Волжская рокада Нины Губаревой

Нину семилетней девчушкой привезли родители в Судострой из Каргополья. Мама работала на строительстве железной дороги Исакогорка – Никольское устье, папа – на ДОК-2. Отца вскоре призвали на фронт, где он и погиб.

Важнейшей транспортной магистралью до войны была Волга, но после выхода немцев к Сталинграду река оказалась фактически перерезана. В сентябре 1941 года правительством было принято решение о постройке железных дорог. На эти нелёгкие работы в западной части были отправлены заключённые, а на востоке трудились женщины, там была и мама Нины с двумя детьми. Эти дороги были названы Волжской рокадой, то есть дорогами вдоль линии фронта. Надо ли говорить, какую роль сыграли они в Сталинградской операции! Нина Васильевна рассказала про эти трудные дни.

Сентябрь 1942 года. Большая часть Сталинграда занята немцами. За нашими осталась узкая полоска города вдоль правого берега Волги. Железная дорога до Саратова разбита в клочья, её нужно срочно восстановить. Женщины с детьми, прибывшие на место работы, безмолвно стояли и с ужасом смотрели на разорённую дорогу. Насыпь, заросли травы, сгоревшие вагоны и постройки, вместо вокзала руины, у разбитого фонтана валяются статуи цементных пионеров.

Жили строители в теплушках с печами-буржуйками. Темп работ сдерживался из-за бездорожья, нехватки транспорта. Работа была тяжкой, мужской. Но всё же молодые женщины и подростки перетаскали из снарядных воронок тысячи кубометров земли и уложили 190 километров пути. Из техники – лопаты, носилки да лошади с верблюдами, запряжённые в повозки. Рельсы привозили с готовых участков Байкало-Амурской дороги.

Работа шла под постоянными атаками вражеской авиации, а укрытий не было. Поэтому трудились ночью, когда не бомбили.

- Мамы работали, а мы, дети, были предоставлены сами себе. Ходили на берег Волги, где была выгружена баржа с солью. По узкой тропинке, след в след, мы пробирались к покрытой пеплом насыпи из соли и набирали соль в авоськи. Добытую соль мы меняли на жмых и картошку. Сапёры нам говорили, что в лесу много игрушек, начинённых взрывчаткой. Когда линия фронта отходила, все мы лазили по окопам и собирали у наших погибших медальоны, кружки, фляжки и передавали это всё похоронной бригаде. Стыдно признаться, но мы искали в карманах мёртвых какую-нибудь еду, хоть завалявшийся сухарик. Иногда мы снимали с солдат обувь, оставляя их в одних обмотках. Когда чувствуешь дикий голод, сострадание умирает, - с горечью говорит Нина Васильевна. 

За сутки до главного штурма прибыл в Сталинград Василий Иванович Чуйков. Выбора у Чуйкова не было, и он принял неподготовленный к обороне город и разрозненные остатки воинских частей. Через Волгу, правда, везли подкрепление. Когда новички добирались до передовой, немцы половину убивали. Но те, кто выживал, становились закалёнными бойцами. Артиллерия громыхала с обеих сторон. Нина помнит, как болели головы у всех от постоянного вещания громкоговорителей в сторону немецких позиций. Лишь позднее она поняла, почему так часто звучала классическая музыка: у сентиментальных немцев души выворачивались от знакомых мелодий, напоминающих им мир, дом и семью. Музыка прерывалась для сообщений о прорывах русских. А ещё запускалось монотонное тиканье часов, сопровождавшееся словами: «Каждые семь секунд на фронте погибает один немецкий солдат».

Наши солдаты бились за каждый дом и улицу. Не зря же британская радиостанция ВВС в то время сообщила слушателям: «За 28 дней немцы захватили Польшу, в Сталинграде за это время они захватили два дома; за считанные недели немцы захватили Францию, а в Сталинграде за это время они перешли с одной стороны улицы на другую».

После войны много говорили о том, что в конце 1942 года 6-я армия Паулюса могла выйти из окружения. Но дело было в том, что в эти дни немцы праздновали католическое Рождество. Паулюс не мог поднять армию никакими приказами, суматоха была такая, что его уже никто не слушал.

Наши командиры считали иначе: «Рождество Рождеством, а война по расписанию». Истощённые, голодные немцы сдавались в плен почти без сопротивления. Паулюс сидел в штабе в подвале универмага и ничего не мог сделать.

- С 30 января 1943-го наши били по ним со всех стволов. С трудом можно было найти промежуток между залпами, чтобы высунуть нос из-под вагонов и глянуть, что происходит, - вспоминает Нина Васильевна.

Говорили, что был план вывезти Паулюса по льду Волги, но он предпочёл сдаться в плен и подписал капитуляцию.

 - Страшная картина предстала перед нами, когда мы пришли в город в поисках еды. Через руины города вели пленных фашистов. Кругом подбитые и сгоревшие машины, танки и пушки, скелеты коней, разбитые подводы. Поразили телеги, изгрызенные конскими зубами. Кони съели телеги, а потом люди съели голодных лошадей. Везде лежали окаменевшие мёртвые тела, скрученные в агонии, некоторые сидели на корточках или на коленях. Много было обломков наших и немецких самолётов... Город был, и города не было - ни одного целого дома. Уцелел, помню, большой портрет Паулюса на фасаде универмага, где был штаб армии. Кое-где поднимались чёрные трубы заводов. Но знаете, после всего нами пережитого и увиденного этот кошмар не вызывал ужаса.

Да, защитники города победили. Но эта победа была невозможна без самопожертвования всего народа, в том числе и тех, кто строил и восстанавливал фронтовые дороги...

 - Мы возвращались домой... Ехали по территории, опустошённой врагом, измученные оборванные женщины с мешками с нехитрой, приберегаемой для детей снедью. По дороге домой эшелон остановили на станции Аркадак, что западнее Саратова. Остановка была долгая - восемь месяцев. Здесь тоже нужны были рабочие руки. Маму направили на работу в лесхоз, там выпускали лыжи для фронта. Мама постоянно простужалась, болела, но не обращала на это внимания. Но пережитый Сталинград и тяжёлая работа всё-таки сделали своё чёрное дело - маму парализовало. До Каргополя нам помогли добраться чужие люди. В 1946 году мамы не стало. Меня, пятнадцатилетнюю девчонку, пожалел председатель колхоза, выдал справку и отправил в Архангельск на учёбу. Это было равнозначно чуду, ведь в те годы из колхоза ой как трудно было выбраться... Тянуло меня в Молотовск, где прошло детство. Вот и вернулась я туда. Устроилась на работу в типографию, вышла замуж. Воспитали мы с мужем двух сыновей. Нет уж на свете ни мужа Александра Николаевича, ни сыновей. Хорошо, что остались внуки, которые часто навещают меня.

…Мы сидим с Ниной Васильевной на её кухне, она вспоминает фронтовые будни Сталинграда, много говорит о людях, которые окружали её в то время. Она считает их всех настоящими, но очень скромными героями. Несмотря на всё пережитое и возрастные болячки, эта женщина умеет быть счастливой. Нине Васильевне 5 декабря исполнилось 87 лет. Доброго вам здоровья, Нина Васильевна!