Сражение за души людей
На днях журналисту латвийской газеты «Сегодня» довелось сделать интервью с Александром Чернецким и побывать на его акустическом выступлении.
Творчество Чернецкого приметил лет шестнадцать назад. По мне, он один из самых честных и искренних людей в нашем рок–н–ролле, а музыка группы «Разные люди» — чистый драйв. И в личном общении Александр не разочаровал: он человек не только с мощнейшей рок–н–ролльной энергетикой и большим талантом, но и очень добрый и скромный по характеру. Во время его выступления в зале царило ощущение настоящего человеческого счастья.
Всё начинается с Риги
— Летописи гласят, что некогда столица Латвии сыграла важную роль в судьбе возглавляемого вами коллектива.
— Да, в общем–то, именно в Риге история группы «Разные дюди» и началась.
Дело было в 87–м, когда мы с приятелем Пашей Михайленко спонтанно решили отправиться зайцами из Харькова в Ригу. Там приятели Паши по институту проходили практику, а кроме того, мы хотели навестить нашего приятеля Костика, скрывавшегося от армии на Гауе. Как раз в тот момент в Риге проходил рок–фестиваль с участием многих уже известных музыкантов — «Телевизор», «Чайф», наши друзья из архангельской группы «Облачный край»… Естественно, мы хотели посмотреть на их выступления, но дешевых билетов в продаже не было.
Идея возникла мгновенно: накатили водки и пошли петь свои песни на Домской площади — под акустическую гитару, губную гармошку и пластиковое ведро вместо барабана… Песни исполнялись серьезные, социальные: «Россия», «Правда», «Паук»… Люди стали останавливаться, слушать и просить еще — и так мы играли целый вечер. Тут появляется один из организаторов фестиваля и спрашивает: «А не желаете ли у нас выступить?» Мы, естественно, с радостью соглашаемся. «А из какой вы группы?» — «А мы из Харькова, из разных групп». — «Ну вот и назовитесь «Разные люди»! Напишите тексты и отдавайте на литовку». Мы принесли им тексты, одну песню зарубили, но выступление состоялось.
На сцену вышли втроем: я, Паша и Костик Костенко. И так мы понравились публике, что нас пригласили и на финальный концерт фестиваля, наградили призом зрительских симпатий. Воодушевление, конечно! Нас приветствовали словно героев, а мы с гордостью говорили, что приехали из Харькова. Именно в Риге окончательно осознал, что хочу и могу заниматься рок–музыкой, что называется, всерьез.
Мы с Пашей вернулись в Харьков и подготовили концертную программу из его и моих песен. Наш коллектив в ту пору именовался «Группой продленного дня». Стали активно играть, набирая известность, и уже через год выступали последними на закрытии 6–го ленинградского рок–фестиваля и в Таллине — на концертах русского рока.
ГПД просуществовала два года, и в начале 1989–го мы взяли полюбившееся нам название «Разные люди».
Увлекательное дело
— Для вас что первично: слово или мелодия?
— Скорее чаще отталкиваюсь от слова. «Вначале было слово», да… А вообще песни долгое время витают в голове в виде каких–то набросков, образов, обрывков строчек и мелодических фраз. Когда появляется время сосредоточиться и собрать это все воедино, песня получает рождение. Если вдохновения долго нет, меня это отнюдь не парит — творческий процесс не надо подстегивать.
Как именно происходит сочинение песен для меня самого, в значительной степени остается загадкой. Воспринимаю это как волшебство: когда из ничего вдруг появляются слова и мелодии, постепенно превращающиеся в единое гармоничное целое. Песня — наиболее универсальное средство общения, поскольку по сравнению с «просто поэзией» она обладает еще и мелосом, который передает дополнительные чувства и эмоции. Для воспроизведения песни человеку, по сути, не нужно ни инструмента, ни хорошо поставленного голоса. Главное — это душа и искренность.
Мой крайний на данный момент альбом «Чернец» вышел в 2013 году. До этого почти пять лет не писал песен — с 2008–го, когда появился предыдущий альбом «Дорога». А тут вдруг накатило такое вдохновение, что даже не успевал записать возникающие в мозгу строки! Лихорадочно строчил на бумаге какие–то словосочетания типа «хочется жить» или «мне нужна твоя помощь» — это были своеобразные «кодовые фразы», от которых отталкивался. Из ритма этой фразы появляется мелодия, врезающаяся в память… Ты живешь, ходишь, занимаешься повседневными делами, а зародыш будущей композиции развивается в твоем сознании, приобретает все более оформленный вид…
Потом, когда находилось время, запирался у дочки в комнате с гитарой и доводил до ума все эти первоначальные наброски, превращал их в полноценные песни.
— Александр Владимирович, а как вы вообще пришли к музыке?
— В детстве ею вовсе не увлекался. Проводили с другом в школе дискотеки, но всерьез к этому не относился. Я тогда учился в спортивном классе и жил футболом, усиленно тренировался. Но однажды получил тяжелую травму спины, вызвавшую заболевание, приковавшее меня к постели. Врачи разводили руками: дескать, болезнь не смертельная, но неизлечимая. У моего отца был друг, боксер и скалолаз, большой поклонник Высоцкого, тоже по имени Володя. Бородатый, играл на семиструнке — колоритная личность! Однажды он спел у нас дома несколько вещей Высоцкого, и это произвело на меня неизгладимое впечатление. Когда ты, пятнадцатилетний парень, вдруг превращаешься в инвалида, испытывающего страшную, пожирающую тебя физическую боль двадцать четыре часа в сутки, то у тебя резко обостряется восприятие. Естественно, моральное состояние тяжелое: вроде только начал жить, но вдруг на тебя обрушивается это испытание, и ты мучаешься вопросом: «За что, почему?». И вдруг слышу, как человек в метре от меня поет Высоцкого.
Энергия, сила слова и духа, выраженная в тех строчках, — они обрушились на меня словно лавина, встряхнули. Я попросил: «Дядя Володя, научи меня играть на гитаре, я тоже хочу петь эти песни своим друзьям!» — «А ты петь–то умеешь? Впрочем, вот гитара — тренируйся!» Постепенно освоил семиструнку, потом шестиструнку, начал исполнять стандартный набор того времени: Высоцкий, Розенбаум, «Машина времени, «Воскресение»… Затем начал пытаться сочинять что–то свое…
Сочинительство показалось мне необыкновенно увлекательным делом, и я с удовольствием пел песни — свои песни! — одноклассникам. Это были песни про наш район, про разные жизненные впечатления, про друга, который вернулся из Афгана… Впоследствии у меня возникли проблемы с госорганами — после того как исполнил эту вещь на конкурсе самодеятельности…
Хочу подчеркнуть еще вот что. В детстве я был парнем довольно стеснительным, и многие вещи мне было удобнее выразить в форме песни, а не проговаривать. Меня подстегивал пример Высоцкого, который любил создавать сюжетные композиции, представляющие собой целые истории с завязкой, кульминацией и развязкой. Я азартно предавался сочинительству — в этом году, надеюсь, выйдет третий том антологии, куда, в частности, войдут и мои школьные произведения.
Русский дух
— Одна из сквозных тем вашего творчества — противоречивое советское прошлое, которое часто упоминается в песнях «Разных людей»…
— Советское время — это мое детство, пришедшееся на 70–е и начало 80–х. О том периоде у меня остались, несмотря ни на что, светлые воспоминания. 70–е оставили по себе впечатления полного доверия к людям: мы жили, не запирая дверь на ключ, все друг другу помогали — и это было замечательно! В детстве такие понятия, как «партия» и «правительство», для меня еще никакого значения не имели. «Детство мое — в пожарной общаге, детство мое — офицер Верещагин, детство мое — СССР — Канада, детство мое трогать не надо!» — такие строки есть в одной из песен моего крайнего альбома. Тогда все казалось честным и понятным, не было этого отвратительного общества потребления, погони за золотым тельцом, убивающей в людях душу. Тогда человек мог половину зарплаты отдать за томик Ахматовой, книги считались главной ценностью. Нынешняя эпоха все это обесценила, выведя на первый план зарплату и карьеру.
Иногда мне говорят: «А вот вы в 80–х своими песнями боролись против советской власти…» Я отвечаю: «Это ваша фундаментальная ошибка, на самом деле мы боролись не против, а за. За свободу слова, личности, самовыражения… Когда начинал заниматься рок–н–роллом, на дворе все еще стояла эпоха, когда незалитованное слово, сказанное со сцены, могло отозваться серьезными неприятностями. Сейчас условия игры сильно изменились, но главное осталось прежним — мы боремся за души людей. Людей, оказавшихся в новом мире, где главным выставляется не душа, а бабло. А русскому человеку существовать по таким правилам скучно, нам нравится жить не ради счета в банке, не ради материальных ценностей, а во имя чего–то неизмеримо более высокого. У нас, как правило, все намного разнообразней, сложней и круче, чем в других странах.
— Помнится, как двадцать шесть лет назад вам собирали на операцию всем рок–н–ролльным миром…
— Да, это удивительная история. В начале 90–х болезнь обострилась, и, чтобы собрать деньги на операцию, мои друзья–музыканты, в том числе Шевчук, Макаревич, Гребенщиков и Градский, провели несколько благотворительных концертов. Юрий Юлианович заявил, что вот, дескать, наш брат серьезно болен, ему требуется помощь — мы вам не будем говорить, ребята, номер счета, а назовем адрес Саши Чернецкого в Харькове. Можете отправлять туда письма, ну и, если кто может, то и деньги, чтоб они не потерялись и их не украли… И все лето 91–го мама ходила каждый день на почту и приносила сумки с письмами. У нас на даче до сих пор хранится целый мешок тех писем и рисунков. Те люди, которые меня лично знать не знали, но проявили великое милосердие — такое не забывается! Это очень меня поддержало морально, а вскоре на связь вышли ленинградские врачи. Мол, мы подготовили экспериментальную операцию, забираем тебя немедленно. И они полгода спасали мою ногу — и спасли–таки.
А недавно эта история получила продолжение. Пару лет назад появились люди, попросившие: «Саня, мы тебе тогда помогли, а теперь не мог бы ты нам помочь? У нас дети болеют…» Данная идея пришлась мне очень по сердцу, ведь всегда пытался доказать, что тяжелая болезнь — это еще не повод отчаиваться. Надо держаться, ведь смерть боится смелых людей. И мы организовали благотворительный фестиваль «Разные люди»: собранные средства пошли в специальный фонд на лечение детей с тяжелыми заболеваниями. Круг замкнулся. Год назад мы провели первый фестиваль в Москве, на 22 февраля назначен второй. Это то, чем мы реально можем помочь. И музыкантам, и их поклонникам важна возможность объединиться ради благого дела.
Эх, родина…
— Простите за больной вопрос. Вы негативно оцениваете события, происходящие с 2014–го на Украине. Почему?
— Сейчас на Украине слово «патриот» оказалось «приватизировано» сторонниками власти, пришедшей в результате переворота начала 2014 года. Члены самой нацистской организации Харькова, раньше сидевшей в подполье, теперь депутаты Верховной рады — чего стоит один только «белый вождь» Андрей Билецкий, командир полка «Азов». Они выкладывают на площади Дзержинского нацистский «волчий крюк» из свечей на так называемый день УПА 14 октября — мне, как этническому украинцу, это глубоко отвратительно. СМИ вещают: «Мы идем в Европу, боремся за свободу и демократию, убивайте тех, кто не с нами».
Своего неприятия происходящего с самого начала не скрывал, и за это мне постарались максимально напакостить. В сентябре 2014–го мы не смогли провести юбилейный концерт «Разных людей» в моем городе — мы, любимая группа Харькова! А все из–за того, что нацики угрожали закидать «коктейлями Молотова» зал в КЗ «Украина», а там всего три входа. Мы не могли рисковать жизнями фанатов, туда ведь пришли бы и дети…
Такое впечатление, что люди сошли с ума, будто их облучили психотронным оружием. Это уже не Украина, это Бандерштадт. Моя Украина была доброй, гостеприимной страной, чуждой этнической розни. Но когда Союз распался, управлявшие Украиной коммунисты быстренько перекрасились и начали проповедовать национализм в его худшем, западенском изводе.
Увы, но, видимо, моя страна, которая сейчас уже распадается, должна эту бочку говна съесть до конца — чтобы потом людей рвало от одних только слов «Бандера» и «майдан».
— На свой благотворительный фестиваль вы пригласили выступать людей с противоположными политическими позициями. Это специально?
— Это был принцип — пригласить на фестиваль именно тех ребят, которые мне помогли в 91–м. Боря Гребенщиков тогда не смог, но он будет 22 февраля. Но ДДТ, Макаревич, Саня Скляр участвовали. Мы заранее договорились, что участники фестиваля не будут на нем высказывать свою политическую позицию — мероприятие направлено на помощь тяжелобольным детям России и Украины и с политикой не имеет ничего общего.
Макаревич мне: «Саша, ты мог бы об этом и не просить — и так же понятно!»
Для меня не важно, что сейчас говорят Шевчук, Макаревич, БГ — это люди, которые меня тогда вытащили! И сейчас меня печалит, что на них устраивают гонения, навешивают какие–то ярлыки. Могу не соглашаться с их мнением по каким–то вопросам, но считаю, что они имеют на него полное право.
Политическую пыль сдувает ветром, а рок–н–ролльное братство остается.
ВЛАДИМИР ВЕРЕТЕННИКОВ.