Кто там хребет Золотой Орде сломал? Дмитрий Донской? А если подумать
Понятен и прост исторический стереотип: после Батыя Русь почти покорно приняла нового хозяина в лице монголо-татар (или наоборот татаро-монгол). Рюриковичи наступили на глотку своей вольной песне, покорно платили дань и толклись возле шатров Великих Ханов с кляузами друг на друга. Порой лишаясь там жизни за свои проделки. Православная церковь (ещё со времен Калки) сообразила: татары — «Божья кара». Несколько веков подробно растолковывала это простому люду. Рекомендуя отмаливать грехи предков и свои собственные. Попутно похваливая в молитвах доброго, но сурового в своей справедливости «татарского царя».
Так лепился немного чудаковатый и смешной образ «покорности Руси» непреодолимым обстоятельствам «ига окаянного». Став со временем политическим инструментом не очень разборчивых в правде соседей России. До сих пор польские школьники и студенты с интересом читают своего историка XVI века Михалона Литвина, изучая времена Золотой Орды:
«Прежде москвитяне были в таком рабстве у заволжских татар, что князь их наряду с прочим раболепием выходил навстречу любому послу императора и ежегодно приходящему в Московию сборщику налогов за стены города и, взяв его коня под уздцы, пеший отводил всадника ко двору. И посол сидел на княжеском троне, а он сам коленопреклоненно слушал послов».
На эту удочку ловились все историки до середины ХХ века. Государственная идеология давала простой рецепт написания истории страны: «разобщились — пришли татары — неимоверно мучили народ — мы геройски освободились и сплотились». Каких только мыслей страдательных, обернутых в высокий слог не писано!
«Люди беспомощно опускали руки, умы теряли всякую бодрость и упругость и безнадежно отдавались своему прискорбному положению, не находя и не ища никакого выхода. Что еще хуже, ужасом отцов, переживших бурю, заражались дети, родившиеся после неё.
Мать пугала неспокойного ребенка лихим татарином; услышав это злое слово, взрослые растерянно бросались бежать сами не зная куда. Внешняя случайная беда грозила превратиться во внутренний хронический недуг; панический ужас одного поколения мог развиться в народную робость, в черту национального характера». (Ключевский)
Страдания татарские…
Так и тянет всплакнуть по инфантильным и мечущимся в страхе русским людям. Это что… правда? А давайте посмотрим на факты. Например, примерно через сто лет после визита Бату-хана в наши палестины — Золотая Орда стала очень сильно нервничать. Регулярно, каждый почти год (документально с 60-х годов XIV века) в рязанских и владимиро-суздальских землях стали появляться седые измождённые люди. Приходили большими группами из Степи. Обессилено падали возле оград посадов, истово молились. Вскоре поднимался крик и плач, когда горожане начинали узнавать своих соседей, знакомых, родных…
А ведь они пропали много лет назад, угнанные во время наездов бесчисленных беев и мурз татарских. Их и отпели попы уже… Как? Откуда? Что за чудо? Ответы бывших невольников ясности не приносили. Налетели добры молодцы на городок татарский, всех «поганых» вырезали, девок их похватали и были таковы… А несколько весёлых витязей колодки посбивали со всех невольников, кто «Отче наш» прочитать способен без запинки. Лошадей дали и по мешку муки… Рукой показали: мол, Русь там. Поспешайте, православные.
Так поползли по русским княжествам истории, одна другой сказочнее. Мол, Кару Небесную, «батог божий», татар страшных — новгородцы бьют. Да так сильно, что плач стоит по всей их земле. Купчины с Волхова и Ильменя в бороды ухмыляются, когда их на торгу люди за рукава хватают: правда ль?
Да, правда. Ватаги ушкуйников то были. А погромы Орды стали их постоянным промыслом. Летописная историография старалась не замечать временами эти громкие события. Разбойники и тати, что тут скажешь. Но народная память крепкая штука, лихие вольные новгородцы становились героями былин и сказаний, песен и преданий. Распутывая фольклор, учёные многое стали понимать. Кто такой, например, Василий Буслаев. По популярности сравнимый с самим Илюшей Муромцем.
Именно знаменитые походы новгородских ушкуйников, отмеченные летописями в 1360-1370 годах, легли в основу первых «быличек о Ваське Буслае». События громкие. Удальцы-новгородцы с боями проходили по всей Волге, даже Сарай-Берке, столицу Орды потрошили.
Второй пласт былин и преданий о Буслае — так называемая поездка удальца «на богомолье». Это уже более серьёзные дела ушкуйников, когда они почти вышли в Каспий. Новгородцы плывут к Хвалынскому морю, высаживаются на острове у высокой горы «Сарочинской» (Сары-Тинской — «Цирицынской»), распугивая «заставу корабельную». В нескольких легендах Василий Буслаев погибает именно там, на «горе Сарочинской». Это отголосок трагедии 1375 года, когда новгородцы откровенно расслабились на кураже больших побед.
Ушкуйники под началом воевод Прокопа и Смолянина подошли к устью Волги, где их якобы встретил хан Салгей (Салчен, ставленник Мамая), правивший городом Хаджи-Тарханом, запиравшим выход в Каспий (недалеко от современной Астрахани). Он сразу заплатил дань, которую назначили ушкуйники. Купил, не торгуясь пленников. Их новгородцы захватили в столице Золотой Орды, Сарай-Берке.
В честь славной сделки хан закатил грандиозный пир. Захмелевшие ушкуйники потеряли бдительность, их шатры окружили татары, перебили почти всех. Смогли ускользнуть только несколько ушкуев. Но погибли Прокоп и Смолянин, их личные дружины до последнего ратника. Так родились легенды. Но в само историческое событие закралась ошибка.
Есть сведения, что сражался с новгородцами Хаджи-Черкес, старый лис, бивший даже Мамая. Владевший Хаджи Тарханом более двадцати лет, годом ранее ставший очередным временщиком, Великим Ханом Золотой Орды. Именно он настиг ушкуйников после их оглушительного «турне» по Волге. Они «избиени быша без милости» на островах волжской дельты. Но в сражении сам Хаджи-Черкес был тяжело ранен, умер в том же 1365 году. Так говорят легенды астраханских татар.
Матчасть…
Одной из особенностей Новогорода на Волхове была регулярная экспансия на Север и восток, к Уральскому Камню. Торговая и вооружённая до зубов. Начиная с конца X века купеческая вольница активно осваивает эти земли. К середине XIV века границы Новгородской республики отодвинуты далеко за Уральский хребет. Главное средство передвижения — сосновые простые ладьи — ушкуи.
Фасмнер в «Этимологическом словаре русского языка»выводит это слово из древне-вепского — «лодка». Хотя наиболее интересной смотрится гипотеза, по которой суда были названы прозвищем полярного медведя, ушкуя. Так называли арктического владыку еще поморы в XIX веке. Да и по новгородским легендам так выходит. В описании корабля Соловья Будимировича сказано об украшении ушкуя:
«На том было соколе-корабле два медведя белые заморские».
Впервые о таком типе кораблей сказано в шведской хронике Эрика, когда в 1300 году ярл (маршал) Кнутсон вошёл в Неву, сжёг несколько новгородских ушкуев. В 1453 году московский князь Иван Васильевич передвигался на ушкуях по Волге: от Вязовых гор до Нижнего Новгорода. Последний раз летописи говорят о них в Псковской летописи под 1473 годом. Кстати, тип корабля хорошо известен был по всей Руси. Был куда крупнее обычной ладьи.
Чаще всего ушкуи были сосновыми, киль тесался из одного ствола в брус. Поверх укладывалась широкая доска, служившая основанием для поясов наружной обшивки. К килю они крепились деревянными нагелями, концы расклинивались. Штевни — прямые, устанавливались вертикально или с небольшим уклоном наружу, нос ушкуя всегда высился над кормой (ахтштевнем).
Шпангоуты делались из толстых веток, выбирались естественно изогнутые. Тесались для плотного прилегания к обшивке. Морские ушкуи имели плоскую палубу на носу и корме. Середина судна (треть общей длины) оставалась открытой. Грузоподъемность достигала четырех с половиной тонн. Ушкуй-речник не имел палуб, обладал крайне низкой осадкой. (около 40-50 см) и диспропорциональным отношением «длина-ширина» (5:1).
Манёвр это снижало, зато давало небывалую скорость. Морские и речные ушкуи несли единственную съёмную мачту с прямым или косым парусом. Навесных рулей не было, лишь кормовые рулевые весла.
Цель — Орда!
После долгого выяснения отношений со шведами ушкуйники оставили в покое скандинавов. Зафиксировав ничейный счёт взаимных походов друг на друга. Устав потрошить нищих норвежцев, задумали дерзкое… заставить платить дань великую и ужасную Золотую Орду. Тем более равных им на воде не было. Гигантская протяжённость речной сети Поволжья делала эффективность борьбы с ними — призрачной. Просто невозможной.
Первый раз татары горько всплакнули в 1360 году, когда ватаги ушкуйников прошли по Волге до самого Камского устья, взяли штурмом большой город Жукотин (Джукетау близ Чистополя). Черпая бортами перегруженных добычей ладей, появились в окраинной Костроме, пропивать «зипуны». Хан Хидырбек возмутился, потребовал от русских выдачи разбойников. Суздальский, нижегородский и ростовский князья взяли под козырек. Собрали дружины и обложили ничего не подозревающую Кострому.
При помощи «чёрного люда» захватили ушкуйников, выдали на расправу ханским послам. Ой… зря они так сделали. После этого эпизода ватаги новгородские взяли за традицию: проходя мимо Костромы или Нижнего Новгорода — ограбить и разорить посады, попытаться взять и сжечь города-предатели. Иногда получалось. Но общей картины не меняло, почти каждый год ушкуйники устремлялись в земли Орды.
В 1363 году их вели воеводы Александр Абакунович и Степан Лепа. Выскочили они… на реке Оби. Разделив силы, отправились в разные стороны. Первые едва не добрались до Студёного Моря (Ледовитого океана) по великой реке, вторая рать славно погуляла по верховьям Оби. Разорив пограничные земли сразу двух великих Улусов — Джучи (Золотая Орда) и Чагатая. Операция по протяженности маршрутов… выглядит почти фантастической.
В 1366 году воевода Александр Абакунович опять предпринимает дерзкие налёты на города татар в среднем течении Волги. Азиз-шейх из Сарай-Берке шлёт гневные приказы улуснику Димитрию Московскому (Донскому): поймать и покарать! Шестнадцатилетний князь отправляет грозную грамоту в Новгород. «Золотые пояса» пожимают плечами (подсчитывая барыши с выкупленного у ушкуйников хабара):
«Ходили люди молодые на Волгу без нашего слова, но гостей (купцов) твоих не грабили, били только басурман».
Слукавили дважды. Без их слова (и денег) снаряжать такие экспедиции было невозможно. А «люди молодые» — исключительно матёрые волчары под командованием опытных новгородских воевод. Чтобы не привлекать излишнего внимания, «логова ушкуйников» были подальше от самого торгового города. Их можно было найти не только в малонаселённых северо-восточных землях Республики. Даже в смоленских, тверских, ярославских пределах. Народец там местный был, по большей части. Назывался «низовым».
Царская и советская историографии рисовали «ушкуйников» этакой новгородской нищей голытьбой с топорами и рогатинами. В драных зипунах. Неправда. Это были прекрасно оснащённые, вооружённые, опытные и битые жизнью мужики. Профессиональные бойцы. Именно такими из запомнили скандинавы, толк понимавшие в ратном морском деле. Походы на Орду приобретают характер комплексных военных операций. Появляются даже… конные ушкуйники.
Одетые в дорогие панцири, разнообразные кольчуги или байраны (боданы), композитные панцири (бахтерец), где кольчужное плетение усиливалось стальными пластинами. Воевали они с сиволапыми пастухами в драных тулупах? Тоже нет. Города Орды прикрывали отборные отряды ханов, мурз и беев. То ещё лихо, прекрасно оснащённое и жадное до хорошей драки. Вооружались ушкуйники тоже своеобразно, предпочитали прямым мечам — восточные тяжелые сабли.
В каждой корабельной команде были стрелки, чаще всего — арбалетчики. Некоторые ушкуи имели стационарные (корабельные) самострелы, прошивавшие насквозь деревянные борта сторожевых посудин ордынцев стальными болтами. Как только в Золотой Орде закрутилась в полную силу Великая Замятня… ушкуйники совершили восемь (документально подтверждённых) больших походов на среднюю Волгу (с 1360-го по 1375-ый). А сколько набегов прошло мимо внимания летописцев — неизвестно.
В 1374 году ушкуйники (уже в третий раз) берут город Болгар, который располагался тогда недалеко от современной Казани. Подтянув подкрепления, совершили рывок вниз по Волге, захватив столицу Орды, Сарай. Через год семь десятков ушкуев воевод Прокопа и Смолянина появились возле Костромы.
Московский воевода Александр Плещеев с пятью тысячами рати (что вряд ли) атаковал полторы тысячи новгородцев. Часть судовой рати Прокопа и Смолянина приняла главный удар на себя, выстояла. Вторая часть скрытно зашла во фланг москвичам, смяла порядки дружин Плещеева. Полная победа, Кострому (само собой, как заведено) взяли. Сжигать не стали, просто две недели приводили себя в порядок. Тоже обыденно и традиционно «нанесли визит вежливости» городу Болгару (откупился) и столице Сарай-Берке (взяли штурмом и разграбили). Потом погибнув на островах дельты Волги под Астраханью.
Сломавшие хребет…
А вот теперь самое вкусненькое. Думать будем. На счёт утверждения голословного, что «Куликовская битва переломила хребет Золотой Орде». Почти два десятилетия ушкуйники планомерно громили татар. Устроили форменный геноцид, по большому счёту (в чём с очень большими оговорками о масштабах разорения поддерживаю «казанскую школу историков»). Заставив некоторых ханов и беев вообще откочевать к Урус-Хану, в направлении Сибирской Синей Орды.
Сколько новгородцы извели тамошнего народа, сожгли городов-кочевий, трудно сказать. Немало, в этом сомнений нет. Ушкуйники заставили платить дань бывшую Волжскую Булгарию, дважды разграбили столицу «грозных басурман». Вопрос: с каким настроением тогда жила вся Русь, наблюдая (с интересом) за корчами «монголо-татарского ига»? Не потому ли так вольготно стало чувствовать себя Великое княжество Московское с Дмитрием Донским? Который совершил немыслимое…
Выполз с немногочисленным войском из глухих лесов. Отправился воевать в Дикое Поле, как предки его легендарные. Ходившие на половцев и печенегов до самой Тавриды. Как смог убедить союзников, мелких княжат? Уж не потому ли, что видели все: «грозные татары» не способны даже столицу свою отстоять. Их размотали по ветру несколько сотен ушкуйников. Да, вояк суровых и страшных, имевших преимущество реки. Но все равно… это же Великая Орда!
Как говорит постоянный Читатель «Артем Антонов» (коллега, жму лапу!): не можешь распутать историческую загадку — иди по следу денег. Отлично, так и поступим. Сначала регенту Алексею, потом лично Дмитрию Донскому очень выгодно было вгонять Орду в запустение. Не потому, что хотели «сбросить окаянное иго». Такой крамолы близко в головах не было. Без ордынских туменов за спиной, Москву немедленно схарчат Литва и Тверь. Но быть сговорчивее, не требовать лишнего «выхода» (его вообще перестали платить) — вполне себе переговорная позиция улусника с Великими Ханами.
Разорение Орды крайне невыгодным стало, когда ушкуйники развернулись во всей своей красе. Ещё чуть… и рухнет «иго окаянное»! А с ним великий гешефт, который организовал Иван-Кошелек (Калита). Получая с удельных княжат и собственных земель «ордынский выход» (дань). Складывая в кубышки невесть сколько «процентов» лишка. Поговаривают, в два-три раза больше выколачивали из родного русского человека Великие князья.
Дальше. Москва сразу занимает против ушкуйников принципиальную позицию — поймать, истребить, не пустить, спасти татар! Это понятно политически, кому приятно видеть военное и финансовое возвышение Господина Великого Новгорода? Ещё чуть, он станет «собирателем земель русских», главным героем пьесы «Крушение Золотой Орды». Москва такой расклад в гробах видала. Поэтому, байки про грозных татарских послов, требовавших от Дмитрия Донского «усмирить татей», — просто летописная беллетристика.
Он по своей инициативе начал борьбу не на жизнь, а на смерть с ушкуйниками. Военными методами с ними сладить не получалось. Поэтому московские князья завели дурную привычку. Устроят ватаги погром Орде, москвичи тут же хватают на Владимирской Руси всех попавшихся под руку новгородских купцов и бояр. Требуют выкупы огромные. Или банально налетают на окраины Республики с грабежами.
Так поступил в 1386 году Дмитрий Донской, призывая к порядку Новгород за очередные походы ушкуйников на Волгу и Каму. Собрал войско немалое, подступил к самим новгородским посадам:
«много было убытку новгородцам и монашескому чину, кроме того, великокняжеские ратники много волостей повоевали, у купцов много товару пограбили, много мужчин, женщин и детей отослали в Москву».
Дело закончилось контрибуцией в 8 тысяч рублей, «ордынский выход» с Великого княжества Московского за два года, на минуточку.
Вот и отвечайте на простой идеологический вопрос: кто именно ломал «хребет Орде». Дмитрий Донской? Который на Мамая бросился только после категорического требования денег за несколько лет «уклонения от налога». Поняв, что тот сам загнал себя в ловушку на реке Воронеж. Московский Великий князь спас Золотую Орду от единственного государственника, мечтавшего о былом величии Улуса Джучи.
С которым не забалуешь, придётся платить Федерации налоги честно и в срок. Куликовская битва гениальна по времени, исполнению замысла, прекрасно выверена стратегически. Её результаты позволили придушить слишком много знающего Мамая. Дмитрию Донскому очень нужны были татары за спиной, он решал их проблемы по мере сил. С теми же ушкуйниками.
Никто тогда не был способен «сломать хребет Орде». Ни вольные новгородцы, ни Москва, ни Литва. Разве что вместе. Но кому это нужно меньше всего было? Ответ понятен…