«Русский шансон - это нонсенс». Бард о том, почему исчезает авторская песня
Он объездил с концертами 29 стран. Однако «бард международного уровня» - лишь грань личности Дмитрия Бикчентаева. Он педагог, занимается музыкой с незрячими детьми.
Известный казанский бард Дмитрий Бикчентаев рассказал «АиФ-Казань» о том, как «русский шансон» победил авторскую песню и почему не бывает русского шансона.
«Толстые» и «тонкие»
Ольга Любимова, «АиФ-Казань»: Дмитрий Андреевич, имя у вас русское, фамилия татарская, а я слышала, что вы по национальности... грек.
Дмитрий Бикчентаев: По маме я татарин, по папе - грек. До получения паспорта жил с фамилией Василопуло, но на татарском говорю с детства. В Старо-Татарской слободе, где жила наша семья, нетрудно было выучить этот язык - там его знали все. Фамилию поменял по совету мамы, которая считала, что с фамилией Бикчентаев мне будет проще жить.
- Как увлеклись авторской песней?
- Я благодарен своему другу казанскому хирургу и барду Владимиру Муравьёву за то, что он огромное количество людей разных кругов: студентов, учёных, рабочих, «толстых» и «тонких», спортивных и не очень, дал возможность слушать правильные песни. Концерты, которые устраивал Муравьёв, одним давали возможность зарабатывать, другим - слушать «разумное, доброе вечное», купив за 30 копеек билет на концерт. В авторской песне нет пропаганды дурных привычек, заскорузлого патриотизма - там всё очень разумно и созидательно.
- Что изменилось в авторской песне с 80-х годов прошлого века?
- Гораздо интереснее звучат инструменты, они более качественные. И, конечно же, поменялся язык. Уходит академическая поэзия, на которой была основана авторская песня - Юрия Левитанского, Давида Самойлова, а также Марины Цветаевой, Анны Ахматовой, Серебряного века вообще. Появляются новые имена - Григорий Данской из Перми, Павел Пиковский, Анатолий Шенберг из Нижнего Новгорода, Александр Щербина, Павел Фахртдинов из Москвы...
Зритель, к сожалению, становится всё старше. Когда я начинал заниматься авторской песней, потрясающий клуб «Апрель» объединял в Казани сотни любителей от 15 до 35 лет. Сейчас нашим зрителям – 40, 50, 60. 20-летних нет. Зрители не поглупели. Просто авторской песни официально как будто нет. Когда в последний раз на ТВ была программа о Галиче, Визборе, Окуджаве, Городницком? Правильно, даже вспомнить не можем. Хотя они явно достойны такой передачи.
В 90-е годы в школьную программу ввели один час обязательного изучения авторской песни - на примере Высоцкого, Кима, других бардов. Сейчас этого нет. На ТВ, на радио правит либо кабацкая культура, либо то, что у нас называют смешным словосочетанием «русский шансон». По сути, это всё равно что французская частушка. «Русский шансон» построен в основном на уголовной лирике - такого искусства нет, но у него есть отдельный канал. Народу вкладывают в голову информацию, которая ему не нужна. Вместо того чтобы говорить: «Думай, слушай, чувствуй вкус слова, мелодии».
Ноты как буквы
- Ваши ученики за считанные уроки осваивают музыкальные инструменты. То есть научить можно каждого?
- Слух не главное, его можно развить. Главное - не говорить ребёнку, что у него нет слуха. Не пресекать его попытки слушать и пытаться петь. И радоваться каждому маленькому успеху.
Проблема в том, что у нас музыкальная культура не поддерживается на правительственном уровне. К примеру, в Австралии в небольшом городке абсолютно все дети в школе играют на музыкальных инструментах. В 13 лет они читают ноты как буквы. Там пять духовых оркестров, симфонический оркестр, хор из 120 человек. И он исполняет «Богемскую рапсодию» Фредди Меркьюри!..
А у нас одна на весь Татарстан педагог казанской школы № 9 Наталья Байдина пытается учить всех детей игре на флейте. Владимир Ульянов в Верхнем Услоне руководит единственным в России деревенским хором мальчиков. Этому педагогу за 70, хоры он создавал в Казани с 70-х годов. И ничуть не жалеет, что положил на это дело всю жизнь. Потому что ни один из его учеников (за 40 лет было не менее 800 воспитанников) не сел в тюрьму. Они стали музыкантами, регентами в храмах или просто интеллигентными людьми. Человек, который занимается музыкой, никогда не будет плохим.
Слова и дела
- Этой осенью вы в четвертый раз провели «Арт-ковчег» - инклюзивный фестиваль творчества детей, в том числе и с ограниченными возможностями. Государство помогает?
- Иногда помогает министерство культуры РТ. Привлекаю к участию в этом фестивале свою семью, всех своих друзей, в том числе руководителя Казанского камерного оркестра «La Primavera» Рустема Абязова, заслуженную артистку РТ Юлию Зиганшину. За четыре года уже несколько тысяч человек участвовали в фестивале как зрители, ученики, артисты, мастера, модераторы, звукорежиссёры, дизайнеры и много кто ещё. К нам приезжали музыканты из Москвы, СанктПетербурга, театры из Челнов, Чебоксар. В программе 15-20 мероприятий. Например, кукольные спектакли для незрячих, когда дети чувствуют кукол руками, телом. Узнают, что такое дирижёр, когда Рустем Абязов берёт руки незрячего ребёнка в свои руки и начинает ими работать.
Я занимаюсь музыкой с незрячими детьми. Веду их по жизни. За восемь лет у меня было более 30 таких учеников. Сам с детства был почти слепым. Повезло обрести зрение после пяти операций.
- В чём, на ваш взгляд, главные проблемы инвалидов?
- Мой друг Тимур Чижов - прекрасный бухгалтер с высшим образованием. Но на работу его никто не берёт, потому что он инвалид. В голове у работодателя стереотип: если свяжешься с таким человеком, это принесёт проблемы. Но инвалиды в подавляющем большинстве адекватные люди. Потребителей, считающих, что им все вокруг должны, из многих воспитало само государство. То, что инвалид должен адаптироваться в обществе, найти там свою нишу, уметь обеспечивать себя сам, декларируется на словах. Я вижу, как их «вырезают» из всех программ, вспоминают о них раз в год - с 25 ноября по 5 декабря. Мол, в декаду инвалидов мы вас любим, приносим подарки (как я выяснил, далеко не всем). А потом всё! На носу День защиты детей или другая дата. Людям не предоставляют платформ, хотя бы таких, как наш фестиваль, где они сами могли бы развиваться.