суждено. Вместе с тем, работа ГИПРОГОРа во многом определила развитие города и принципы застройки на годы вперед. В план вошло строительство дамб и мостов через Егошиху, реконструкция ул. Ленина, устройство набережной Камы, создание парка на месте Парковой дачи и т. д.Развитие города шло тремя путями – строились новые микрорайоны с жильем, в то время они назывались новостройками; создавались заводами соцгородки, а также образовывалась стихийная застройка, которая никак не регистрировалась. Во многом экспериментальными в вопросах планировки стали районы Шпальный и Плоский, расположенные на выезде из города, по левую сторону от Казанского тракта. Территория поселка, а затем микрорайона Плоский начала застраиваться во второй половине 1930-х годов. Одним из первых предприятий, строящих здесь дома для своих рабочих, стал завод № 10 им. Дзержинского. Из-за отдаленности от городских коммуникаций Плоский вплоть до 1940-х годов был лишен водопровода и канализации. Основное благоустройство его началось только после Великой Отечественной войны вместе с интенсивным освоением этой территории. Общий вид на строительство поселка завода Сталина (справа – Сибирский тракт (сейчас – ул. Героев Хасана), слева – дома по будущей улице Чкалова), г. Пермь, 1930-е гг.Образцовый поселокНа юге в этот период возник соцгородок рабочих авиамоторного завода № 19 им. Сталина, который во всех отношениях считали образцовым для Перми. Его строительство началось одновременно с созданием самого предприятия. Это не современный «Тихий Компрос» – каменные дома там стали появляться позже, тогда это был так называемый «старобарачный поселок». В 1932 году был заложен первый четырехэтажный благоустроенный дом. До середины десятилетия в соцгородке построили еще семь аналогичных зданий. За исключением отдельных домов, предназначенных для руководства и инженерно-технических работников, это было самое комфортное жилье в городе на тот момент. Барачному поселку были присущи многие типичные проблемы подобного жилья, но по санитарии, комфорту и подготовке к зиме он не имел себе равных. Бараки здесь были утеплены, отремонтированы и благоустроены – на фоне аналогичной застройки от других предприятий, например, завода имени Дзержинского, это отличало его с положительной стороны. Проектированием жилого района занималось Ленинградское отделение ГИПРОГОРА (ЛЕНГИПРОГОР) под руководством профессора С. О. Овсянникова и архитектора В. И. Пилявского. Поскольку завод располагался на изолированной от города территории, застройка поселка велась в сторону Перми – от Сибирского тракта, фактически формируя будущую городскую связь.Главной улицей соцгородка стал проспект имени Сталина (сегодня – южная часть Комсомольского проспекта), который начал формироваться в 1935 году. В 1932 году между поселком и заводом построили крупнейшую в городе фабрику-кухню, призванную освободить женщин от домашних обязанностей. К концу десятилетия поселок имел развитую инфраструктуру: больницу, баню, прачечную, детский сад, рабочий клуб и многое другое.Санитарная зона между заводом и жилым районом оставалась пустырем вплоть до 1939 года, но к тому времени проспект им. Сталина уже был благоустроен. Осенью 1939 года коммунальный отдел приступил к созданию сквера у заводского клуба: на газонах высадили две тысячи взрослых деревьев и 15 тысяч кустарников. Соцгородок компактно располагался в пределах современных улиц Чкалова, Героев Хасана, Клары Цеткин и Куйбышева. На практике удалось реализовать то, что раньше лишь частично сделали проектировщики и строители Рабочего поселка Мотовилихи: модель полноценного микрорайона, способного функционировать автономно от остального города.Прописка на болотеОднако соцгородок завода им. Сталина был скорее исключением, чем правилом. Наряду с централизованной застройкой активно развивалась и стихийная – на территории недавно созданного Кагановического райсовета, на Заимке, около лесопильного завода «Красный Октябрь», а также в Заостровке, Пролетарской слободе и районе суперфосфатного завода. В связи с этим возникал конфликт между городскими властями и милицией. Борьба с самовольной застройкой велась с переменным успехом. Эффективнее штрафов работал отказ в выдаче домовых книг гражданам, не имевшим официального разрешения от Горкомхоза. Но на практике милиция выдавала такие книги всем, ссылаясь на необходимость учета населения и профилактики преступности. Начальник городского отдела милиции Г. И. Ретнев прямо заявлял, что административные меры бессильны, причина – хронический жилищный дефицит и политическая значимость вопроса.Особенно тревожная ситуация сложилась в Новой Заимке. Здесь, на заболоченной территории возле станции Пермь II, возник стихийный рабочий поселок. Старший инженер жилищного отдела Кагановической железной дороги Кононов направил в газету «Правда» письмо с тревожным описанием: дома росли «не по дням, а по часам», разрешения никто не выдавал, но Горсовет регистрировал жильцов, а милиция оформляла прописку. Поселок получил улицы, переулки и номера домов – все это «на болоте». В письме Кононов даже указывал на возможность умышленного вредительства: по его мнению, создание поселка на болоте могло быть «заданием японской разведки». Это сообщение привело к проверке, после которой Горкомхоз обязали прекратить самовольную застройку и начать осушение заболоченной местности.В конце 1930-х годов были выделены участки под индивидуальное строительство между деревнями Балатово и Ераничи, где раньше находились огороды. Параллельно шло освоение территорий по обе стороны Камы – в рамках подготовки к строительству Камской ГЭС, – которое было свернуто уже в 1937 году. Реализация проекта возобновилась только в 1940-х годах.Если расширение города в 1920-х сопровождалось «слободизацией» и превращением крестьян в горожан, то «растягивание» в 1930-х было скорее управленческим экспериментом. Последствия этого до сих пор ощущаются в виде постоянного дефицита инфраструктурных решений – проблема, уходящая корнями в градостроительную политику сталинской эпохи.Развитие инфраструктурыВажную часть городского пространства составляла инфраструктура, куда входили водопровод, канализация, электрические и телефонные сети, а также отдельно внешнее благоустройство. К нему относятся мощение улиц и тротуаров, озеленение, освещение и так далее. На тот момент в городе отсутствовали тротуары или были, но деревянные. Проблема водопровода в Перми решалась постепенно, начиная со второй половины XIX века. Первый водопровод в городе был частным. Затем постепенно развивалась городская инфраструктура. Водопроводная сеть проектировалась с увязкой к канализационной и трамвайной сетям. У города было несколько водокачек. Один из крупнейших инфраструктурных проектов этого периода – это строительство Большекамского водопровода, или водозабора, первая очередь которого была сдана в 1934 году, но далеко не все дома были к нему подключены. Подавляющее большинство населения продолжало брать воду из водоразборных будок. Кроме того, в городе существовали к 1937 году 11 ключиков и девять колодцев, в основном расположенных на окраинах. С канализацией ситуация была еще хуже. Всего 5 % домовладений в городе в 1931 году были подключены к ней. В 1936 году по типу Большекамского водопровода возникает проект большой канализации, рассчитанный до 1950 года.Отдельный вопрос – это городские электростанции. В начале 1930-х годов Пермь испытывала непрерывный «электроголод», который затрагивал, прежде всего, крупные предприятия, нуждающиеся в электричестве. Постепенно ситуация менялась, и в 1937 году электрификация пришла и на окраины. Следующая важная вещь – асфальтирование и мощение улиц. Уже тогда началось использование технологии асфальтирования, но она медленно проникала в Пермь. Если говорить про отсутствие тротуаров, то это будет правдой лишь отчасти. При общей протяженности городских улиц в 152 километра 46 километров имели замощенные тротуары.В те времена существовала норма по количеству зеленых насаждений на одного жителя города, ее старались соблюдать. В 1932 году начинает работу по озеленению ГОРЗЕЛСТРОЙ. Тогда еще существовала проблема выгула скота на территории города, животные поедали высаженные растения, а вход в городские сады был платным.Фотографии: Государственный архив Пермского края. На главной – общий вид на строительство соцгородка, г. Молотово, Пермский округ Уральской области, 1932 г.
